Сын врага народа

Сын врага народа


- Сам ты пропаганда, партеец липовый, может у вас в тылу собак и  не ели, потому что хлеба вдоволь было, а у нас ели ещё как, понял?
- Это почему липовый? – удивился отец.
- Потому, что всех нормальных идейных, Сталин расстрелял, а вот такие как ты остались, ты ведь в партию не по зову сердца вступил, а для карьерного роста, так, не ошиблась? – спросила старуха.
Отец задумался, старуха говорила правду, он никогда не верил в коммунистические идеалы, всё это липовое равенство, и всенародное братство от него было так далеко. В памяти сразу всплыл сорок седьмой год, он тринадцати летний мальчишка, живший на маленькой железнодорожной станции, стал свидетелем, человеческой драмы.
Прогуливая занятия в школе, Сашка крутился на небольшом станционном базарчике, устроенном жителями прямо на платформе. На нем местные старухи, приторговывали всякой всячиной, солёными грибами, семечками, молоком, самосадом, выращенном на собственном огороде. В этот момент на стан-цию прибыл пассажирский поезд, из вагонов которого повыскакивали сотрудники НКВД, и стали разгонять торгующих на платформе старух. Разогнав торговцев и зевак, рядовые сотрудники выстроились в живую цепь, преградив доступ на платформу, неугодным, людишкам. Из среднего вагона, на перрон, вышли двое генералов, один военный, другой НКВД.
К ним сразу подскочил полковник и, отдав честь, стал что – то энергично объяснять, размахивая при этом руками. Сашка, на-ходившийся слишком далеко, не мог слышать, о чём он разорялся, поэтому решил подобраться поближе. Полковник что – то докладывал про воду, и показывал на водонапорную башню.
Сашка ещё ближе подобрался к говорившим.
- Начальник станции где? – спросил НКВДешный генерал, у полковника, вытянувшегося по стойке смирно.
- Не могу знать – проорал тот.
- Что, значит, не можешь, сейчас сможешь, быстро его сюда, хоть из – под земли достань – приказал генерал.
Полковник испарился.
- Если через десять минут не уедем, всех жителей этой станции в Магадан отправлю, одни вредители, понимаешь – грозил генерал. Сашка, спрятавшись в небольшом пристанционном палисаднике, в кустах акации, наблюдал за всем происходящим. Не прошло и пяти минут, и на платформе перед генералами, появился полковник.
- Товарищ генерал, начальник станции доставлен – отрапортовал он.
За его спиной, двое здоровенных сотрудников держали за руки, начальника станции дядю Колю, лицо его было разбито в кровь, а белые форменные брюки мокрые.
Сашка вздрогнул от вида такой картины.
- Как они его отделали, аж обоссался бедный – подумал он.
- Ты, зачем это скотина его так разукрасил, нам вода нужна, а не его признания – заорал генерал на полковника, и попытался ударить того по лицу. Полковник не уклонился, это было бы сверх наглость, он чуть, чуть отодвинул голову, и толстый в ямочках кулак, только шаркнул по красному носу.
Не попав по физиономии подчинённому, генерал ещё больше разозлился, а толстое одутловатое лицо, покрылось красными пятнами. Хватая воздух, раскрытым ртом, он заорал.
- Если через пять минут не поедем, ты у меня сам вместо паровоза вагоны потащишь, ясно?
- Поедем, товарищ генерал, поедем, я из него душу выбью, если не скажет где механик – тряся кулаками, орал полковник.
- Говори сука, где твой водяной, почему водокачка не работает? – верещал он.
-Товарищ генерал, я и так скажу, зачем душу выбивать, в запое он – еле шевеля разбитыми губами, ответил начальник станции.
- Какой же ты к чёрту начальник станции, если твой подчинённый, разобрав насос, в запой уходит, когда ему вздумается, как мы без воды дальше поедем?
-Так можно вёдрами начерпать – нашёл выход из положения дядя Коля.
- Вот ты этим сейчас и займёшься – засмеялись генералы. Собирай всех спекулянтов, которые расплодились на вверенной тебе территории, и вперёд – приказал генерал НКВДешник.
Дядя Коля, вытирая кровь рукавом кителя, побежал выполнять приказ. Генерал подозвал жестом руки полковника, и приказал:
- Пока они воду черпают, найди этого слесаря выпивоху и доставь сюда, заберём его с собой, вместе с начальником станции, вредители, понимаешь – засмеялся он.
Не успел Сашка докурить «козью ножку», а на платформу уже приволокли пьяного и избитого слесаря дядю Васю. Следом за ним семенила его баба, с грудным ребёнком на руках, на её длинной чёрной юбке, схватившись обеими ручонками, висели ещё двое детишек. Жена, завывавшая как белуга, размазывала по лицу свободной рукой, слёзы и сопли, детишки подвывали ей в такт.
Генерал, оценив эту картину, приказал, махнув рукой в сторону жены и детишек:
- Уберите их к чёртовой матери, такой вой подняли.
Бабу с детишками окружили охранники и, вытеснили с платформы, увидев столь представительных лиц, в генеральской форме, она испугалась и смирилась с потерей мужа.
- А этого в вагон, и того тоже, когда с водой закончат – приказал генерал полковнику.
Начальник станции дядя Коля, как будто слышавший весь этот разговор, растолкал охранников и, вбежав на платформу, упал в ноги НКВДешному генералу.
- Батюшка, гражданин начальник, не погуби у меня детишки малые, мать старуха больная, не забирай, сгину ведь – запричитал он.
Генерал, пнув в грудь, начищенным хромовым сапогом, и глядя на валяющегося, на платформе, станционного начальника засмеялся:
- Значит батюшка, и уже гражданин, а деток – то зачем приплёл со старухой, власть про них не забудет, не бойся.
И повернувшись в сторону полковника, приказал:
- Грузи его нечего сырость разводить, а то он сейчас свои заслуги перед Родиной, начнёт вспоминать.
Дядю Колю подхватили крепкие руки молодых охранников и забросили в открытый вагон.
Паровоз запыхтел, пустил струю белого пара и, дав протяжный гудок, стал медленно трогаться. Свидетели этой драмы стояли, молча, провожая взглядами медленно уезжающий вагон с арестованными.
Сашка, сидевший в кустах, свернул «козью ножку» и закурил, он никак не мог осознать всю глубину трагедии, свидетелем которой, он только что был. Постепенно на платформе собрались разогнанные сотрудниками НКВД торговцы, они разложили свои скудные товары и, продолжили торговлю, как ни в чём не бывало. Только осиротевшая в одночасье жена слесаря, громко всхлипывала, прислонившись спиной к стенке пакгауза. Она одной рукой держала грудного ребёнка, другой прислоняла к себе воющих деток.
Сашка, вылез из кустов и прошёлся по перрону, всё было как прежде, только там где валялся в ногах генерала дядя Коля, осталось мокрое пятно.
Мимо пакгауза, в сторону расположившейся на горе деревни «Зяблицы», шла группа ребятишек.
- Уроки закончились, можно домой идти, мать наверно картохи сварила – подумал Сашка и направился к своему дому.
Перескакивая через рельсы, он одним глазом заметил, как в сторону вокзала бежит его друг и сын дяди Коли, Пашка.
Поравнявшись с Сашкой, тот, переведя дыхание, спросил:
- Что там случилось? Говорят, моего батю забрали?
Сашка, опустив голову, процедил сквозь зубы:
- Не знаю, может, и забрали, кому надо тот сообщит. И уже отойдя на несколько шагов от Пашки у него вырвалось:
- Сын врага народа. Пашка к счастью этого не слышал он стоял, и по лицу его текли крупные детские слёзы.
Вечером, когда вся семья собралась за кухонным столом и поедала картошку в «мундирах», Сашка вылепил распиравшую его из нутри новость.
Отец, выслушав эмоциональный рассказ сына, отложил в сторону недоеденную картофелину, и сказал:
- Раз арестовали, значит, он враг народа, а ты своим дружком Пашкой поменьше встречайся, а то и нас заберут. Потом, закурив папиросу, сказал, обращаясь уже к жене:
- Ну, Клавдия через неделю другую жди, начнётся.
Отец оказался прав, через две недели на станцию, в сопровождении роты автоматчиков, прибыли два офицера НКВД, молодой безусый старлей, и майор, по виду воевавший ещё в первую мировую.
В первый же день их приезда был схвачен начальник почты Гаврила Ширман и зубной врач Ёсик. Следом за ними арестовали двоих председателей колхоза, парторга, и несколько рабочих с лесопилки. За неделю такой бурной деятельности под пресс правосудия попали два десятка человек.
Собрав кровавый урожай, НКВДешники уехали, прихватив с собой всех арестованных, больше в своей жизни Сашка их не встречал.
Эти воспоминания детства возникли перед ним так ярко, что отцу стало страшно, он вздрогнул, и по телу побежали мурашки.