Слизень

                                              (рассказ)

Весело потянувшись под сопровождение петушиного крика, Ефим наконец решил полностью открыть глаза, в данную секунду напоминающие две щёлки, однако вмгновенье был ослеплён ярким летним солнцем. Несколько минут он ещё боролся с яркими лучами, чтобы открыть глаза, постепенно привыкая и одновременно с этим радуясь первому дню отпуска, которого он так ждал последний месяц. Шёл жаркий и совсем не дождливый июль. Июнь, в свою очередь, выдался тоже жарким и способствовал как минимум утроению желания получить наконец отпуск. И вот это свершилось.
Один, на даче, без жены и детей, Ефим был полностью свободен. Он пару секунд подумал ещё об оставшейся в городе семье, которую он видел лишь вечерами и, иногда, в выходные, однако успевшей надоесть хуже дохлой мыши под половицами; но вот глаза, привыкнув к свету, открылись, и семья улетучилась уже далеко далеко в области подсознания.
Включив телевизор он, как всегда бывает, наткнулся на рекламу. Безразлично поглазев на рекламу памперсов, бульонных кубиков и некой сверхновой зубной пасты со странным названием "DEROMED", Ефим сжал пульт, вдавливая  со злости заветную красную кнопку поглубже. "Бесполезно что-то искать интересное... Тем более что я всё таки на даче, да ещё и в отпуске... А не дома, убитый усталостью", - прокрутил он у себя в голове и вышел на улицу.
Посмотрев по сторонам, и приметив слева- соседских куриц, во главе с великоважным петухом, справа- сарай с открытой дверцей, набитый до ветхой крыши всякой рухлядью, а в центре- гамак, раскинувшийся величественно в теньке, он направился к последнему. Разумеется не забыв прихватить бутылочку холодненького пивка из дребезжащего каждые пять минут маленького советского холодильника, неприменно снабжённого засаленой ручкой.
Лёжа в гамаке и попивая пиво, Ефим ни о чём не думал . Хотя пожалуй думал. Думал что ещё несколько глотков и бутылка будет опустошена и придётся идти за следующей. После пятой бутылки ходить за пивом становилось всё тяжелее. Ефим уже пошатывался да и мочевой пузырь уже был переполнен. Справив нужду после восьмой бутылки он снова отправился в дом. Единственной его мыслью было вытащить коробку с пивом на улицу, чтобы ходить уже не пришлось.
Кое как Ефим пролез в дверь и едва достав из холодильника коробку, рухнул вместе с ней на пол. Осмотрев бутылки и убедившись в их целости, он закрыл холодильник и едва подняв коробку с десятью бутылками, пошёл к выходу сильно шатаясь, будто танцуя ритуальный танец.
Лёжа в гамаке он выпил ещё две бутылки и снова справил нужду тут же у дерева. В голове вдруг зажглась идея- сгонять за пивом в магазин, да и ещё прикупить что-нибудь. Он был уже в том состоянии, что задумываться о целесообразности поступков уже не получалось.
Засунув руку в карман он достал пять сложенных вчетверо сотен. Посмотрев на них он понял что только теперь всё начало расплываться. Звуки перестали восприниматься естественно. Всё напоминало путешествие в море тумана по глубокому оврагу. Положив деньги обратно в карман, Ефим долго ощупывал карман снаружи, каждый раз убеждаясь что деньги никуда не пропали. Эта привычка появлялась только когда он был очень пьян, и врядли хоть раз помогла...
Оседлав старенький велосипед с багажником сзади, он начал свой нелёгкий путь. Несколько поворотов остались позади, каким-то чудом преодолённые. Однако седьмой или восьмой поворот не поддался Ефиму и он слетел с велосипеда будто невидимая сила заставила его это сделать.
Свой короткий полёт он не почувствовал. Как будто он упал во сне. Однако он нашёл в себе силы подняться и снова поехал, на этот раз чуть осторожнее.
Минут через пять он подкатил к магазину и слез с велосипеда уже несколько трезвее, чем был, когда садился на него. Однако всё ещё сильно шатаясь, он осторожно поднялся по ступенькам магазинчика, очень напоминающего обычный сельский магазин, однако больше ориентированный на дачников. Приоткрыв дверь и завалившись внутрь, Ефим чуть было не упал, но сумел вовремя взять себя в руки.
Кроме продуктов питания и всяческих спиртных напитков: от пива до дешёвого спирта, в магазине имелись в наличии всевозможные предметы и продукты быта, садовый инвентарь, лекарства, газеты, журналы, видео и аудио кассеты (диски почему то отсутствовали), стройматериалы, огнетушители и ещё кучу всяких не нужных, на первый взгляд, вещей, уютно разместившихся в этом магазинчике.
Рядом со старым кассовым аппаратом, на небольшом стульчике, важно сидел продавец. Он был, как и Ефим, в состоянии близком к полной кондиции, поэтому они отлично друг друга поняли, усмотрев друг в друге родственную душу на расстоянии, с помощью то ли третьего глаза то ли десятого, а то и одиннадцатого чувства. Не известно. Но первые слова Ефима: "мне ящик пивка" вызвали улыбку у продавца.
-Без плевка!- ответил он и улыбнулся добродушной улыбкой, превращая своё щетинистое лицо запойного алкоголика в лицо вполне добродушного человека. Ведь улыбка часто показывает истинную суть человека.
Поставив на прилавок ящик того самого "пивка", продавец, вернувшийся к своему первоначальному виду спросил, будет ли его почтенный покупатель ещё что-нибудь приобретать. Ефим хотел было сказать "нет", но вдруг он, как порядочный человек вспомнил, что запасы его зубной пасты подходят к концу, и пора бы их пополнить.
- Зубной пасты ещё. Не дорогой.
- Не дорогой?- переспросил продавец,- В таком случае могу вам посоветовать новинку. "Дэромэд!" Это сверхновая зубная паста!- чуть ли не прокричал он с рекламирующим видом и соответствующим голосом. -Разве не слышали?
Тут утренняя реклама всплыла на мгновенье в "запотевшем" мозгу, располагая к покупке.
- Ахха...- был ответ Ефима. - Я беру. Ещё пачку "ЛД" и закончим с покупками.
Алкогольный туман уже начал растворятся в сознании, когда Ефим выходил из магазина с ящиком пива в руках, пачкой сигарет и зубной пастой в кармане.
Обратная дорога оказалась, несомненно, гораздо легче. Однако нужда сново взяла своё и не доезжая всего пятьдесят метров до своей дачи, Ефим вынужден был чуть ли не слететь уже с велосипеда и пристроится к ближайшим кустам. Кусты оказались неопознанными зарослями, густо покрывающими забор какой-то дачи.
Через несколько секунд, после того как Ефим начал обильно поливать подзаборные кустики, недалеко от него неожиданно возникла старушка, принявшаяся всячески обзывать Ефима  всяческими обидными выражениями. Однако Ефиму было абсолютно наплевать на это всё. Он просто делал своё дело, ни о чём не думая. Алкогольный туман почти сошёл, но это не мешало ему быть почти полностью спокойным к окружающей реальности, которая реальностью ему ещё вовсе не казалась. Она казалась ему нарисованной. Нарисованной масляными красками, постоянно меняющейся картиной.
Закончив своё не быстрое по, как говорится, тем временам, предприятие, Ефим предпочёл быстро скрыться и через пять минут уже лежал спокойно на гамаке с открытой бутылочкой пива.
"Как же хорошо,"- думал он, "Как же хорошо".
А в глазах его, тем временем, туман снова сгущался и сгущался. Расплывающиеся образы видимой части окружающего мира необратимо размножались, пока наконец не уничтожили последнюю частичку более менее правдивого восприятия. Веки Ефима потяжелели, но отчаянно сопротивлялись и опускаться совсем не хотели. Наконец, борьба закончилась и веки, будто в страхе задрожав от неминуемого поражения, опустились под победоносным наплывом тяжести. Мозг из последних сил прошептал телу: де он уже не отвечает ни за что, и мгновенно отключился, попутно жалобно попискивая от бесконечных смертей и скорых похорон своих клеточек, убиваемых бездушным маньяком - алкоголем.
Он уже летел было в страну снов, да сбился с пути, что в таком состоянии было не удивительно. Так и спал, не видя снов. Лишь под утро какие-то рваные и страшные образы попытались потревожить забвенный сон Ефима...
Неожиданно очнувшись, Ефим открыл глаза, не переставая освежать  воздух утренним пивным перегаром. Наша единственная, самая близкая, самая прекрасная звезда, столько веков будоражущая души поэтов, оторжествляяющая собой противоположность Луне- Солнце, уже во всю светила и грела своими яркими слепящими, особенно похмельные глаза, лучами. Даже не лучами, а лучищами, нескончаемым потоком проливаемым на эту бездушную, как и другие, планету, уже несколько миллионов лет.
Утренний пивной перегар... Разве что-то может более быть неприятным и противным? Как по волшебству дающим желание избавится от этого запаха или же "освежить" его? Ефим решил обратится к первому варианту пожалуй лишь благодаря воспоминанию, неожиданно оживлённому воскресшим разумом, что где-то в доме лежит тюбик вчера купленной зубной пасты. Да ведь ещё к тому же некой сверхновой зубной пасты! Желание опробовать сей продукт перебило удивительным образом обыденное желание простого человека - отхлебнуть побольше пивка и закурить...
Последнее, однако, он решил сделать до желанной чистки зубов. Но этому не суждено было сбыться. В ближайшее время...
Едва Ефим приподнял голову, как увидел здорового слизняка, удобно расположившегося на его животе и успевшего проложить не маленькую дорожку слизи.
Вскачив подобно алчному фанатику лёгкой наживы в диком восторге, выигравшему секунду назад как минимум пол миллиарда, он в диком ужасе, кусающем каждую клеточку его похмельного тела своими холодными зубами, хрипло закричал и это же мгновенье сырая трава выскользнула у него из под ног, отправив Ефима на доли секунды в свободный неконтролируемый полёт.
Казалось бы, что может быть хуже всего произошедшего? Пожалуй ничего, если не принимать во внимание итог этого кратковременного полёта: жёсткое приземление на не менее жёсткую землю, непосредственным участником которого стало мягенькое тельце ни в чём не повинного слизняка...
Всё что могло кипеть вскипело в Ефиме, безразличная вялость необратимо заняла место первобытного ужаса в нём, с самого раннего детства "до смерти" боявшегося этих милых беззащитных существ.
С трудом поднимаясь, Ефим обрёл наконец над собой относительно полный контроль и принял единственно верное решение: сходить с душ.
Взяв с собой стандартный комплект включающий в себя мыло, полотенце и старую мочалку, не забыв  и о зубной щётке с пастой, он направился прямиком к соседнему с туалетом сооружению, отличавшемуся от него разве что наличием на крыше голубого бака с пробивающимися прожилками ржавчины.
С всё большим облегчением Ефим усердно тёр мочалкой свой живот, раз за разом намыливаясь и снова смывая мыльное покрывало. После прохождения этой длительной процедуры, вернувшей ему, пожалуй, по-младенчески розовую нежную кожу, Ефим принялся чистить зубы наслаждаясь приятно-тёплой водой.
"Как же  хорошо..." - подумал он, выйдя из душа и ощущая телом малейшие дуновенья слабого летнего ветерка, - "Вот теперь можно и покурить..."
Жадно втягивая табачный дым, Ефим стал совсем спокоен. Делать ему было до фига нечего. Иначе и не скажешь. И он решил  занять себя весьма важным делом - попить пивка, а