Свобода личности или свобода индивида

сол­дат при­ня­то на­зы­вать GI (Government Item), что рас­шиф­ро­вы­ва­ет­ся как "го­су­дар­ст­вен­ное иму­ще­ст­во". Сво­бод­ный аме­ри­кан­ский гра­ж­да­нин не яв­ля­ет­ся иму­ще­ст­вом го­су­дар­ст­ва, он при­над­ле­жит эко­но­ми­че­ской ма­ши­не. В ар­мии по­ве­де­ние сол­да­та кон­тро­ли­ру­ет­ся сис­те­мой на­ка­за­ний. В эко­но­ми­ке по­ве­де­ние ра­бот­ни­ка кон­тро­ли­ру­ет­ся го­раз­до бо­лее эф­фек­тив­но, кну­том и пря­ни­ком, уг­ро­зой уволь­не­ния и сис­те­мой при­ви­ле­гий, бо­ну­сов, 13-ой зар­пла­той, ак­ция­ми кам­па­нии.

Рам­ки сво­бо­ды для от­дель­но­го че­ло­ве­ка внут­ри сис­те­мы оп­ре­де­ля­ет кор­по­ра­тив­ная эко­но­ми­че­ская сис­те­ма.

Дек­ла­ра­ция Не­за­ви­си­мо­сти в триа­де «Сво­бо­да, Ра­вен­ст­во и Пра­во на по­ис­ки сча­стья» ста­вит в этом пе­ре­чис­ле­нии Сво­бо­ду на пер­вое ме­сто. В прак­ти­ке жиз­ни это не бо­лее, чем ил­лю­зия, и она не пе­ре­ста­ёт быть ил­лю­зи­ей от то­го, что её раз­де­ля­ет боль­шин­ст­во, так­же как мил­лио­ны со­вет­ских лю­дей, рас­пе­вав­ших «Я дру­гой та­кой стра­ны не знаю, где так воль­но ды­шит че­ло­век».

«Здесь мож­но де­лать, что хо­чешь...», пи­шет Шос­сет, рус­ский им­ми­грант, ви­дев­ший Аме­ри­ку 70-ых го­дов, как бы по­вто­ряя впе­чат­ле­ние Горь­ко­го об Аме­ри­ке на­ча­ла ве­ка, «но нет ощу­ще­ния сво­бо­ды, ... а в Нью-Йор­ке - ти­пич­ные ли­ца с ле­нин­град­ско­го эс­ка­ла­то­ра. Под­жа­та ниж­няя че­люсть, вы­ра­же­нья нет. Они ус­та­ли. Ка­кая уж тут сво­бо­да. ...здеш­няя жизнь по­хо­жа на то, ка­ким пред­став­ля­ли со­циа­лизм бу­ду­ще­го где-то в 30-х го­дах. Толь­ко что всё на день­гах, как сред­ст­ве управ­ле­ния, дер­жит­ся, а ре­зуль­та­ты те же.»

Со­вет­ский и фа­ши­ст­ский ре­жи­мы от­чёт­ли­во и яс­но фор­му­ли­ро­ва­ли в сво­ей про­па­ган­де под­чи­нён­ность ин­те­ре­сов от­дель­но­го че­ло­ве­ка ин­те­ре­сам го­су­дар­ст­ва, так как, в ус­ло­ви­ях ин­ду­ст­ри­аль­но­го об­ще­ст­ва, ин­ди­ви­ду­аль­ная сво­бо­да долж­на быть под­чи­не­на ин­те­ре­сам эко­но­ми­че­ско­го и со­ци­аль­но­го раз­ви­тия. У эко­но­ми­че­ской де­мо­кра­тии те же це­ли, но она ни­ко­гда не го­во­рит о них от­кры­то, де­мо­кра­тия ис­поль­зу­ет слож­ную сет­ку под­ста­но­вок.

«Сред­ний че­ло­век вос­при­ни­ма­ет сво­бо­ду вы­ра­же­ния же­ла­ний, за­про­грам­ми­ро­ван­ных в нём об­ще­ст­вом, как ис­тин­ную, ин­ди­ви­ду­аль­ную сво­бо­ду. Он не ви­дит кон­крет­ных сил или лю­дей, ко­то­рые ко­ман­ду­ют его жиз­нью. Сво­бод­ный ры­нок не­ви­дим, ано­ни­мен и, сле­до­ва­тель­но, че­ло­век де­ла­ет вы­вод, что он сво­бо­ден.» Эрих Фромм.

С од­ной сто­ро­ны, сво­бод­ная эко­но­ми­ка ос­во­бо­ж­да­ет ра­бот­ни­ка от дик­та­ту­ры го­су­дар­ст­ва, от дав­ле­ния се­мей­но­го кла­на, от свя­зы­ваю­щей его дей­ст­вия ус­та­рев­шей тра­ди­ци­он­ной мо­ра­ли. С дру­гой, она ос­во­бо­ж­да­ет его от тех ду­хов­ных, ин­тел­лек­ту­аль­ных и эмо­цио­наль­ных по­треб­но­стей, ко­то­рые не ук­ла­ды­ва­ют­ся в стан­дар­ты эко­но­ми­че­ской жиз­ни.

Ин­ди­вид, про­шед­ший об­ра­бот­ку мас­со­вой про­па­ган­ды и мас­со­вой куль­ту­ры, уже не­спо­со­бен по­нять, что у не­го есть по­треб­но­сти кро­ме тех, ко­то­рые ему на­вя­зы­ва­ет ры­нок и, хо­тя он име­ет боль­ше ви­дов фи­зи­че­ской сво­бо­ды и не­за­ви­си­мо­сти от го­су­дар­ст­ва, чем ев­ро­пей­цы, он пол­но­стью под­чи­нён эко­но­ми­ке. Сво­бо­да, в сво­ём ми­ни­маль­ном вы­ра­же­нии, - это хо­тя бы осоз­на­ние су­ще­ст­во­ва­ния сил, ко­то­рые её ог­ра­ни­чи­ва­ют, но боль­шин­ст­во не толь­ко не осоз­на­ёт, но и от­ри­ца­ет са­мо на­ли­чие этих сил.

Со­цио­лог Фил­лип Сла­тер: «При всех дан­ных ему об­ще­ст­вом сво­бо­дах со­вре­мен­ный че­ло­век так­же без­за­щи­тен пе­ред си­ла­ми, с ко­то­ры­ми он стал­ки­ва­ет­ся в сво­ей по­все­днев­ной жиз­ни, как пер­во­быт­ный че­ло­век пе­ред си­ла­ми не­по­нят­ной ему при­ро­ды. Он бес­по­мо­щен пе­ред ано­ним­ны­ми со­ци­аль­ны­ми ме­ха­низ­ма­ми, дей­ст­вую­щи­ми не­объ­яс­ни­мо и не­по­нят­но для про­сто­го че­ло­ве­ка, они мо­гут под­нять его на­верх или бро­сить вниз на со­ци­аль­ное дно, он без­за­щи­тен пе­ред ни­ми, как и пер­во­быт­ный че­ло­век пе­ред гро­зой или ура­га­ном.»

По­стин­ду­ст­ри­аль­ное об­ще­ст­во унич­то­жи­ло по­ня­тие ни­ще­ты и пре­дос­та­ви­ло мно­же­ст­во сво­бод. Ка­ж­до­му пре­дос­тав­ля­ет­ся ог­ром­ное ко­ли­че­ст­во вы­бо­ров, но это не лич­ный вы­бор, этот вы­бор за­про­грам­ми­ро­ван в че­ло­ве­ке сис­те­мой. Сис­те­ма вос­пи­ты­ва­ет по­ни­ма­ние сво­бо­ды не как пра­во быть са­мим со­бой, не как пра­во на при­ня­тие соб­ст­вен­ных ин­ди­ви­ду­аль­ных ре­ше­ний, это пра­во на та­кую же фор­му жиз­ни, как у всех.

Во вре­ме­на аме­ри­кан­ской мо­ло­дёж­ной ре­во­лю­ции 60-ых го­дов сво­бо­да лич­но­сти и по­ис­ки смыс­ла жиз­ни ста­ли ори­ен­ти­ра­ми це­ло­го по­ко­ле­ния. Мо­ло­дёжь, ин­стинк­тив­но или осоз­на­но, ви­де­ла в мощ­ных кор­по­ра­ци­ях стра­ны осо­бую опас­ность. Имен­но круп­ные кор­по­ра­ции, с их вое­ни­зи­ро­ван­ной струк­ту­рой и поч­ти во­ен­ной дис­ци­п­ли­ной, оли­це­тво­ря­ли в их гла­зах всё не­га­тив­ное в аме­ри­кан­ской жиз­ни. Кор­по­ра­ции бы­ли пол­ной ан­ти­те­зой их пред­став­ле­ний об об­ще­ст­ве спра­вед­ли­во­го ра­вен­ст­ва и ин­ди­ви­ду­аль­ной сво­бо­ды.

Фильм «Easy Rider» («Лёг­кий ез­док»), вы­пу­щен­ный на эк­ра­ны в кон­це шес­ти­де­ся­тых го­дов, вхо­дил в обой­му “филь­мов про­тес­та”, как буд­то го­во­рил о бун­те лич­но­сти про­тив умень­шаю­щей­ся лич­ной сво­бо­ды в ус­ло­ви­ях раз­рас­та­ния мо­щи кор­по­ра­ций. Ге­рои филь­ма не име­ют ни­ка­ко­го уго­лов­но­го про­шло­го, не свя­за­ны с пре­ступ­ным ми­ром, это обыч­ные ре­бя­та из про­вин­ци­аль­но­го го­род­ка, но они на­шли воз­мож­ность од­ним уда­ром реа­ли­зо­вать Аме­ри­кан­скую меч­ту, пе­ре­про­дав боль­шую пар­тию нар­ко­ти­ков. Те­перь, с боль­ши­ми день­га­ми, они сво­бод­ны.

Они дви­жут­ся по стра­не на мощ­ных мо­то­цик­лах, на их курт­ках аме­ри­кан­ский флаг - сим­вол сво­бо­ды. Они по­лу­чи­ли свою сво­бо­ду, не­за­ви­си­мость и са­мо­ува­же­ние не бла­го­да­ря тя­жё­ло­му тру­ду, по 40 ча­сов в не­де­лю, изо дня в день вы­пол­няя мо­но­тон­ную, из­ну­ряю­щую ра­бо­ту. Они на­шли лёг­кий путь, не за­пла­тив тю­рем­ным сро­ком за своё рис­ко­ван­ное пред­при­ятие, и этим вы­зы­ва­ют вос­хи­ще­ние зри­те­ля, ко­то­рый, что­бы до­бить­ся да­же не сво­бо­ды, а ми­ни­маль­но­го уров­ня эко­но­ми­че­ской не­за­ви­си­мо­сти, дол­жен мно­гие го­ды от­си­жи­вать свои ча­сы на ра­бо­те.

Оби­та­те­ли ма­лень­ких, по­гру­жен­ных в без­воль­ную спяч­ку, го­род­ков сред­ней Аме­ри­ки, че­рез ко­то­рые про­ез­жа­ют ге­рои, при­выч­но жи­вут в по­лу­ни­щих ус­ло­ви­ях, из по­ко­ле­ния в по­ко­ле­ние с тру­дом сво­дя кон­цы с кон­ца­ми, и те, кто до­бил­ся бо­гат­ст­ва, ми­нуя путь тя­жё­ло­го и пло­хо оп­ла­чи­вае­мо­го тру­да, не мо­гут не вы­зы­вать в них тя­жё­лой, свин­цо­вой не­на­вис­ти. Су­дя по филь­му, при­чи­на этой не­на­вис­ти, за­висть, чув­ст­во соб­ст­вен­ной не­со­стоя­тель­но­сти. В фи­на­ле жи­те­ли го­род­ка за­би­ва­ют ге­ро­ев на­смерть бейс­боль­ны­ми би­та­ми.

С точ­ки зре­ния юри­ди­че­ско­го и нрав­ст­вен­но­го за­ко­на, ге­рои филь­ма - пре­ступ­ни­ки, но про­да­жа нар­ко­ти­ков вос­при­ни­ма­лась зри­те­лем не как на­ру­ше­ние мо­раль­ных норм, а как бунт про­тив сис­те­мы. Но са­ма сис­те­ма сти­му­ли­ру­ет по­ис­ки но­вых, час­то не­за­кон­ных пу­тей к бо­гат­ст­ву, а ге­рои филь­ма - часть сис­те­мы, их жиз­нен­ные цен­но­сти те же, что и у боль­шин­ст­ва, счи­таю­ще­го, что толь­ко день­ги при­но­сят сво­бо­ду.

В пе­ри­од мо­ло­дёж­но­го бун­та 60-ых рез­ко уве­ли­чил­ся уро­вень пре­ступ­но­сти, но ос­нов­ная мас­са бун­тов­щи­ков, на ло­зун­гах де­мон­ст­ра­ций не­на­силь­ст­вен­но­го про­тес­та, ци­ти­ро­ва­ла Биб­лию - “воз­лю­би ближ­не­го как са­мо­го се­бя”, ду­хов­ный рост че­ло­ве­ка про­воз­гла­шал­ся един­ст­вен­ной ис­тин­ной це­лью. Вы­со­кие идеа­лы но­во­го по­ко­ле­ния вхо­ди­ли в кон­фликт с идеа­ла­ми от­цов, пом­нив­ших вре­ме­на го­ло­да и ни­ще­ты Ве­ли­кой Де­прес­сии и при­ни­мав­ших обес­пе­чен­ность по­сле­во­ен­ных лет как выс­шее дос­ти­же­ние сво­ей жиз­ни.

Мо­ло­дёж­ный про­тест вско­лых­нул всю стра­ну, его про­грам­мой ста­ла рок-опе­ра «Ии­сус Хри­стос – су­пер­звез­да», биб­лей­ский ка­нон “все лю­ди бра­тья” при­об­рёл но­вую жизнь, фор­му­ла “ка­ж­дый за се­бя” бы­ла от­верг­ну­та, ка­ж­дый дол­жен не­сти лич­ную от­вет­ст­вен­ность за про­ис­хо­дя­щее с дру­ги­ми.

Но по­сте­пен­но на­кал стра­стей утих, бун­тов­щи­ки, взрос­лея, ста­ли вос­при­ни­мать лич­ную от­вет­ст­вен­ность как от­вет­ст­вен­ность толь­ко за се­бя, и вер­ну­лись в на­ла­жен­ное рус­ло, вер­ну­лись к фор­му­ле жиз­ни от­цов, «ка­ж­дый за се­бя». Ока­за­лось, что сло­мать сис­те­му не­воз­мож­но, аль­тер­на­ти­ва бы­ла лишь од­на, при­спо­со­бить­ся. Но не­при­ятие сис­те­мы в по­ко­ле­нии бэ­би­бу­ме­ров (по­сле­во­ен­ное по­ко­ле­ние), со­хра­ни­лось, оно пе­ре­ста­ло быть на­гляд­ным, по­те­ря­ло чер­ты ор­га­ни­зо­ван­но­го про­тес­та, в ус­ло­ви­ях то­таль­но­го кон­тро­ля бунт стал вы­ра­жать­ся лишь ин­ди­ви­ду­аль­но, и по­это­му при­об­ре­тал па­то­ло­ги­че­ские, экс­тре­маль­ные фор­мы.

Фильм се­ре­ди­ны 80-ых го­дов, «Natural Born Killers», по­ка­зал, во что пре­вра­ти­лись идеа­лы сво­бо­ды че­рез 10 лет по­сле окон­ча­ния мо­ло­дёж­ной ре­во­лю­ции. Ге­рои филь­ма на­по­ми­на­ют об­ра­зы мо­ло­дых бун­та­рей 60-ых, соз­дан­ных ак­тё­ра­ми Мар­ло­ном Бран­до и Джеймс Ди­ном, но лич­ную сво­бо­ду они по­ни­ма­ют по-дру­го­му, не как пра­во на се­бя, не пра­во быть са­мим со­бой, для них сво­бо­да - это сво­бо­да уби­вать. Это един­ст­вен­ная дос­туп­ная им фор­ма са­мо­вы­ра­же­ния, вла­сти над об­стоя­тель­ст­ва­ми сво­ей жиз­ни, в ко­то­рой они чув­ст­ву­ют се­бя со­вер­шен­но бес­по­мощ­ны­ми.

Стрель­ба по тол­пе для них един­ст­вен­ная воз­мож­ность са­мо­ут­вер­жде­ния и сво­бо­ды лич­но­сти. В гла­зах ге­ро­ев филь­ма, как и в гла­зах пуб­ли­ки 80-ых го­дов, сво­бо­да лич­но­сти - это сво­бо­да от обя­за­тельств пе­ред дру­ги­ми, сво­бо­да от об­ще­ст­ва. Сло­во сво­бо­да, ко­то­рым так час­то поль­зо­ва­лись в 60-ые го­ды, ут­ра­ти­ло своё со­дер­жа­ние, пре­вра­ти­лось в пус­тыш­ку об­ще­при­ня­то­го де­ма­го­ги­че­ско­го сло­ва­ря.

Гра­ж­дан­ские пра­ва бы­ли за­воё­ва­ны, но ис­чез нрав­ст­вен­ный код, мо­раль­ная пра­во­та за­щи­ты прав лич­но­сти, на ко­то­рой стро­ил­ся мо­ло­дёж­ный про­тест. Се­го­дня ве­ра в сво­бо­ду не бо­лее чем ри­ту­ал, про­фор­ма, со­блю­де­ние внеш­них при­ли­чий, за ко­то­ры­ми уже нет ни ис­крен­не­го убе­ж­де­ния, ни аб­со­лют­ной ве­ры.

У бун­та­рей пре­ды­ду­щих эпох бы­ли шан­сы на ус­пех, по­ка об­ще­ст­во ве­ри­ло в выс­ший ав­то­ри­тет, ав­то­ри­тет сво­бо­ды лич­но­сти, сво­бо­ды внут­рен­ней жиз­ни, стоя­щих вы­ше ав­то­ри­те­та