Происшествие, которого никто не заметил

    Прекрасным солнечным майским утром трое подростков, беспечно прогуляв два первых урока, не спеша шли по тенистой аллее к школе. Учебный год уже заканчивался, оценки были выставлены. И в школу они теперь направлялись, скорее, утрясти некоторые личные проблемы с учителями, нежели удостоить своим присутствием оставшиеся уроки.
    Павлик, белобрысый голубоглазый юноша шестнадцати лет от роду, поправил указательным пальцем сползшие вниз по веснушчатому носу очки и после, затянувшейся было, паузы продолжил:
    - Стоит все же различать героизм и браваду бесстрашием…
    - Героизм и бесстрашие – практически синонимы, - упрямо гнул свою линию его оппонент, даже внешне – темные волосы крупными кудрями ниспадавшие чуть не до плеч и столь же темные глаза, синий цвет которых можно было разглядеть лишь в такой вот солнечный день – вступающий в противоречие с другом.
    - Отнюдь… И что ты, собственно, подразумеваешь под бесстрашием?
    - Как что?! Отсутствие страха!..
    - Ага, - кивнул Павлик, - то есть ты считаешь, что есть люди, страх которым не ведом?
    - Да, считаю.
    - Глупость! Страх абсолютно естественное чувство для каждого человека. Даже не чувство, а врожденный инстинкт. Отсутствие страха – это такая же патология как… Ну, не знаю… Вот, например, у мамы на работе одна женщина совершенно не ощущает холода. Представляешь?.. Зима, холодный колючий ветер, под ногами снег скрипит… А навстречу тебе шлепает тетка в босоножках и сарафанчике… Это нормально?
    - Нет, не нормально. Но при чем тут твоя тетка?
    - А что? Эта женщина, в самом деле, ходит зимой в сарафане?
    Невысокая девочка с курчавым хвостиком на макушке, молча шедшая между рослыми парнями, заинтересованно посмотрела на Павлика.
    - Нет, Аль… Это я так сказал... – улыбнувшись, ответил он, - для большего эффекта, чтобы Илюха понял, наконец, абсурдность своего утверждения.
    - А-а… - разочарованно протянула она и снова замолчала.
    - Ты понял, что я хочу сказать? Отсутствие страха такая же патология…
    - Пусть патология! Но  этим примером сам же допускаешь такую возможность…
    - Возможность чего?
    - Возможность того, что человек может вовсе не испытывать страха и как следствие совершать героические поступки.
    -  Приравниваешь героизм к поступкам неадекватного человека...
    - А разве это не так? Разве когда человек в порыве рискует… Не важно чем, кстати… Жизнью, авторитетом или еще чем… Это – не отклонение от нормы?
    - Все, хватит! Уши вянут от вашего умничанья. Переливаете из пустого в порожнее…
    Алька остановилась, и ребята, машинально сделав еще пару шагов вперед, тоже остановились, развернувшись к ней лицом.
    - Да. Не вижу смысла в вашем споре, - пожала она плечами. - Вы оба правы и не правы оба.
    - Может, разъяснишь сию мудреную сентенцию, - снова улыбнулся Павлик.
    - А что тут объяснять? – вздохнула она. – Каждый может испытывать страх и каждый при определенных обстоятельствах может о нем забыть. Вопросы еще есть?
    Павлик и Илья, улыбаясь, молчали.
    - Вопросов нет. Все.
    - Нет, Аленька, не все… Я вот не смогу…
    - Да и я вряд ли… - кивнул, соглашаясь с Ильей Павлик.
    Алька, хмурясь, смотрела на ребят, переводя взгляд с одного на другого, и вдруг громко рассмеялась.
    - А помните, какими героями вы были, когда мы впервые встретились?

    Было это давным-давно и в столь нежном возрасте, воспоминания о котором обычно неясны и отрывочны. Но курьезное происшествие, случившееся в начале детсадовского периода их жизненного пути, запомнилось.
    Перед «тихим часом» трехлетних карапузов высадили в рядок на горшки. Воспитательница стояла в сторонке и терпеливо ожидала  окончания естественного процесса избавления детских организмов от накопившихся отходов жизнедеятельности. Но вот все уже встали, натянув на попки штанишки, а Алька все сидела на горшке, не зная, что делать. Ей очень хотелось писать, но сделать это у всех на виду никак не могла. А теперь, когда все взгляды были устремлены на нее, девочка совсем растерялась, и на вопрос Ольги Викторовны, поинтересовавшейся, в чем, собственно, дело, она, не сказав ни слова, расплакалась. Малыши-одногруппники стали показывать на нее пальцами, дразнясь, корчили рожицы и  смеялись, а Алька, перекрывая их смех, все громче и громче ревела. Ольга Викторовна, пытаясь успокоить не в меру развеселившуюся малышню, отвернулась, а когда снова повернулась, увидела двух мальчишек, которые, держась за руки, стояли лицом к насмешникам перед Алькой, заслонив ее от любопытных глаз. С этого дня Алька была под их рыцарской защитой, и если кому-то приходило в голову обидеть или посмеяться над ней, пухлые ладошки Павлика и Илюши складывались в кулачки и с серьезным видом демонстрировались обидчику.

    Ребята рассмеялись вслед за Алькой.
    - М-да… Похоже, с тех времен геройства у нас с Павлухой значительно поубавилось… Ладно, пошли что ли? Скоро звонок на перемену.
    Илья взглянул на часы, а когда снова поднял глаза, улыбка исчезла с его лица. Он резко оттолкнул Альку в сторону, которая, не удержавшись на ногах, шлепнулась на газон за бордюром дорожки и уже открыла рот, чтобы возмущенно наорать на парня, но, посмотрев в сторону куда, не отрывая взгляда, сосредоточенно смотрел Илья, не проронила ни слова, так и застыв с открытым ртом.
    По аллее неслась здоровущая черная собака. Из головы вылетело название породы и, что именно она слышала об этих собаках, но, кажется, что-то не очень приятное… А собака именно неслась, огромными прыжками приближаясь к ним неимоверно быстро. И никого не было рядом. Неужели это страшилище убежало от хозяина? Но если это, в самом деле, так, то ничего хорошего ждать не приходилось: была бы нормальной – не убежала…
    - Илюха, сумку… Возьми в руки сумку и выстави перед собой… Собаки всегда набрасываются на наиболее выступающие части…
    Быстро оглянувшись на стоявшего чуть сзади Павлика, Илья снова повернул голову к бежавшему на них монстру.
    - Когда она вцепиться в твою сумку, я зайду сзади и огрею ее по башке своей…
    Алька с ужасом смотрела то на ребят, то на бегущую с открытой пастью псину.
    - Мальчики… - начала она, но тут же забыла, что хотела сказать, и попыталась встать.
    - Молчи и никаких резких движений…
    Алька замерла в неудобной позе.
    Собака уже была в одном прыжке от ребят, но вдруг чуть притормозила и уже, не прыгая, а почти спокойно подошла к Илье, встала на задние лапы и положила передние ему на плечи. Парень пошатнулся, но сзади его поддержал Павлик, и он устоял на ногах.   Огромная собачья голова стала вровень с его лицом, хотя росту он был совсем не малого.
    - Не смотри ей в глаза…
    Но Илья и не думал смотреть ей в глаза, не в силах оторвать взгляда от открытой пасти с высунутым  свисавшим на бок языком и желтоватыми зубами, внушающими отнюдь не оптимистические чувства. Павлик медленно и очень осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания, насколько это было возможно, начал обходить псину, чтобы зайти ей за спину.
    - Ребята, да вы не бойтесь, - послышался издалека женский голос, - она добрая, не кусается!
    И в этот момент, видимо, желая подтвердить слова хозяйки, собака лизнула Илье щеку. Но ее добродушный порыв оценить по достоинству было некому. Илья просто оторопел, а Павлик и Алька смотрели на женщину, которая, показавшись из-за поворота, неспешно шла по аллее.
    - Вот ведь дрянь какая! – возмутилась Алька, вставая и отряхивая одежду.
    - Кто? Собака?
    - Собака просто дура, а тетка - сволочь!
    - Герда! – крикнула женщина.
    Собака, сразу же потеряв интерес к Илье, спрыгнула на все четыре лапы и, повиливая хвостом, засеменила к хозяйке.
    - Это ж надо!.. Герда!.. Это при такой-то образине!
    - Да ладно, Алька, не бузи… Слава Богу, что все так закончилось…
    - Ага, на Илюху посмотри! Нет, я ей сейчас все выскажу!
    - Не вижу смысла, - вытирая носовым платком следы от поцелуя Герды, спокойно откликнулся Илья. – Таким людям бесполезно что-то объяснять.
    И не дожидаясь, когда хозяйка Герды с ними поравняется, ребята подхватили Альку под руки и пошли быстрым шагом в школу.

    Они успели: звонок на перемену еще не прозвенел. Поднявшись на второй этаж, друзья на время расстались. Павлик с Алькой направились к кабинету биологии, где у десятого «Б» после перемены должен был начаться третий урок, а Илья стал подниматься выше; ему необходимо было выяснить отношения с «англичанкой», которая пообещала пятерку за год, если он расскажет наизусть два ее любимых сонета Шекспира.