под глазом, в шинели, в кителе, в галстуке, но без рубашки. На вопрошающий взгляд проснувшегося от шума капитана пробубнил:
— Сволочи они все. Давай спать.
VII
Выспаться им не удалось. Около полудня в комнату влетел запыхавшийся начальник академических курсов и с порога понес такое, что у полусонных офицеров голова пошла кругом.
— Вы что тут такое творите, засранцы? Вас, как представителей доблестной советской армии, приглашают на прием в посольство дружественного государства. А вы, товарищи офицеры, вместо того, чтобы показать пример культуры, сами напиваетесь, как свиньи (ну — это ладно), да еще самым бесстыдным образом спаиваете сына министра правительства Республики Гвинея. Тот не то, что дойти до посольства, отцу не смог позвонить. Пришлось «скорую» вызывать. Слава Богу, что откачали.
Генерал прошел в комнату, присел за стол, застланный свежей газетой «Красная Звезда», и нервно закурил.
— Вы хотя бы осознаете, что сотворили? — он сделал многозначительную паузу. — Международный скандал!!! Откуда вы свалились на мою седую голову? Полетят теперь и звезды, и погоны.
В комнате воцарилась тишина, в которой, как известно, есть любая мелодия. Капитану послышались одновременно траурная сюита из музыки Эдварда Грига к драме Ибсена «Пер Гюнт» и марш «Прощанье славянки».
— Вот что, — прервал музыкальный фантом генерал, — пишите рапорта на имя начальника академии, где (если конечно сможете) самым подробным образом доложите о случившемся. Через час я жду вас в кабинете умытыми, побритыми, отглаженными и, чтобы не перегаром от вас несло, а пахло духами «Красная Москва».
Он внимательно посмотрел на подполковника, находящегося в состоянии, близком к коматозному.
— Что у тебя с глазом?
Подполковник мгновенно вышел из комы, аккуратно потрогал синяк, и, преодолевая неимоверную сухость во рту, четко доложил:
— У меня всегда так, товарищ генерал. Еще с детства. Как только выпью маленько, так сразу глаз опухает. Иногда левый, иногда правый. Сейчас, кажется, правый.
Генерал сочувственно покачал головой:
— Знаю я ваше «маленько» и куда вас тянет после него. Сколько раз говорил: выпил одну, ну выпил вторую, так сиди дома, а не болтайся по городу в поисках приключений на свою задницу.
Он с пониманием посмотрел на подполковника, опять впавшего в полукоматозное состояние.
— Сходи в аптеку, здесь за углом, и купи какую-нибудь примочку, лучше бодягу. А Вам, товарищ капитан, придется отвечать за двоих. Уяснил? Тем паче, что этот африканец приходил не к нему (он показал рукой на подполковника, постепенно выходящего из состояния комы), а к тебе.
VIII
Абу действительно заходил в гости к нашему капитану по делу. За день до этого в СССР с официальным дружественным визитом прибыла представительная делегация из Гвинейской Республики во главе с ее лидером — Ахмедом Секу Туре. В состав делегации входил отец Абу — друг лидера и один из основателей Африканской партии независимости Гвинеи (Бисау) и островов Зелёного Мыса, которая вела борьбу с португальскими колонизаторами за независимость этих государств. В правительстве Секу Туре он отвечал за организацию партизанского движения на территории колоний.
Оснащенные только стрелковым оружием, партизаны успешно громили колонизаторов и уже контролировали свыше половины материковой и островной территории. Португальцы, имея подавляющее преимущество в вооружении и боевой выучке, провели ряд операций в прибрежных районах колонии и готовили нападение на соседа — Гвинейскую Республику. Расчет был прост — следовало подавить очаг сопротивления в его основе, разрушить управление партизанскими силами, а затем уже разбираться с отрядами повстанцев. Заодно следовало проучить этого выскочку — Секу Туре, чтобы другим было не повадно поднимать руку на метрополию. Эта угрожающая обстановка определила цель приезда делегации — надо было заручиться международной поддержкой Советского Союза и получить от него оружие.
Переговоры прошли в чрезвычайно дружеской обстановке и завершились более чем успешно. Довольный лидер распорядился организовать в посольстве пышный прием, на который в обязательном порядке приглашались гвинейские офицеры, обучавшиеся в московских военных вузах. Более того, в подтверждение нерушимой дружбы между армиями двух стран каждому из них предписывалось прибыть на прием не одному, а с боевым товарищем — офицером советской армии.
Вот тут-то и приключился конфуз: не только советский офицер, но и сам Абу не попал на прием по известной причине.
Несомненно, что причина была уважительной и объективной. Однако отцу Абу она таковой не показалась. Увидев утром своего поблекшего сына, он отругал его и позвонил начальнику академии, попросив принять меры, ограждающие гвинейских слушателей от застольных контактов с русскими офицерами.
— Я тебя направил сюда учиться, а не пьянствовать, — назидательно заключил он, видимо, вспоминая свои годы обучения в той же академии. — С русскими нельзя связываться по части выпивки. В этом деле им равных нет.
Абу, до этого безропотно внимавший словам отца, вскочил с кресла и, перебивая его, воскликнул:
— Конечно, я поступил плохо, но ты сделал еще хуже. В том, что случилось, виноват я сам, и мой русский друг здесь ни при чем. Теперь он наверняка обиделся на меня — ведь ты пожаловался на его поведение начальнику академии.
Старший Сейрохуддин Симвел задумался.
— Успокойся. Проблема легко решается, — он набрал номер телефона начальника академии и, извинившись за свою горячность, попросил считать инцидент исчерпанным и не наказывать его участников.
Растроганный Абу крепко обнял отца.
IX
Виновато переминаясь с ноги на ногу, капитан понуро стоял перед начальником академических курсов, зажав в кулаке рапорт о своем недостойном поведении. Настроение у него было преотвратнейшее — на фоне шума от вчерашнего портвейна в голове роилась совершенно бесперспективная мысль. «Наверняка сообщат об инциденте по месту службы и отчислят из академии, и тогда — прощай, оружие!». Он представил себе заседание партийного комитета части с повесткой дня: «Об антисоветском поступке коммуниста ….», и ему стало совсем дурно. «Взысканием тут не отделаешься — выгонят из партии, и тогда ищи место охранника в «Водоканалтресте» или оператора газовой котельной. Да и туда не возьмут, блат нужен».
Каково же было его удивление, когда генерал, вместо разбирательства, аккуратно сложил вчетверо протянутый ему листок с рапортом, разорвал его на мелкие клочки и выбросил их в мусорную корзину.
— Пошли отдыхать, капитан, — генерал по-отечески похлопал его по плечу. — Сегодня воскресенье. Полюбуйся Москвой, сходи в Третьяковку. В общем, приобщайся к культуре. И вот мой наказ — не связывайся ты больше с этими иностранцами, от них одни неприятности.
X
Когда обрадованный капитан вошел в свою комнату, там все было как нужно. Табачный дым висел коромыслом. За столом в окружении трех офицеров монгольской народной армии сидел развеселый подполковник и закусывал молочно-белую рисовую водку забайкальской вяленой рыбой.
«С островами Зелёного Мыса разобрались, теперь будем разбираться с пустыней Гоби», — подумал капитан, подсаживаясь к столу и поднимая стакан за доблестные вооруженные силы СССР и Монголии.
XI
Капитан с отличием окончил высшие академические курсы. Дослужился до полковника и после развала СССР был уволен в запас по сокращению штатов. Сейчас он воспитывает внучку, пишет научные книжки, подрабатывает, где может. Иногда ему снятся солнечные лагуны, бирюзовое море, песчаные пляжи и поросшие лесом горные склоны островов Зелёного Мыса, где ему так и не удалось побывать.
Его гвинейский друг, Абу, участвовал в боях за свободу своей Родины. Был тяжело ранен. Закончил английскую военно-морскую академию в Портсмуте, и сейчас возглавляет вооруженные силы Республики Кабо-Верде, что в переводе с португальского означает «зелёный мыс».
Подполковник уехал в свое родное Забайкалье, где следы его затерялись.
