Лифт не работал, и она стала подниматься на седьмой этаж по лестнице. Пальцы правой руки склеились и как будто уже принадлежали не ей, а пакету с продуктами. Останавливаться и перекладывать пакет в другую руку она не захотела – на первом этаже бесформенной невидимой массой висел специфически-зловредный кошачий запах. «Хуже только дуст пахнет, которым раньше посыпали пол в туалетах…лет сто назад…какая-то память предков – не то человеческих, не то собачьих». По китайскому гороскопу она была Собакой. И обоняние её не подводило никогда.
Второй этаж выплеснул дух гречневой каши – домашний, тёплый. Для неё это был запах из прошлого. Запах неуверенности в себе и запах… свекрови, потому что буквально после недельного знакомства будущий муж пригласил её к себе домой на воскресный обед, а ей показалось - на придирчиво-измерительные смотрины и, в недалёкой перспективе, вторая мама подала тогда на гарнир гречку.
С третьего этажа спустилась брюнетка, прошла мимо. Шлейф сладкого и довольно тяжёлого аромата потянулся по лестнице. Осторожно ступая, как будто могла повредить невесомую ткань запаха, она проговорила про себя рекламку, засевшую зачем-то в памяти: «Мускус и амбра с нотками сандалового дерева и пачули...». Ей нравился совсем другой аромат – лёгкий, с едва ощутимой горчинкой, она искала его долго, как и мужчину своей мечты, а когда нашла, то сразу поняла – это он! Иногда знакомые женщины спрашивали, какие у неё духи, но это был секрет, и она, театрально покачивая головой и хитро сузив глаза, отвечала, тем не менее, честно: «Тайна!»
На площадке четвёртого этажа курил мужчина. Запах табачного дыма напомнил ей давнего друга, любителя женщин, модных брендов, вина, и она подумала, что хороший дорогой табак был его визитной карточкой и приманкой для красавиц, волей случая оказавшихся в ореоле мужского обаяния, когда цейтнот прижимал их где-нибудь в лифте или в вагоне метро.
Она поднялась этажом выше и улыбнулась: здесь царила её бабушка с простым и сытным блюдом – мятой картошкой. Мятость получалась у бабушки лихо: кастрюля с горячей, только что сваренной картошкой, приправленная обжаренными на масле морковкой и луком, закрывалась крышкой и резко встряхивалась несколько раз. Все на свете кио умерли бы от зависти, увидев бабушкин фокус с открыванием кастрюли: из неё вырывался джинн из ароматнейшего пара и немедленно материализовывался в большущей миске белой горой с оранжево-жёлтыми вкраплениями...
«Знал бы прикуп – жил бы в Сочи», – вот уж точно! Как там растут прямо из асфальта пальмы, как развеваются на окнах занавески и какой витает запах – сочинский, фирменный, неповторимый и сложный, чуть-чуть похожий на этот, встретивший её на шестом этаже! Купаж болгарского перца, растительного масла, томата, приправ по вкусу и газа, на котором всё это подолгу варилось, чтобы превратиться в заготовку на зиму с очень летним названием – лечо...
На седьмом этаже она подошла к нужной двери, позвонила, ей открыл сапожных дел мастер, которому она всегда отдавала обувь в ремонт. Расплатившись, она попыталась запихнуть сапоги с подклеенной подошвой в пакет, резко дёрнула за одну ручку, порвала её, заторопилась, кое-как свернула сапоги, положила их прямо на сырно-колбасный набор и, в раздражении приподняв хилый пакет, прижала его к себе, как живое существо. Спускаясь, она считала ступеньки и постоянно ощущала острый синтетический запах клея, от которого у неё начала немного болеть голова.
Освободившись из подъездного плена, она порадовалась свободе, сырому запаху асфальта, жухлой травы и холодного бетона и представила, как, вернувшись домой, сварит себе кофе. Потом, усевшись поудобнее, она будет читать про англичанина Льюиса, чьё имя в переводе значит «прославленный боец», и про его отважные путешествия. Самым любопытным будет рассказ о Сиаме XIX века. Когда дело дойдёт до описания аромата удивительного фрукта – дуриана – она, выдохнув, прочтёт: «Это сродни поеданию селёдки с сыром с плесенью над открытым канализационным люком», – и ничуть не удивится, когда, сделав глоток кофе, в ту же секунду почувствует запах бананов, сыра, сливок, ванили и клубники.
Но вот людям с тонким и чувствительным обонянием не завидую. Наша жизнь, увы, не вечно цветущий сад. Приходилось наблюдать, как они, бедные, страдают. И особенно, как было правильно подмечено в комментариях, жители городских трущоб. И особенно те из них, кто ханжа по своей природе.