Картина Часть 7 Глава 12

сказать бездушные существа.
Чем больше говорил Николай Михайлович, тем больше мрачнел. Такая красивая девушка, и такая несчастная… стоп! Но она же говорила с ним, и испытывала довольно сильные эмоции, и глаза метали молнии. И она не была похожа на животное, на растение, на овощ.
- Такие существа не могут покончить с собой, - проговорил задумчиво врач. – А тут бесспорная попытка суицида.
- И тем не менее, - мэр разволновался, но решил побеседовать с врачом на эту тему с глазу на глаз, когда они смогут остаться одни. – Так, ребята, надо бы отнести эту девочку к Степанычу в заведение, - и он направился к двери, и взялся за ручку, когда врач суетливо его остановил.
- Михалыч, не торопись, - его рука легла на плечо мэру. – Девушка не одета. Надо придумать что-то, чтобы прикрыть ее.
- Давай возьмем машину, найдем халат, накинем, я могу на руках ее понести.
- Я смотрю, Михалыч, ты серьезно готов заняться ее судьбой, - лукаво блестя глазами, улыбнулся врач, - но зачем же тебе с твоим радикулитом брать такой вес, когда есть Сережа. Ему еще свой грех перед ней замаливать, вот он ее до машины и донесет, правда, Сережа?
Под пристальным взглядом всепонимающих глаз, Сергей стушевался и снова покраснел.
- Ну не знал я, кто она! – вскричал он.
- Сережа, ты и в детстве девочек не трогал, что же сейчас с тобой произошло? – проговорил тихо родственник, сверля его пристальным взглядом. – Если человек плохо одет, если он беден, или даже нищ и не имеет своей крыши над головой, это не значит, что он перестал быть человеком. Даже если его растили как животное, мы не имеем права так к нему относиться.
- Да понял я все, понял! Ну сколько же можно меня казнить! – чуть не плакал Сергей. – Я все исправлю, я извинюсь. Я сделал выводы, понимаете? Ну оставьте меня уже в покое!
Он уже не знал, куда ему деваться от стыда. Он сто раз пожалел о своей вспыльчивости и злости на ни в чем, в общем-то, не виноватую девчонку. Тем более, вон как все получилось…
- Пусть дежурный офицер выдаст нам под честное слово какой-нибудь технический халат, - улыбнулся Степаныч. – Достаточно Вам моего слова, Миша? – улыбнулся он Рыцарю.
- Да, конечно, у меня в дежурке висит. Уборщица одевает его, подойдет?
- Отлично! Сейчас нам все подойдет. А машину какую-нибудь нам одолжите?
- Конечно, сколько угодно. Сегодня в патруле половина транспорта. Остальные все в гараже.
- Нам хватит одной, - улыбнулся Степаныч. – Итак, Сережа, неси халат, бери девочку, Миша, пригони ко входу машину. И давайте сегодня без огласки, пусть Рыцари пируют. А документы и протокол оформим завтра. Как вам такой расклад?
- Документами я сам займусь, - засуетился вдруг Николай. – Я все решу и улажу. А твое дело – обследование и лечение.
- Договорились.
И мужчины занялись делом.

***

Проснулась девушка в хорошем настроении. Чувствовала она себя вполне отдохнувшей, бурчание в животе не в счет - обычное дело. Раскрыв глаза, она долго лежала без движения, наслаждаясь ощущением мягкости перины и чистотой белья. Время от времени проводила ладонью по ткани пододеяльника, словно убеждаясь, что это не сон. Вскоре до нее донесся приятный запах, и, повернув голову, она обнаружила на прикроватной тумбе букет садовых лилий в высокой простенькой вазе.
Вздрогнув, она вдруг вскочила с кровати, осознав, что не помнит, как в ней оказалась. Еще вчера она была в участке, ее били, потом кормили, осматривали, а потом она провалилась в беспамятство, и очнулась уже здесь. Схватив висящий на спинке кровати синий халат, она быстро завернулась в него, так как оказалась раздетой, и этого она тоже не помнила. Прислушавшись к себе, она не почувствовала ничего подозрительного, и на время отбросила эту мысль.
Семерка обвела взглядом стены помещения, в котором находилась сейчас, стоя босиком на чистом полу, покрытом мягким светлым линолеумом. Довольно высокий потолок, белизна и чистота комнаты создают уют, избегая казенщины, большое окно с прозрачным тюлем, светло, чисто, мирно.
Вчера ей пообещали, что никуда ее не отправят, и прежнему хозяину не вернут. Можно ли им верить, или стоит уже убегать?
Пока она размышляла, стоя посреди комнаты, дверь тихонько открылась и вошла женщина в белом халате, чуть полноватая, с круглым миловидным лицом.
- Ты уже проснулась, дорогая? – приветствовала она девушку, и приветливая улыбка озарила ее лицо.
Густые темные волосы убраны в высокую прическу, безупречно белый халат слепит глаза. Вся такая нарядная, спокойная, распространяет приятный сладковатый аромат, как от лилий в вазе.
- Кто вы? – настороженно спросила Семерка.
- Я сестра, я помогу тебе. Меня зовут Людмила.
- Чья сестра?
- Медицинская сестра, - засмеялась женщина и протянула ей руку. – Под кроватью стоят тапки, надень их, не стой босиком. И пойдем, тебе надо срочно принять душ. Если что, я тебе помогу.
Семерка глянула под кровать, там действительно стояли тапки, и она, надев их, последовала за женщиной, не спуская с нее настороженных глаз. В случае чего, она всегда может отскочить и броситься наутек. Вот даже в окно выпрыгнет, если понадобится. В окно? А она сможет? Не важно, надо будет, она не станет сомневаться и колебаться.
Между тем Людмила, неспешно колыхая бедрами, провела девушку через длинный светлый коридор мимо многочисленных палат, подобных ее, но пустых, с открытыми настежь дверями, и остановилась перед дверью с надписью «Душевая».
- Дорогая, там на тумбочке лежит полотенце, чистый халат, мочалка и мыло. Если тебе нужна помощь, только крикни, я будут здесь дожидаться тебя у окна.
И отошла к окну, облокотившись на подоконник. Семерка неуверенно на нее посмотрела, но ободренная добрым взглядом, вошла в комнату и прикрыла за собой дверь.
Она долго стояла в душе, подставляя израненное усталое тело под струи теплой воды, и тихо плакала без всхлипов и эмоций. Просто слезы, смешиваясь с каплями воды, стекали по лицу, освобождая ее от горечи потерь, воспоминаний о боли, от страхов прошлой жизни, такой жестокой и непонятной.
Она смывала пыль дорог, усталость и запах, приобретенный за время своего длительного путешествия, и чувствовала, как преображается, словно, очищаясь от внешней грязи, она также омывает и свою душу. Все же целые сутки прожила без явной угрозы и опасности, что придало ей сил и бодрости духа.
Людмила, обеспокоенная длительным отсутствием девушки, пару раз заглядывала в комнату, тихонько, чтобы не напугать и не смутить ее, и снова отходила к окну, давая девушке время прийти в себя. Она была предупреждена, кем является данная пациентка, почтившая своим вниманием заведение, в котором работала Людмила, являясь единственной и бессменной медицинской сестрой в количестве одной штатной единицы на весь курортный городок, небольшой, но каждое лето кишащий приезжими отдыхающими.
С утра уже приносили на руках одного горе-серфенгиста, засмотревшегося на загорелую блондинку и навернувшегося на первом же камне у душевых кабинок, получив растяжение. Но страдание у него вызывал не этот факт, а сломанная в результате нелепого падения доска, предмет гордости и неотъемлемый атрибут в непростой работе профессионального пикапера.
Затем приводили маленькую девочку, которую укусила оса. Было много слез и горя, большей частью не из-за боли, которая к моменту прихода в больницу, поутихла, а из-за обиды, что это произошло. Девочка, которую учили дружить с животными и любить природу, была шокирована такой диверсией осы, оказавшейся злобным существом, не способным отличить добрую девочку от злой и непослушной. Людмила потратила время на серьезную процедуру «лечения» ужасной раны, и провела беседу о том что, не смотря на ошибку подслеповатой старенькой осы, девочке все же следует продолжать любить и зверей, и пчел и ос. Малышка пообещала ей, что не изменит своего отношения к фауне и флоре из-за одного случайного недоразумения.
И вот сейчас эта девушка. Израненная не только телесно, но и душевно. Маленький зверек, не знающий о жизни, в которую сейчас попал.
Впрочем, с определением «зверек» Людмила видимо несколько погорячилась, потому что когда они вернулись в палату, предоставленную в безраздельное  пользование «беженке», там уже находился Николай Михайлович, который резко поднялся со стула, на котором изволил сидеть, пока был один.
Давненько она не видела, как он волнуется, вскакивая перед кем-нибудь с места. В руках он держал свежий букет с лилиями, на тумбочке лежал внушительных размеров пакет с фруктами. Людмила отметила все это ревнивым взглядом. И как переменился в лице мэр города при взгляде на девушку, как порозовели щеки и засверкал взгляд, как нежно девушка ему ответила, доверчиво протягивая руку для пожатия, нисколько не боясь его. Определенно, между ними уже возникла какая-то душевная связь, и пусть она пока как тонкая нить паутинки, похоже, Шмелев готов сделать все, чтобы укрепить ее до качества каната.
- Ты принимала душ? – спросил он. – А выглядишь так, словно только что вернулась из салона красоты, - его неподдельное восхищение не могло укрыться от внимательного взгляда медицинской сестры.
Девушка прямо посмотрела на него, такая свежая, ясная, невесомая.
- Как ты себя чувствуешь? – с заботливой улыбкой обратился мэр к ней.
- Спасибо, намного лучше, чем вчера, - не могла не улыбнуться ему в ответ Семерка, и ее лицо озарилось каким-то светом, который заставил затрепетать мужчину, испытавшего в этот миг какие-то странные ощущения, настолько ему понравившиеся, что хотелось переживать их вновь и вновь.
- Сейчас тебе принесут завтрак, - сообщил Шмелев. – А я вот тут решил преподнести тебе маленький дар, из моего сада, утром дети собрали специально для тебя, - улыбнулся он несколько смущенно, признаваясь в том, что все утро думал о ней, и даже ввел в курс дела своих домочадцев, дав им задание собрать урожай для его новой подопечной. – Здравствуй, Людмила, - спохватился вдруг он, что совсем забыл об остальных присутствующих.
Людмила кивнула головой в ответ, не сводя с него удивленных глаз. Такого она никак не ожидала. А толстый маленький человек достал платок и вытер лысину, хотя в палате было довольно свежо.
- Ты знаешь, а ведь мы с тобой даже не познакомились, - снова обратился он к девушке, усаживая ее на кровать. – Меня зовут Николай.
Людмила ожидала, что он прибавит и отчество, но мужчина решил ограничиться одним именем, что говорило о фамильярности и определенной степени близости.
- Семерка, - кивнула в ответ девушка и осеклась, увидев, как вытянулось лицо ее нового друга.
- Они что же, не удосужились дать тебе имя? – проговорил он бледнея.
Семерка смущенно пожала плечами, воцарилось неловкое молчание, впрочем, ненадолго. Николай жаждал общения, и дав Людмиле знак оставить их, что она выполнила с некоторой обидой, не преминув показать ему это, он придвинул свой стул ближе к девушке.
- Хочешь, я буду называть тебя… скажем Сюзанной?
Девушка с улыбкой наморщила носик и отрицательно покачала головой.
- Снежанной?
Опять отрицание.
- Ну не знаю… Светланой?
- Нннет...
- А какое имя тебе нравится?
- Я знаю несколько. Например, Таня, Регина…
- Регина красивое имя. Хочешь, чтобы тебя так называли?
Николай