корова

копыта явно усиливались. Тут я вдруг подумала, что рога этому исчадью спилили явно не зря. Вот только ноги не оторвали почему-то. Хотя бы вот эту-заднюю. Дед, похоже не Мороз, а тореодор.

" Коровка моя хорошая, миленькая, солнышко мое ясное, кисанька, рыбанька"- залебезила я, подползая исподтишка к правому коровьему боку.
Песда изумленно глянула в мою сторону, такой белой идиотки она еще не видела, хрипло взмукнула, и неожиданно подпустила меня к себе.

Вся мокрая до нитки, чувствуя как пот струистыми ручьями сбегает по спине и стекает в трусы, а идиотский синтетический шарф перекосило, и он перекрыл мне пол-лица вместе с дыхалкой, я дрожащими руками развязала ведро, подвинула табуретку и тяжело плюхнулась рядом с Песдинским поджарым животом. В моей голове стали появляться и довольно громко звучать в мозгах малознакомые, но явно где-то слышанные слова - "А ну бы на **й эту песду. *уле мне молоко это припистилось, ипаны в рот". Я мало понимала свой внутренний голос, он говорил на иностранном языке, но что интересно, я была с ним полностью согласна!

Мачо стоял в дверях и взглядом промерял расстояние до места моей посадки, продумывая, видимо путь моего отступления между лепешек коровьего дерьма.

Но надо было знать меня лучше! Раз я начала дело, его нужно довести до конца!
И, решительными движениями, я сдернула с фужера платок, смазала руки маслом и стала искать глазами благодатные молочные, огромные и упругие сиськи, которые должна иметь любая уважающая себя корова, даже если она Песда.

Сисек не было! Вернее они были, но маленькие, пустенькие, болтающиеся на сморщенном мешочке. "Это надо массировать и все появится"- подумала я, увязывая в своей голове имеющиеся знания о похожих, известных мне не по наслышке, образованиях с сельскохозяйственными теориями. Я плюхнула Песде на сиськи добрый шмат масла и начала массаж.
Видимо профессионализм не пропьешь, и офигелая корова даже не взмукнула, а стояла и балдела, отставив хвост под прямым углом и расставив зачем-то задние ноги.

У хозяина моего, видимо тоже возникли какие то ассоциации, и он осторожно прополз поближе, лавируя между дерьмом и спотыкаясь на соломе, отставил удочку и прижался ко мне чем-то жестким и горячим.

Но мне было не до лирики. Я поняла, что пора переходить к следующему этапу. И неуверенно потянула вниз две маленькие сиськи, похожие на недозрелые огурчики.
Песда нервно лягнула ногой, повернула башку, угрожающе посмотрела на меня и рыкнула.

Твердое образование, упирающееся мне в плечо исчезло и похолодело. Я дернула посильнее. Потом еще разок- как следует!

Тут явно что-то произошло. Потому что загремело ведро, из под моей задницы выскользнула скамейка, я успела вскочить на ноги, но предательские каблуки подломились и я со всего маху епнулась на спину, расставив ноги. Шикарные сабо взметнулись и одно из них, блеснув красным маком, захреначило Песде по лбу, прямо острым каблуком.

Озверелая скотина взвилась, как хороший конь, и передними ногами закерачила в стену, сбив огромное тяжелое ярмо, которое точно вписавшись, наделось на ее дурной безрогий котелок, оглоушив не по детски. Корова не удержалась на задних костылях и керанулась всей жопой на пол, подбив по дороге в конец офигевшего мачо.

Мачо, взмахнул крыльями, попытался взлететь, но рожденный ползать летать не может, и он закончил свой полет в здоровенной круглой куче свежего коровьего дерьма, распластавшись посреди него животом! Брызги пулеметной очередью расстреляли мое белое платье, изысканный шарф, параллельно залепив мне в рот, и заодно добили полумертвую Песду.

"Ипаны в рот, **да недодроченная, *уевища тупая! Куле, ты ипанутая дебилка, надрочила своими ***даручками. В жопе их надо было держать, пистить тебя некому, ***соска, хренова"- заревело на весь сарай, каким то тонким, бабьим голоcом, эхом отдаваясь в высоких деревянных сводах. "Какого **я ты не сказала, что ни **я доить не можешь, а только *уй терзать, ***да тупая".

Я удивленно озиралась, ища то несчастное создание, к которому были обращены эти страшные слова. Никого вокруг не было кроме меня и несчастной Песды, но она не слушала, изо всех сил старалась подняться и скользя в собственных кругляшах...

Мой бледный, изысканный рыцарь, оказался ни разу не рыцарем, а дерьмом собачим. Я грустно брела по двору, спотыкаясь о подол вконец замурзанного платья. И тут открылась калитка.

"Эй, хозяйка, корову забирай. Давай дои скорее, молока седни будет, ооой! Да и тЕлка уж соскучилась без мамки, гыыы".

В ворота тяжелой, вальяжной поступью, волоча полные, налитые, тугие, свисающие почти до земли сиськи под сытым, толстым животом, чуть поводя бархатными боками входила корова. Она грустно и жалостливо посмотрела на меня влажными, добрыми глазами и приветливо взмахнула огромными ресницами... Остро запахло молоком...