Люди и вещи. Пиджак с зашитыми карманами

      Он лежал в фирменном пакете, профессионально сложенный руками продавца, и плыл – нет, скорее летел сквозь толчею магазина, его чуть-чуть потряхивало от радости и распирало от гордости. «Меня ку-пи-ли!» Он знал себе цену – лощёный картон этикетки и элегантная буквенная вязь на ней ясно давали понять, что он дизайнерский, настоящий, качественный, престижный. Цена – не цифра, а число с несколькими девятками... но ведь купили же! Не на распродаже, не в каком-то третьесортном магазинчике типа «Всё за одну копейку» или «Бери  – оно твоё!», а в большом и солидном супер-мега-маркете, с лифтами-аквариумами и людьми-рыбами в них.
      Потом он прямо так, как был, в пакете, упал на сиденье шикарного авто и поехал...
      Разместили его на плечиках в просторной гардеробной, где он висел в компании с такими же фирменными пиджаками, но ни один из них не был настолько элегантным и модным, каким был он.
      Буквально на следующий день Пиджак перефразировал известную истину «Главное, чтобы костюмчик сидел» в «Главное, чтобы тело живого манекена удачно вписывалось» и доказывал всем и каждому необходимость своего существования. Он немного посмеивался над собратьями, у которых рукава на локтевых сгибах пузырились, нитки у пуговиц не лежали стежок к стежку, а торчали; замечал и хихикал, когда одной-двух пуговиц не было совсем или они были заменены на другие, не совпадающие с оригинальными ни по размеру, ни по цвету, ни по количеству отверстий в них. В этом случае Пиджак не выдерживал и, тихонько толкая «растяпу» плечом, говорил: «Слушай, но ведь Пиджаку ходить с бельевыми пуговицами – это моветон!» Однако «пунктиком» Пиджака были карманы. Оттопыренные карманы других пиджаков, в которых всегда что-то лежало, порой гремело или звенело, а потому особенно раздражало, он презирал. Его карманы были наглухо зашиты ещё на фабрике умелыми ручками с чуть желтоватым цветом кожи. Он знал, что так и должно быть, потому что так должно быть всегда!
      Только своему манекену он прощал всё: вечернюю скомканность и ночную брошенность, долгое ожидание в темноте гардеробной комнаты, небрежность в манерах манекена и грубость его обращения, заломы дорогой ткани, небольшое пятно от вина и даже незаметное, аккуратно прожжённое сигаретной искрой отверстие...
      Изменилось всё сразу и вдруг. Его, мирно спящего на диване после ночной прогулки, резко взяли чьи-то непривычно маленькие руки, беспардонно запихнули в пакет и понесли. «Куда? Как ты смеешь?!? Я никуда с тобой не поеду!» – он кричал, но его не слышали, он отбивался рукавами, но его повесили на плечики в дурно пахнущем помещении с какими-то грязными оборванцами, а потом... потом ему заклеили пуговицы специальной плёнкой и стали обливать  пенной жидкостью в огромной камере. Экзекуция была оскорбительна, она унижала его достоинство, растаптывала морально и приводила в бешенство. Наконец, его выпустили из заточения, высушили, выгладили, не обжигая ткани, и он, почти уже потерявший своё «я», стал возрождаться для новой жизни.
      В чудесном чехле, на плечиках, Пиджак приехал домой и уже без боязни отдался в прежние нежные руки, лёг на гладкие колени. И тут... Тоненькая ниточка, державшая его карманы зашитыми, была в минуту разрезана острыми маникюрными ножницами и вынута вон! Цель этого страшного действия раскрылась тут же: в один из  карманов этой же ручкой был зачем-то положен небольшой, несколько раз сложенный, кусочек клетчатой ткани. Оказавшись на живом манекене и увидев своё отражение в зеркале, Пиджак забыл все обиды: он был прекрасен – чист, свеж, казалось, даже его цвет стал ярче, а линии прямее и строже. Неприятно и ново было одно: к левому рукаву постоянно прижималась нежная шелковистая ткань, но не та, из которой была сшита его подкладка, а намного лучше... нет, этого он сейчас не говорил!
      В привычной обстановке ресторанного зала, удобно расположившись на спинке стула, Пиджак  висел расслабленно, спокойно, он был уверен в себе и никак не ожидал, что крепкая спина манекена вдруг перестанет прижимать его воротник к спинке стула, что сам стул вдруг отъедет от стола, и он останется один. Сначала Пиджак ждал, что манекен вернётся за ним, потом понял, что его, такого дорогого, такого красивого и такого вычищенного оставили, забыли, бросили ради той, что распорола его карманы...
      И в этот миг ему стало ясно, для чего был нужен маленький кусочек клетчатой ткани из его правого кармана.