«спасибо», - усмехнулась Таня. – Скажите пожалуйста, рабы какие нынче вежливые пошли. Ну ты точно странная.
- Я не знаю. Я такая, какая есть, - пожала плечами безымянная девушка.
Таня захлопала глазами и даже недоверчиво покачала головой. Вдруг она, глянув куда-то поверх головы безымянной подруги, напряглась и резко наклонилась над тарелкой. Словно неожиданно сильно проголодалась и решила суп просто выпить, не тратя время на долгую работу ложкой.
- Наклонись, живо! – скомандовала она почти грубо. - Не поднимай голову, прямо сейчас, слышишь? – потребовала она, и даже потянула девушку за рукав, при этом больно ущипнув.
- А что такое? Что случилось? – девушка неуверенно подчинилась, но ее одолевало любопытство.
- Сиди и молчи, - почти не шевеля губами, потребовала Таня.
Девушка пригнула голову, как ей и велели, искоса огляделась. Почти все, кто сидели за столами, также опустили головы и ели медленно и тихо, не слышен был даже стук алюминиевых ложек о металлические миски. Мимо навеса, импровизированной столовой в полевых условиях, неспешно прогуливался красивый мужчина, брюнет с аристократическими чертами лица. Он словно кого-то выискивал среди обедающих, но так, не спешно, не срочно, а просто, чтобы по-приятельски кивнуть и поприветствовать.
Девушка узнала его, и улыбнулась Тане.
- Я его знаю, - шепнула она подруге, но та, шикнув, незаметно для других показала кулак и с силой пнула под столом.
- Молчи, дуреха, если жизнь дорога, - прошипела она с таким выражением, что девушка почла за лучшее подчиниться и больше не высовываться.
Оказавшись в поле, принявшись за работу, девушка решила вернуться к интересующему ее вопросу.
- Таня, а почему на этого человека нельзя смотреть? – спросила она.
- Почему нельзя? – глаза девушки были серьезны. – Были, кто смотрел, и были они симпатичными, даже красотками, вот в тебе что-то такое же есть. Так вот, все они мертвы.
- Как это? – удивилась девушка. – У него такое свойство что ли, он взглядом убивает?
Таня изумленно поглядела на нее.
- Слушай, ну у тебя и шутки, подруга… Нет, у него свойство мучить и убивать.
- Не может быть, - девушка округлила глаза. – А с виду такой… порядочный. Он красивый. Благородный.
- Смотри-ка, уж не влюбилась ли ты? – хохотнула Таня, но как-то нервно. – Слушай, а ты точно раба? – спросила она и потянулась к руке девушки.
Знак рожденного в рабстве никуда не пропал, тот же квадрат с цифрой в треугольнике.
- Не знаю, может, ты рождена от хозяина, и он тебя обучал? А потом ты ему надоела, или как-то сильно провинилась, и он тебя нам продал? – предположила брюнетка.
- Не знаю, - в очередной раз пожала плечами неизвестная. – Может, и так, и меня везли к вам, только я из поезда выпала.
- Как это из поезда? Ты и на поезде ехала? Это откуда же тебя перевозили? – Таня не на шутку взволновалась, и снова потянулась к руке с татуировкой.
- Я очнулась рядом с железнодорожным полотном. Я сначала подумала, что разгружала уголь, - улыбнулась девушка.
- Уголь? Почему?
- Не знаю, я была в фуфайке. И у меня все болело, и рядом проносились поезда.
- Да, ты загадочная, - проговорила Таня. – Только, если мы не будем работать, нас просто прибьют, и твоя загадочность тебя не спасет. А может… как раз она и спасет… - проговорила она задумчиво.
Вечером они легли рядом, на одну кровать. Смотрели на звезды, обнявшись, словно согревая друг друга душевным теплом.
- Знаешь, - обратилась Таня к подруге. – Ты завтра утром испачкай лицо землей.
- Зачем это?
- Это мой тебе дружеский совет. Не хочу потерять подругу, - мрачно сообщила Таня. – Просто сделай, как я сказала, и тогда, возможно, взгляд Генриха тебя не убьет, как других.
Совершенно неосознанно эта черноволосая девчонка почувствовала в своей новой подруге что-то такое, что притягивает к ней мужчин. А если еще они несут в себе зло, как хозяин этих проклятых плантаций, то это странное загадочное существо притянет и его. А так жалко потерять близкую душу, а Таня уже считала ее именно такой, поверив ей и практически влюбившись в ее сосредоточенный серьезный взгляд, задумчивые глаза и поразительно гармоничные черты лица, наполненные каким-то смыслом, одухотворенные и притягательные. Жаль, что вся ее жизнь пройдет на этом поле, и она обречена на долгую жизнь в неволе и мучительную смерть в ней же. Но пусть лучше живет, хоть так, чем умрет.
Большой абсолютно круглый диск луны, белый, светящийся, словно внутри него включилась лампочка, заглянул в окно напротив кровати двух девушек, тесно прижавшихся друг к другу.
- Морей неведомых далеким пляжем идет луна, жена моя…. – услышала Таня тихий голос девушки и пораженная приподнялась на локте.
- Слушай, а это еще откуда?
- Я не знаю.
- Ты ничего не знаешь, ничего не помнишь, а выдаешь такое… Я за один день знакомства с тобой уже устала удивляться.
- Красиво, правда? – улыбнулась девушка, ее глаза в темноте блестели, отражая свет луны.
- Нет, ты не можешь быть рабой, рожденной в рабстве. Ты слишком много знаешь для этого…, - рассуждала Таня, снова улегшись на подушку. – Или у тебя все же был покровитель, который тебя всему обучил.
- Слушай, Таня, а ты знаешь, чьи это стихи? – оживилась вдруг девушка.
- Нет, не знаю. Я поэзией никогда не увлекалась.
- А чем ты тогда увлекалась?
- Ну, фэнтэзи любила читать. Знаешь, что это такое?
- Фэнтэзи? – девушка пробовала это слово на вкус. – Нет, не знаю.
- Знаешь, конечно. Знаешь, но не помнишь. Теперь я в этом уверена, - заключила Таня. – Только вот что, - она снова приподняла голову и обратилась к подруге. – Поменьше болтай со всеми, ладно? И никому не смотри в глаза. Дольше проживешь.
- Хорошо, спасибо, - кивнула девушка, приобнимая подругу.
- Надо же, какая вежливая, опять «спасибо», - улыбнулась Таня и сладко зевнула.
- Приятных снов, - сказала ей девушка.
- И тебе, - произнесла ошарашенная голубоглазка.
Утро выдалось хмурое. Низкое небо затянули матово-белые облака, и тусклый глаз солнца едва угадывался сквозь их пелену. Какой-то серый свет лился на землю, мягкий ветер обволакивал, неся свежесть с гор. Девушка отчаянно зевала, ей ужасно хотелось спать.
Разбудил ее, как и всех ее соседок по бараку, стук железного прута о рельсу. Очень не хотелось раскрывать глаза, но Таня отчаянно трясла ее за плечи.
- Вставай сейчас же, - шептала она недовольно. – Чего разлеглась? Ты не на курорте. Нет, ну как ты так можешь-то, а? Совсем ведь без меня пропадешь. И как ты только дожила до своих лет с такой любовью поспать!
Девушка распахнула голубые глаза и улыбнулась ей.
- Доброе утро, - сказала она.
- Когда это оно бывает добрым, - ворчала брюнетка, застегивая пуговицы на сарафане. – За восемь лет ни одного такого не было. Разлеглась тут. Кнута отведать хочешь?
- Нет, конечно, не хочу, - девушка резво вскочила с кровати и принялась одеваться, но на лице осталась загадочная улыбка, отзвук ночного сна.
Таня, поспешно заплетая косу, наблюдала за ней.
- Чего улыбаешься-то? Приснилось что ли что хорошее? – поинтересовалась она.
Она уже давно не видела никаких снов. Первый год после того как ее поймали и продали сюда, на плантации, ей каждую ночь снился родной дом и любимый парень из соседнего потока, а потом… все забылось, запылилось. За столько-то лет она успела примириться со своей участью. Человек ко всему привыкает.
- Да, приснилось. И очень хорошее, - девушка потянулась, выгибая спину, и столько было в ней грации, что Таня засмотрелась на нее.
Ее удивили крепкие мышцы на руках и крепкий пресс таинственной незнакомки. Откуда все это? Нет, она не простая рабыня, у нее есть какая-то тайна, о которой она сама, к сожалению, не помнит… если не врет… Хотя, нет, у нее очень честные глаза. Такой человек не может врать и изворачиваться.
- Ну так расскажи, - добровольная покровительница потащила девушку к выходу, где столпились все их соседки и дежурный пересчитывал их, сверяясь со списком. Та на ходу застегивала пуговицы серой застиранной блузки с чужого плеча.
- Это сложно объяснить, - девушка задумалась. – Мне приснилось лицо…
- Ну чего молчишь-то? – толкнула ее в бок товарка после долгих минут молчания. – Скоро на поле уж придем, а ты все в облаках витаешь…
Они поднимались по узкой протоптанной тысячами пар ног тропе на вершину склона тонкой вереницей.
- Если бы я умела рисовать, я бы его нарисовала для тебя, - сказала девушка.
- А ты не умеешь рисовать??? – Таня тихо рассмеялась, чтобы не привлекать к себе внимания. – Мне казалось, что ты умеешь все.
- Понимаешь, это такое лицо… очень красивое. Такое гордое, правильное, такие глубокие глаза… кажется, серые, но это было видно не четко. Длинные волосы. Такие красивые, их еще ветер развевал.
- Так это женское лицо? Раз волосы длинные.
- Нет мужское. Очень сильный мужчина.
- Как ты это поняла? Если только одно лицо видела.
- Я не могу объяснить, но это очень удивительный человек, в его посадке головы, во взгляде, во всех чертах просматривается такая сила, гордая и неукротимая, что дух захватывает, и глаз не оторвать.
- Ну ты даешь! – только и произнесла удивленная Татьяна. – Это надо же так описать. И надо же такое увидеть! Тебе это приснилось? Ты его раньше видела?
- Не знаю, - был ответ, как всегда лаконичный и конкретный.
- А что-нибудь еще видела? – Тане было интересно. Она словно читала интересную книгу, слушая эту незнакомую девушку. В ее жизни так давно не было ничего красивого.
- Кажется… не помню… как будто… ощущение такое, будто это осень.
- Почему осень? Опять осень?
- Да, может быть, поэтому и приснилось так, потому что накануне я об этом долго думала, словно пытаясь что-то вспомнить…
- Если ты помнишь осень, значит ты не вечно жила на юге. Где же ты была? Кто же ты?
- Там много желтого, багряного, золотого… и голуби. Я вроде как и не видела их, а слышала их воркование. Ну знаешь, как они переговариваются между собой?
Таня только кивнула, раскрыв рот.
- И шуршание листьев слышала. И легкий шум ветра. Будто одежда на ветру трепещет. И волосы у него развевались. Красиво. И лицо красивое, и ощущения красивые. Замечательный сон. Как жаль, что короткий, - девушка вздохнула.
- Пойдем, подойдем к дежурному, может, он скажет, как тебя называют, - Таня потащила подругу за собой к мужчине, который шел впереди толпы, недавно всех пересчитавший в долине.
Девушки и женщины уже расходились по полю, занимая свои грядки, закрепленные за ними. Им предстоял длинный день, нудная изнурительная работа и тоскливое ожидание вечера, когда все закончится и можно будет забыться коротким тревожным сном.
А Татьяне так хотелось увидеть это красивое лицо. И вспомнить осень. Она так ее не ценила. Все время было некогда остановиться и рассмотреть мир вокруг себя. Стоило все это потерять, чтобы сейчас, находясь на другом конце страны, без прав и без будущего, слушать о красоте мира от девушки, рожденной в рабстве.
Дежурный хмуро смотрел на приближающихся к нему девушек.
- Чего надо? – грубо спросил он.
- Махмуд, - обратилась к нему Татьяна. – Скажи, у этой девушки есть какое-нибудь имя? – и она указала на молчавшую блондинку.
Махмуд прошелся странным взглядом по лицу девушки, сплюнул в сторону и вновь уставился на Татьяну.
- А тебе какое дело?
- Ну, надо же ей знать, как ее зовут. И мне надо
