Шестой день пью. Справа в животе заметно потяжелело. Печень, наверное. Жена бы сказала: -Что она у тебя еще есть?
Состояние стабильно-угрюмое. Я уже не помню, когда хоть как-то бурно реагировал на действительность. Только на телевизор.
Повстанцы или как их там, ополченцы сбили очередной вертолет. А че, молодцы.
Вообще-то мне по фигу. Несильно разбирался в ситуации. Но слово «ополченцы» нравится.
Ополченцы - это всегда правильно. Из народа, из жителей.
Я вот смотрю наши новости, и мне нравятся наши дикторши. Собранные такие девки, длинноногие, красивые. Мне теперь все красивые. И украинские и российские, но наши лучше. Роднее что ли…
А вот Псаки не нравится. Может завтра понравится, на седьмой день. Как говорится «нет баб не красивых…»
Но есть и положительное. Что?
Положительное в другом. Сломал я ногу, страховку получил. Все ничего, не болит, так, легонько. Но с-сука чешется! Я её разодрал, наверное, там, под гипсом. У меня на балконе арматуринка лежала, еще с прошлого года, когда я решетки варил, так вот я ей и чешу. Помогает.
А я вот думаю, че, Псаки? Псаки, Псаки. Че, на ней свет клином сошелся? Мне вот она не нравится, и всё тут!
Хотя, вроде и ничего…
Лавров бедный. Как крутится-то ему приходится. Но мужик кремень. Ему медаль надо за заслуги.
Вот я б медали такому не пожалел. А, может и орден. Может и премию даже. Интересно есть для таких случаев премии? Если нет, то втихаря, надо дать.
Еще этот, как его, тоже мужик нормальный, но не помню как. Он там все время за круглым столом сидит. И клеймит их с-сук, да и правильно, совсем оборзели.
Да, в конце концов, на кого варежку разявили? Это ж мы! Мы Россия!
А Псаки-то! Говорит, говорит, что говорит, я понять не могу. А присмотрюсь, так тоже ничего бабенка. Челочка у неё, голову так наклоняет, щечки розовые.
Её б к нам, к нормальным бабам, может, и она нормальной бы стала…
Я бы тоже ополченцем стал. Но у меня ни автомата, ни маски. Да и деньги кончаются, страховка-то не резиновая.
Да и не в деньгах дело. В бабах! Вот умеют же они, нами, мужиками крутить! Я её видел-то, всего ничего, а вот и спать перестал.
Эх, Псаки, Псаки.
