- Здравствуйте. - приветствовала она меня, как и все местные жители, включая вплоть до самых малых детей чуть ли не ясельного возраста.
Вот это дружелюбие, приветливость жителей этой деревни, даже кое-где выражавшееся уважение к нам, удивляло, поражало нас, особенно городских ребят. После такого, может быть, должного этикета, присущего всем местным, она как бы уже проходила мимо. Но что-то заставило её замедлить шаг и присмотреться ко мне вроде чуть пристальнее, с такой долей чуть повышенного внимания. Скорее всего, сам вид, мой, такого страдающего молодого Вертера из знаменитого романа в письмах Гёте заставил её вот так замедлить свой устоявшийся темп. и она даже остановилась.
- Что? Плохо? Что-то случилось? - спросила она с сочувствием. в котором выразилась только искренность.
Я не ответил, продолжал стоять всё в такой же форме. Вот уж где я напоминал подобие натурального идола, вырезанного из дерева. Вид, в общем-то, дурацкий. О чём думал я? Да вроде бы ни о чём таком, сверхъестественном.
- Может, тебе надо к врачу? - забеспокоилась незнакомка.
- Да, нет. Всё нормально. Спасибо. - отвечал я уважительно, как бы растроганный её участием. её искренним отношением к моему здоровью.
Тогда она уже предприняла такое лёгкое усилие встать на прежний темп и удалиться в своём направлении. Но мысль моя опередила её намерения в том, что осенила вдруг так быстро, словно огненная вспышка молнии: "Эта девушка из странного дома". И последовавшее действие за внезапно возникшей догадкой также отличалось быстротой молнии, и было как-то вне досягаемости моего сознания, скорее было уделом моего подсознания.
- Ты хорошо знаешь свой край? - спросил я неожиданно не только для неё, для самого себя.
Что послужило этому? И откуда вырвался вопрос этот? Скорее шёл он не из головы моей, а откуда-то изнутри, из самой глубины души моей. Такое предположение также были сродни быстроте, невероятной быстроте. А девушка тем временем остановилась, повременив намерением продолжить свой ход, свой темп. Быть может, нелепый, глупый, но в чём-то интересный по своей неординарности вопрос заставил таки остановиться её и подумать над ним, над вопросом, и ответить. И взметнулись вместе с тем глаза её, в которых так и заблистали искорки неподдельного удивления. Но не только. Прочитал я сразу и быстро в глазах этих острый разум и какую-то глубокую философию. Неужели это глаза вот такой юной девушки, можно сказать, вчерашней девчонки?
- Я хорошо знаю край, но я не родилась здесь. - отвечала она не тихо, не громко, но уверенным тоном какого-то убеждения.
Тем временем я успевал изучать её, подмечать присущие ей штрихи касательно её внешности. присуще это было мужскому разуму. На лице её не присутствовали какие-либо следы косметики, которыми так изобиловали лица девушек нашей группы, студенток, да и вообще девушек этого возрастного периода, как равно и всех женщин цивилизованного мира. Но это отнюдь не делало её какой-то дикаркой или ещё кем-то из ряда вон выходящего. Нет, совсем наоборот. Я увидел в ней не яркую, не броскую красоту, на которую сразу обратят внимание на оживлённых проспектах города или шумных вечеринках и роскошных балах. То была природная красота в силу своей скромной истины. Глубокая, задумчивая. И сейчас слегка нахмуренные брови, открытый лоб, прямой линией нос и немного припухлые губы совершенно правильной формы явственно указывали на это. Да, всё было симметрично и потому, наверное, имело истинно природное начало такого явления, как красота. Мгновенно и невольно память воспроизвела слова того молчаливого пожилого мужика предпенсионного возраста: "Не красится ни черта, никакой косметики, а красавица. Природная красота, она и в Африке красота". Но вместе с тем память всколыхнулась и от другого высказывания в её адрес, не несшего в себе также какого-либо отрицательного суждения, но сочувствия точно. которую высказала та женщина, которая подробно рассказала нам про обитателей этого странного дома: "Она на отлично окончила школу, без единой четвёрки. А вот золотую медаль ей не дали. Дочке директора совхоза дали, а ей нет. Потому что предубеждение. Кто она? Не какая-нибудь директорская дочка или ещё в этом роде, а какого-то странного происхождения. И блата по жизни неё никакого. И конечно, вот эта одежда". И при мгновенном воспоминании этого высказывания я как-то обратил внимание и на этот аспект её внешности. Но одета она была в какой-то рабочий комбинезон, что, между прочим, уже ярко и броско отображал её, действительно, красивую стройную фигуру. Уж что-то, а это непременно стало бы достойным пристального внимания в шумном городе, в бурной жизни института. И представил также быстро то, что было бы, если бы на лице её был какой-то налёт косметики, не только присущей, как оно и есть, но и гармоничной, служившей дополнением стройной, спортивной, в чём не сомневался теперь, фигуре. и мысленно содрогнулся я в немом восклицании: "Да она была бы истинной королевой самого роскошного бала!"
- У тебя проходит грусть? - вопрос её оказался более неожиданным, чем мой.
Но откуда знать ей моё такое состояние, усиливавшееся в течение последнего времени? Я держал это всё в тайне от всех, и не то, что одногруппники, даже друзья не подозревали о моих внутренних переживаниях. а она вот так и сразу в лоб. Меня удивило не то, что какое-то отсутствие у неё, может быть, элементарной культуры, уж ладно с этим, я не такой жу сентиментальный. сахарный меланхолик. а вот это знание моего внутреннего состояния, такое видение что ли.
- Но почему так утверждаешь? - спросил я, стараясь всё же скрыть своё удивление.
- Глаза твои обозначают твою душу. - ответила она непринуждённо. как будто только и делала, что смотрела в глаза мои. в душу мою.
- А что глаза?
- Глаза - окно души.
- Но...
Что мог я сказать? Что-то не приходилось мне разговаривать с кем-то на такую неординарную тему. Я замолчал в раздумье, и она молчала, как бы выжидая. Возможно, она понимала, какой эффект произвёл на меня вот этот её вопрос сразу в лоб и потому вот так ожидала моей реакции на это. И я так же решил задать в свою очередь такой же вопрос в лоб, хотя я и так собирался спросить её, возникни эта встреча, хотя бы в другом месте, в другое время.
- Ты живёшь в том доме? - при этом я явственно указал на ту сторону, где притаился этот странный дом, и была видна только верхушка самой крыши.
Но, кажется, вопрос мой не удивил, не поколебал её состояние души, по сравнению с моей. Во всяком случае, она ни чем не проявила, не выказала какой-либо реакции.
- Да, в том доме. - отвечала она, кивком указывая на странный дом, притаившийся в стороне от деревни.
У меня на самом деле проходила грусть. А почему она должна постоянно сопровождать меня? О такой постановке вопроса я как-то прежде не задумывался. Но почему именно сейчас? Вот это также входило в сферу удивления. И получалось так, что я и эта девушка всё так же продолжали стоять. как бы позабыв о своей дальнейшей цели. и хотя со мной было ясно, потому. как я прохаживался просто так, как бы отгоняя грусть, то она шла, даже спешила домой. так и стояли мы недалеко от шибири. от полосы густых деревьев и кустарников, всё более покрывавшихся жёлтым цветом, создающих то самое впечатление золотой осени. Холодный ручей от чистого родника, что покроется льдом звонкого хрусталя, как неизменный атрибут таких прекрасных мест. Но нежданно обрушился на нас резкий порыв холодного осеннего ветра и так же стих. Сорвался под его натиском первый лист, закружился под этот вихрь плавно, медленно, мимо. Но не успел, как был уже на ладони её этот первый опавший лист осени, пожелтевший, потерявший силу.
- Он упал с того дерева. на самом краю. - указала она на берёзу, что выделялась своим особым местоположением.
- Я тоже заметил это... - соглашался я с ней.
- А как ты думаешь, сколько листьев на этой берёзе? - спросила вот так же неожиданно, опять же удиви неординарностью.
- Да, знаешь. никогда не думал об этом... - отвечал я в том же духе, что и на первый вопрос, но всё же не преминув и сам спросить. - Но почему? И что хочешь этим сказать.
- Интересно было бы посчитать все листья на этом дереве. Но нет. Никто не будет делать этого, потому что это бесполезное, никому не нужное дело. Оно не стоит здорового любопытства, оно ничего не стоит. Пройдёт зима, и вырастут на этой берёзе новые листья. И так из года в год. Никому не придёт в голову посчитать их, кроме меня. И я не посчитаю, потому что это не стоит моего здорового любопытства, потому что нет от этого пользы никому, ни мне, ни тебе. А сколько таких бесполезных дел на свете?
- Каких? И к чему всё это? - продолжал недоумевать я.
- Может, поймёшь со временем. Но я пойду. Меня дома ждут полезные дела. А этот лист, если хочешь, можешь взять с собой, всё-таки он первый опавший лист.
Она сунула в мою ладонь вот этот лист, повернулась и пошла в направлении странного дома. Шла она, не спеша, не как до нашей встречи, когда она действительно спешила. По всей видимости, нежданная, неожиданная встреча наша стала причиной такой неспешности. О чём же думала она? Но вот я думал о ней точно, и о словах её, покрытых таким налётом таинственности тоже. Знать точное число листьев на дереве. И этот лист, холодный, теряющий силу свою, накопленную за лето, но зато первый лист из всех, которые опадут обязательно, непременно. Но я не хотел понимать со временем. Мне нужно было это сейчас. Но что? И как понять? И мысли забегали сначала в хаотичном порядке, но, всё же, пристраиваясь в стройный ряд, и потекли по ровному течению логики. Да, конечно так! А как же могло быть иначе? Всё так и есть. Все эти суждения про странный дом, про обитателей этого дома, сопоставимых с теми, кого принято считать как не от мира сего. И мы, студенты, которые через какой-то год, как станем дипломированными специалистами с высшим образованием, всё туда же, как и местные жители, которым, что касательно большинства, до этого высшего образования, как до Луны пешком. И надо же, что меня надоумила вот эта девушка, недавняя ещё девчонка. Недаром говорят, что хоть три диплома заимей, но если нет природного ума, то нет. Но что поделаешь в этом мире, где правит сила бумаг. И догадка эта, попавшая ровно в точку, заставила меня как-то по-иному посмотреть на нас, студентов и, прежде всего, на самого себя. Вот уж поистине сама кладезь мудрости, которой так и не дали золотую медаль из-за предубеждения и не только. Глупость, как отражение бытия, возобладали в них над мудростью, над житейской мудростью. Но как высоко поднялась над ними эта девушка, вчерашняя девчонка?!
3
Недолго держал я в ладони этот первый опавший лист. Так и отпустил его дальше, и закружился он, обдуваемый порывами всех ветров на этом чистом поле. И упал где-то на сырую землю. Кто вспомнит?
С той встречи прошло несколько дней. И странное дело, грусть, хандра, тоска и всё такое присущее им. что так скрываемое мной, ушли, исчезли, словно так испарились в никуда. Но вместе с тем наступило какое-то непонятное ощущение того, что я задумываюсь частенько о той встрече. Перед глазами моими
