неодобрительно смотрела на отдававших мне честь курсантов, как бы говоря – честь отдавайте, но денег не дам! Я, глядя на нее, тоже стал слегка волноваться, куда же отправит меня служить Родина, не окажется ли она вдруг уродиной?
Около штаба было много народа. Кто-то счастливо радовался и обнимался – видимо, попал служить в хорошее место, кто-то безразлично курил, кто-то успокаивал плачущих родственников. Некоторые девчонки плакали навзрыд. Увидев это, Машка испуганно посмотрела на меня. Я приободрился и сказал:
– Все будет хорошо, не место красит человека, а человек – место.
Машка с укором глянула, но промолчала. Отцепившись от нее, я поднялся в штаб и, постояв в очереди, получил запечатанный конверт с предписанием. Открыть его сейчас или дать Машке? Или сделать, как Кипиш – не открывать его до завтра, чтобы праздник выпуска не испортить? Единственная здравая мысль от Кипиша. Поразмыслив, я решил отдать конверт Машке. Она наверняка этого хочет.
Выйдя из штаба, я нашел глазами Машку, она, изображая полное равнодушие, стояла поодаль и поправляла макияж! Иногда она умеет держать себя в руках. У штаба меня ждали родственники и на их немой вопрос «куда?», я молча кивнул в сторону Машки. Лукич одобрительно покачал головой, а я отправился к ней. Она сосредоточенно красила губы и ресницы, не обращая на меня внимания, потом между делом спросила:
– И куда МЫ едем?
Я невольно рассмеялся и протянул ей конверт. Машка равнодушно сунула его в сумочку и продолжила краситься. Железная выдержка. Она, как ни в чем не бывало, наводила красоту, мурлыкая какую-то песенку. Я стоял и терпеливо ждал объяснений. Красавица явно тянула время. Потом резко повернулась ко мне и серьезно сказала:
– Если там написано что-то плохое, ты же не бросишь меня?
Я только открыл рот, чтобы сказать, но она быстро приложила свой пальчик к моим губам и продолжила:
– Вот поэтому я открою его завтра. Меня ждет чудесный вечер и прекрасная ночь, правда, милый?
Умная Машка избавила меня от массы трудностей. Я облегченно вздохнул и поцеловал ее.
