Роман "Камилла". Третья часть

видела эту машину – крутая. Эти рисунки дорого стоят. Да, да. Мне это Юля говорила.
- Да. Машину отец купил в автосалоне, в Краснодаре. Машина с багажником, ей так удобно, чтобы возить картины.
- Не большевата для неё?
- Нет. Самый раз. Леворукая. Я её утром осматривал, когда был у Эдгара. Внутри наворочена! И телевизор, и кофе выпить, и навигатор, и, и, и… - добавил Юра.
- Слушай, а какая у неё фамилия?
- Отца. Белоцерковская. Камилла Белоцерковская.
- Красивая. Да в ней всё красиво. Она больше похожа на ангела, чем на одного из представителей рода человеческого. Но как там Эдгар?
- Обещал позвонить, как появятся какие-нибудь новости. Будем надеяться на лучшее, на хорошие новости, - пояснил Юра.
Зазвонил телефон Юры.
- Да, Эдгар! Как там дела в Цюрихе?
- Плохо, - еле сдерживая слёзы, ответил Эдгар. – Всё плохо. Эвтаназию назначили на последний день осени, 30 ноября. Это послезавтра, на 10 часов вечера. Ей так и не стало лучше за эти недели. Она поговорила со мной пару минут и «провалилась»…  
   
Дальше разговаривал.. со мной и плакал её отец. Он всё и рассказал. У неё стали отказывать почки. Лекарства не помогают. Лечение тоже. Решили: чтобы не мучилась, сделать эвтаназию. Она сказала, что хочет со мной поговорить ещё раз – последний. Как придёт в себя, он позвонит. Останусь у неё дома. Буду всю ночь ждать звонка. Когда позвонит – одному Богу известно. Но известно только одно: Камилла… (пауза), Камиллы послезавтра на этом свете не станет. Её прах привезут в урне в Горячий Ключ. Она все распоряжения по похоронам своим написала в нём - в этом последнем в её жизни письме. Вот так. Я отключаюсь. Не могу больше говорить. Письмо привезёт отец.
- Может, мне приехать?
- Нет. Будь здоров!
- Что там? – спросила Таня.
- Что там? Эвтаназия там, как я и предполагал вчера. Назначена на 30 ноября, на 22.00. Родители подписали необходимые документы. Решили в последний день осени покончить с её муками. Камилла любит осень.
- Господи! – вздохнула Татьяна. – Как несправедливо. Как жалко. Как…
Они сидели молча у себя на кухне. Ужин остывал, да и не до ужина было им после таких новостей. Юра сидел и молча пил пиво. Татьяна пошла в свою комнату.


 *  *  *

          ВЕСЬ СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ Эдгар провёл под впечатлением того, что ему сказал отец Камиллы. «Всё так быстро происходит, и я не в силах этому помочь», - вспоминал Эдгар слова Петра, гуляя в Дантовом ущелье, где они так любили, особенно осенью, бывать с Камиллой.
Он поднимался на скалу Петушок, стоял на краю скалы. Смотрел, как проходят поезда, несутся по трассе машины, поднимаются в небо самолёты. Но о чём бы он ни думал, всё сводилось к одному – к завтрашнему дню, последнему дню. Страшному дню, который так быстро наступает. Вспоминал, как они познакомились, ездили на её выставки; вспоминал, как она была счастлива, когда в Сочи на выставке купили сразу пять её картин. «Это такое не забываемое чувство, Эдгар, когда твои картины, твой труд кому-то нужен. И посмотри, сколько людей пришло на выставку! Я люблю тебя, Эдгар!» - радовалась его невеста.
Спустился с горы Петушок, хотел зайти в часовню и поставить свечку, как в прошлый раз, но почему-то не стал этого делать. Какие причины заставили его так поступить, мы так и не узнаем...
Днём он съездил к матери. Пообедал. Как не странно, поспал днём, что ему никогда не удавалось прежде. Приехал Юра. Они поговорили на крыльце. Юра выразил сожаление и сказал, что всё бывает на свете. Узнав, что Эдгар будет ночевать у Камиллы, он поднялся домой. На вопросы матери, где Камилла, он отвечал, что её длительное отсутствие объясняется тем, что она поехала к матери в Петербург. Эдгар и Юра ничего не говорили ей о Камилле. Поэтому она и удивлялась её долгому отсутствию и спрашивала Эдгара, не поругались ли они… Так медленно настал вечер. Позвонила Татьяна Плешакова, и он ей всё рассказал.
- Какой кошмар, Эдгар! Ты столько молчал! Что же теперь будет?
- Что теперь будет, я не знаю, Татьяна, но что завтра в 22.00 не будет Камиллы, это я знаю.
- Может, приедешь на ужин к нам? Развеешься.
- Я целый день итак развеиваюсь. Но мыслями я там. Но… Скоро совсем развеюсь… Татьяна, мне нужно ехать. Я заночую у Камиллы дома. Может, она ещё раз позвонит. Отец сказал, что ближе к ночи она иногда приходит в себя. Буду ждать звонка. Ты пока никому не говори ни о чём…
- Хорошо. Но ты завтра будешь на заседании ЛИТО? Кто его проведёт? Я не могу так, как ты… Я заседание не проведу!
- Я завтра приду в час, проведу заседание и расскажу о Камилле всё сам. А ты принеси черновой вариант альманаха, чтобы авторы прочитали свои работы и внесли изменения, если что-то не так.
- Хорошо! Но как жалко!.. Мы её так все полюбили. Она писала такие красивые картины и так любила тебя. Мы все это заметили. И какие картины! Мне кажется, самые лучшие картины она написала на образы твоих стихов. Она нашла свои темы. Особенно мне нравились две картины, когда она знакомила нас с новыми произведениями, это «Два ангела» и «Поэт, или Призрак…». Их вроде купили в Краснодаре на выставке?
- Оригиналы этих картин она оставила, а копии продала. Хорошие копии.
- Это так мило с её стороны!
- Они у меня в квартире, - пояснил Эдгар. – До завтра!

Эдгар поехал в одиннадцатом часу ночи домой к Камилле.
Припарковал свою «опасную» машину возле её дома. Открыл дверь и вошёл в мастерскую. Ему всё также хотелось сдёрнуть простынь с картины и увидеть новый шедевр, который Камилла написала. «Что же это может быть? – думал Эдгар. – Новая работа на моё произведение? Она хотела написать картину по сюжету стихотворения «Энни, или Сон во сне», которое ей так нравилось. Но не могла никак начать,.. эскизы ей не нравились. Она не могла найти подходящее лицо для Энни», - сидя в кресле размышлял Эдгар.
Всю ночь он не мог сомкнуть глаз. То вставал, то снова ложился в кровать. Не мог найти себе места. Так и встретил рассвет последнего дня осени, последнего дня жизни Камиллы, её последнего восхода и захода солнца, не сомкнув всю ночь своих карих глаз.
Позвонил Юра, поинтересовался, как прошла ночь. Потом Татьяна Плешакова позвонила и сказала, что тоже не спала всю ночь, всё думала о Камилле и о её судьбе.
Уже было десять часов утра. Эдгар вышел во двор и открыл машину Камиллы, на которой они ездили на море, где он ей показывал отличный вид с холма бухты «Инал». Ей нравился пейзаж, открывающийся из беседки – маленькой беседки, которая стояла на склоне холма. Цветы, которые росли по всему склону. Пляж вдали, где отдыхали люди, и солнце, конечно, солнце, которое медленно опускалось в море. Но она почему-то не делала даже эскизов, а смотрела подолгу на солнце, которое становилось с каждой минутой другого цвета. Из жёлтого – в багровый…
Прочитал дарственную на машину. Открыл капот, отключил аккумулятор. Посидел за рулём и сказал: «Да, моя машина действительно опасна».
В час дня он провёл заседание ЛИТО, на котором всё рассказал о Камилле, о её здоровье, но не стал говорить об эвтаназии, которую должны сделать в Цюрихе сегодня ночью в 22.00. Исполнить волю родителей и прекратить муки Камиллы. Некоторые женщины даже заплакали, да и у мужчин, Эдгар заметил это, его рассказ о последних событиях вызвал горечь и досаду. Все как-то поникли. Воцарилась тишина.
- Все прочитали альманах? Внесли поправки? Если всё, то на этом закончим. Главное, чтобы альманах вышел в срок. Не забывайте, у нас есть обязательства перед нашим спонсором Сергеем Владимировичем и добровольными подписчиками.
- Этот альманах получился, мне кажется, особенным. Стихи со смыслом и Ваши статьи, Эдгар Николаевич, - публицистические, знакомство читателей с поэтами Англии – тоже интересная рубрика, - заверила авторов Нина Логвинова, автор и корректор литературного объединения.
- Хорошо. Встретимся через две недели, - вставая, сказал Эдгар. – К тому времени альманах уже растиражируем. Эллина, твоя статья о безобразиях в детской больнице вызвала общественный резонанс...
-За которую, Эдгар, Вас потянут снова в прокуратуру, - улыбнулась Эллина.
-Я прочитал твою повесть. На этот раз ты сделала всё правильно. У тебя получилось. Нарабатывай опыт, - одобрил творчество Эллины Эдгар.
Все разошлись. Он остался в кабинете номер 27 и сидел перелистывая новый альманах в черновом варианте.  Да ему, собственно говоря, и не хотелось никуда идти. Так он и просидел до семи часов вечера, пока не зашёл охранник и не спросил, как долго Эдгар будет ещё работать в кабинете? У него заканчивается смена.Эдгар дал знать, что ещё полчаса - и он закроет кабинет, и сдаст ключ.


 *  *  *

           ДО ЭВТАНАЗИИ ОСТАВАЛОСЬ три часа. Эдгара это пугало. Он сидел в кресле Камиллы и ждал звонка от неё. «Может, придёт в себя, хотя бы на 2-3 минуты? Люди говорят: перед смертью умирающие приходят в себя», - вспомнил Эдгар.
Позвонил Юра. Справился, как он, Эдгар, держится? Просил рассказать, как пройдёт разговор с отцом уже после всего… Заверил Эдгара, что они тоже не будут спать в это время.
Эдгар сидел в мастерской Камиллы и следил за часами, висевшими на стене. Было девять часов тринадцать минут.
Вдруг зазвонил телефон. Он быстро поднялся на второй этаж и ответил:
-Да, слушаю...
- Эдгар! Эдгар! Милый Эдгар! – тихим, уставшим голосом вымолвила его невеста.
- Я слушаю, Камилла! Слушаю!
- Эдгар, прощай. Я обо всём догадываюсь… Помни, что ты – моя единственная любовь. (Пауза.) С тобой я (пауза) почувствовала силу. «Царство небесное – есть ли оно? Царство небесное – для кого?» - мои любимые строки из твоего стиха. (Пауза.) Эдгар, милый, мы боялись, что нас разлучат мои родители. Оказалось, моя судьба, моя насле… (Пауза.) Вспомни, «Любовь – готовность принять в свою душу другую душу без всяких условий». Так мы и поступили…
- Камилла! Камилла! – кричал в трубку Эдгар, но никто не отвечал на его крик. Эти слова были последними словами Камиллы, которые он услышал.
Эдгар подошёл к окну, посмотрел на звёздное ноябрьское небо, и в этот момент пролетела по небу падающая звезда. Яркая, с длинной траекторией, и погасла где-то в районе моря, оставив белую линию – линию траектории своей судьбы.
И Эдгар подумал: «Так и люди «сгорают», но остаётся траектория их жизни».
Теперь оставалось ждать звонка от отца. «Они тоже сильно устали, наверное. Сидеть и смотреть, как у них на глазах умирает дочь, - это зрелище не каждому по плечу», - думал Эдгар.
Десять часов по швейцарскому времени. Всё! Камилла отключена… И Эдгар вспомнил падающую звезду. Яркую звезду. Какой была её жизнь в Горячем Ключе, где она нашла новых друзей, состоялась в 25 лет как художница и где повстречались они. И прожили воистину самые лучшие годы своей жизни: она – в 25 лет, он – в 48 лет. «Я всё сделаю, Камилла! Всё, что ты просила, любовь моя. Обещаю, обещаю!» – кричал Эдгар в ночное звёздное небо, которое лишилось одной яркой звезды.


 *  *  *

      ЦЮРИХ. ШВЕЙЦАРИЯ. КЛИНИКА для безнадёжно больных людей. В палате, в которой находилось множество приборов, с двумя выходящими в сад окнами, лежала Камилла. Сознание её покинуло. Справа, у кровати дочери, сидела мать и прижимала её руку к своему сердцу. Слева сидел отец Камиллы . Оба выглядели уставшими и измотанными. Аппаратура ещё выполняла своё предназначение. Камилла была подключена ко множеству приборов. По трубкам капельниц ещё