ИГРЫ С МИНУВШИМ Гл. 22 Наш "фамильный" художник

чтобы и третья, - посылает свою улыбку дочке: - как и этот прекрасный портрет, тоже будет написана, ну а внучка вырастит, разбогатеет и всё издаст.
Я, молча, улыбаюсь, улыбаются и Аристарх с дочкой, а внучка Машка согласно гулит в своей красивой качалке.
…Пользуясь полномочиями депутата местного Совета, Платон «выбил» у коммунистической власти , - не одним же обкомовцам иметь дачи! - целое колхозное поле для журналистов созданных «Новых известий», где он теперь работает. Но осталось несколько участков не «заселёнными», и Платон предложил один из них Аристарху, так что теперь мы – соседи и уже как-то, сидя под березами, пекли на костре картошку, лакомились ею, пропахшей дымком, и запивали пивком, «обмывая» свои землевладения. И то был кайф!
А вчера весь день провели на даче у Бетовых и наконец-то сидели у камина, пили домашнее винцо, снова говорили и говорили о том, что начало открываться в газетах, по радио, телевидению: о скрытых ранее фактах прихода к власти Ленина*, гражданской войне*, развязанной большевиками после переворота 17 года, страшных «расстрельных списках» Сталина*, о ГУЛАГЕ, где гибли лучшие люди России… А вокруг домика всё сияло инеем, в нетронутом снегу, смешно подпрыгивая, выискивали что-то длинноносые черныши-галки, перепархивали с ветки на ветку синички и, осыпая с веток снег, упруго взлетали в бирюзу неба. Как же не вплетались наши разговоры в то, что нас окружало!
Потом рассматривали картины хозяина, - у него там мастерская, - и он показал портрет поэта Есенина*, который «идёт ну уж очень трудно».
- А зачем ты его пишешь? – удивился Платон: – Его портретов уже столько понаписали, что хоть пруд пруди.
На что Аристарх обиделся… как мне показалось.
Когда стало темнеть, петляли мы к вокзалу по чуть заметной тропинке меж придавленных снегом и покосившихся заборчиков, и этот уходящий день казался коротким праздником жизни.
… Вечером Платон пришёл какой-то напряжённый, молча, съел салат, пододвинул кашу с сосиской, и я спросила:
- Чего такой?..
- А-а… - И чуть не выронил вилку: - Встретил на выставке Аристарха, поехали к нему… - Махнул свободной рукой: - Луче б не ездил!
- Что так?
- Да понимаешь... Не сошлись в оценке русского народа. Для него он только хороший, а вот власти все плохие. И теперешние в том числе. А для меня народ и сам хорош.
- Знаю, знаю о чём ты…
- А что, разве не так? Да, страдал народ. Страдает и теперь. Но ведь из народа же вышли те, кто после семнадцатого громил церкви, жёг иконы на кострах, разорял и растаскивал барские поместья…
- И поместья тех, - подхватила, что б как-то увлечь его в другую тему: - кто строил для народа школы, больницы… как наш Могилевцев*, а потом… - Но не сдержалась и только подлила масла в огонь: - А потом могилу его отрыли и кости по полю разбросали.
- Ну да, - подхватил: - ведь во время раскулачивания* крестьян находились среди народа и те, кто приходил развлекаться этим, как на зрелище.
Показалось, что закончил он свою обвинительную речь, но, словно вспомнив, даже встал:
- А во времена терроров? Ведь среди народа были доносчики на соседа, чтобы получить комнату, когда того расстреляют. Да и те «тройки»*, что расстреливали… Что, разве не из народа были надзиратели в тюрьмах, в лагерях. Эх…
И махнул рукой, отвернулся к окну.
Знаю, при таких разговорах нервы его сдают, а поэтому еще раз поддержала:
- Да прав ты, прав. Может, Аристарх как раз потому и отшатнулся от нас.
… Давно Аристарх у нас не был. Если приглашаем – отказывается, на телефонные звонки отвечает сдержанно, а иногда и вовсе не хочет брать трубку, чего не скрывает Лёля. Как-то Платон предположил:
- Может, еще обиделся на меня, что сказал ему тогда на даче о его портрете Есенина, что он больше похож на юмориста Винокура?
- А зачем ты рубанул… с плеча? – почти упрекнула: – Ты со своей правдой-маткой всех друзей от себя отвадил.
Ничего не ответил. Но позже подошёл:
- А, может, всё же из-за народа? Помнишь, рассказывал тебе, как мы в последний раз с ним поспорили…
Да помню я, помню! И, скорее всего, так оно и есть. Но ничего не ответила и только плечами пожала.
… На базаре пожилая женщина продавала несколько картин. Подошла, посмотрела…
Так себе, не за что взгляду зацепиться. А, впрочем, вот этот пейзаж… На переднем плане – розоватый снег, за ним – почти черные силуэты оголенных деревьев, а над ними… вернее, меж них – раскаленный шар заходящего солнца. Да, есть в том пейзаже настроение, свет. Наклонилась, поискала подпись. «А. Бетов». Так ведь это… «наш фамильный художник»! И созвонилась, съездила к ним… Странно. Приглашали меня снова приезжать в гости, но без Платона.
… По моему совету Платон «пробился» к Аристарху и привёл к нам. Ох, лучше б не советовала! Сидел перед нами почти другой человек. Распалённо, с ненавистью говорил и говорил о новой власти, - обокрали, де, хороший народ, набили себе карманы, и за это их всех надо расстрелять, как в былые времена… а заодно и Николая Сванидзе, «этого продажного журналиста»… на что я, фальшиво рассмеявшись, взмолилась:
- Аристарх, ну хотя бы журналиста пощади! – Только хмыкнул. - Да и вождей наших… Если и «набили себе карманы», как ты думаешь, что ж сразу и расстреливать, как при Сталине?
- Рас-стре-лять – словно трижды нажал на курок.
И уже боялись мы что-то ему возразить. А он, уже стоя у порога, «добил» меня окончательно: оказывается, ходит лечить катаракту глаза к бабке!.. и дочку с собой туда водит, чтобы спасти от сглаза, который «наслал на неё бывший муж».
И что с человеком случилось?»

Когда-то Аристарху понравились строки из рассказа Платона: «Нет, оказывается не поздно еще задуматься над своей жизнью даже тогда, когда пойдет вторая её половина и крылья мечты, надежды, благородных стремлений уже опустились, повисли ненужным грузом и просто мешают жить». Так вот, после нашей последней встречи думаю: наверное, и его «крылья опустились, повисли». А, может, и взлетел он, но совсем в другую от нас сторону. Платон всё мается: как же спасти бывшего друга? А я советую:
- Не надо, не делай этого. И потому, что Аристарх хотя и выбрался из той идеологической «трубы», о которой ты писал в повести, но не справился с переменами в годы Перестройки*, которая обрушилась на нас, - сломался и безнадёжно болен.

А, впрочем, не только Аристарх болен, но и все мы, кто жил в социалистическом лагере. И больны в разной степени, ибо гражданская война, развязанная «вождём всемирной революции» всё еще продолжается меж нашими душами, так что, остаётся лишь с грустью проститься с бывшим другом.
Но остались портреты, написанные «нашим фамильным художником», и пейзаж с закатным солнцем, которое вот-вот скроется за почти черными стволами оголённых деревьев.

*Гэбист (нар.) - сотрудники Комитета государственной безопасности CCCP.
*Борис Кустодиев (1878-1927) - русский художник.
*Владимир Ленин (1870-1924) - лидер большевистской революции, глава советского правительства (1917-1924).
*Гражданская война в России (1917-1923) - ряд вооружённых конфликтов, последовавших за приходом к власти большевиков
*Иосиф Сталин (1878-1953) – политический, военный деятель, Генеральный секретарь ЦК ВКП, глава СССР (1924-1953).
*Сталинские расстрельные списки - досудебные перечни лиц, подлежащих осуждению Военной коллегией Верховного суда.
*ГУЛАГ - Главное управление лагерей и мест заключения в 1930-1956 годах.
*Сергей Есенин (1895-1925) – поэт, представитель новокрестьянской поэзии.
*Павел Могилевцев. - председатель и член Брянской городской Думы 1892–1902 гг.. За благотворительность был награжден золотой медалью.
*Раскулачивание (раскрестьянивание) – с 1928 года политические репрессии, применявшиеся в административном порядке.
*Тройки НКВД - органы административной (внесудебной) репрессии при управлениях НКВД.
*«Перестройка» - название реформ и новой идеологии советского партийного руководства в 1990-х годах.