Юта

такой.

    А я уже догадался. Этот бархатный голос, голос, который ласкал слух, повергал душу в трепет и счастливый покой, вязался лишь с одним человеком.

    -Махайрод! - вырвалось у меня. Инну передёрнуло от звука его имени.

    -Да-да, - радостно подтвердил голос, - так они меня называют: Саблезубый, Махайрод. А ведь я не так жесток, как они говорят. Мои жертвы мучаются ничуть не дольше, чем убиенные господами наёмниками...

    Он говорил что-то ещё, а я пытался сообразить, почему он не избавился от нас сразу. Искусный убийца, кровавая слава которого страшила даже матёрых вояк, при выполнении заданий не щадивших ни женщин, ни детей. Он ждал, пока мы вызовем подкрепление. Он был уверен, что останется жив.

    -Густав! - вновь не сдержавшись выкрикнул я, и в ту же секунду оттолкнул Инну назад, за спину. Лишь на мгновение из-за угла высунулась рука. Я запомнил эти тонкие белоснежные пальцы, плавно нажавшие на курок. Они будто сыграли на флейте лёгкую польку, и в груди моей что-то лопнуло. С правой стороны раздался чудовищный треск, раскатами обратившийся в грохот. Но у меня уже не было сил досматривать, как рвутся металлические стены, как огненные мухи роем вылетают оттуда и проносятся за угол. Тьма...

   

    ...отступила внезапно.

    Кашель долго не отпускал. Мне казалось, ещё чуть-чуть и я выплюну лёгкие. Грудь ломило от боли, каждый вдох давался огромными усилиями. Не меньших усилий требовал и выдох. Я не орал лишь потому, что для крика не хватало воздуха.

    -Не двигайся, - жарко прошептали мне прямо в ухо. Конечно, я тут же повернул голову и чуть не потерял сознание от боли. Когда чёрные пятна рассеялись, я увидел над собой озабоченный лоб. Не сразу я сообразил, кому принадлежит этот лоб - до того выражение её лица отличалось от обычного. Тревога, страх, паника, боль, слёзы - всё смешалось в трогательную маску, сделав Энджи совершенно неузнаваемой. Циничный мозг старался думать об Инне, но, честно говоря, я был рад увидеть именно Энджи, а не кого другого.

    -Густав! - выхаркнул я, и вместе с этим чуть не выхаркнул внутренности.

    -Молчи! - Энджи осторожно взяла меня за руку, и я почувствовал её прикосновение.

    -Всё утряслось, - попыталась улыбнуться она, но не удержалась, и по щекам потекли крупные слёзы.

    Послышался звук автоматических переборок, и в комнату небрежной походкой вошёл Александр. Он сел так, чтобы я мог видеть его, и начал сбивчиво объяснять. Из его объяснений я понял, что он, как и я, разгадал план Густава. Саня заподозрил неладное сразу, как только услышал Инну в шлемофоне. Она была слишком спокойна — вот отчего возникло ощущение будто его заманивают в ловушку. Махайрод не зря ждал. Справиться с кровожадным маньяком в узком коридоре представлялось невозможным. Тогда-то они с Поландом и придумали, как немного расширить помещение. Они прошли техническими отсеками и пробили стену коридора одной из термитных бомб. Даже молниеносная реакция не спасла Махайрода, когда перед ним прямо из стены возникло дуло пулемёта, а справа и слева упали переборки.

    -Не следовало геройствовать, - резюмировал Александр, - Зачем ты орал имя Густава? Махайрод соображает быстрее любого из нас... Вернее, соображал... Впрочем, пока он выпускал обойму в тебя, мы успели прожечь стену, выставить пулемёт и защиту. Если б ты его так удачно не отвлёк, лежать бы сейчас Поланду вместо тебя. А может и вместо Саблезубого.

    Саня на минуту замолчал. Он посмотрел на Энджи, смущённо застывшую в стороне, потом на меня, потом снова на Энджи. И наконец, вздохнув, сказал:

    -Мы почти добрались до "Эммета-Три", но всё равно не успеваем. Слишком много времени ушло на разборки. Если Юта действительно взорвётся, нас хорошо тряхнёт. Густав пробубнил что-то про потерю курса, но будем надеяться, что он не прав, и грави-поля не сильно исказятся. Если всё пройдёт удачно, через пару месяцев мы будем у Земли. Постарайся не сдохнуть до того, - и он похлопал меня по плечу, от чего я едва не провалился в забытьё.

    Александр поднялся и пошёл к выходу, но в трёх шагах от двери остановился:

    -Ты извини, дружище, - он посмотрел на Энджи, потом отвернулся, - Это я велел Инне быть с тобой поласковей. Сначала она артачилась, но потом ты и впрямь ей понравился. Я, конечно, поговорю с ней, но боюсь, тебе придётся самому со всем этим...

    -Вали уже!!! - рявкнула Энджи, угадав в который раз, что я хочу сказать. И Саня ретировался.

    Спустя десять минут корабль и в самом деле тряхнуло. Энджи включила проектор и направила луч в потолок. Надо мной раскинулось звёздное небо, посреди которого пылал огромный огненный шар. Он переливался всеми оттенками рыжего и медленно увеличивался в размерах. Сначала я подумал, что смотрю на солнце, но потом сообразил: так умирает Юта. Величественное горнило, испепеляющее самоё себя. Мне хотелось сказать что-нибудь, но я никак не мог подобрать слов. Впрочем, даже если бы слова нашлись, в глотке до того пересохло, что мне казалось, будто Юта пылает не в миллионах километров отсюда, а внутри меня. Почти у самого сердца.

    Энджи сидела слева, держала меня за руку и запрокинув голову, смотрела на Юту. Она плакала и что-то шептала. Возможно произносила слова. Те самые правильные слова, которые хотел произнести я. Она постоянно угадывала мои мысли и желания, почему ей не угадать и сейчас?

    Она отвернулась от огненного шара и посмотрела мне прямо в глаза. Я умирал от жажды, но теперь не понимал, чего я жажду больше: глотка воды, или поцелуя.

    Энджи улыбнулась. Её губы коротко и нежно коснулись моих губ, и вот - мы вновь смотрим друг на друга. Энджи улыбается, облокотившись на подушку. Улыбаются её глаза, щёки, слёзы, волосы. Улыбаются её пальцы, которыми она трогает моё лицо. Улыбается вся Энджи. Улыбаюсь и я, хотя из-за гримасы боли, перекосившей мне морду, этого не видно. Энджи многозначительно кивает, прикрывая при этом веки. И этот кивок приговаривает Юту, навсегда и бесповоротно, к вечному плену в наших сердцах.

    Энджи снова улыбается и произносит слова, которых я не находил:

    "Прощай, Юта..."