размер) было видно, что они из многодетных и малообеспеченных семей. Между тем, жмотов в классе не помню: все делились, чем могли..
Знакомя меня с классом, учительница сказала
- Этот мальчик приехал с войны.
Все затихли.
- Покажи нам, что ты привез.
Я вынул носовой платок с осколками, став в глазах деревенских настоящим героем…
Эвакуированных ребят в классе было двое:. Помню, как на одном из школьных вечеров мы с Петей Ковальчуком пели песню «Моя Москва». В конце ее из всех сил, почти выкрикивали:
И врагу никогда не добиться,
Чтоб склонилась твоя голова,
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
Мужик в доме
Чем больше сегодня узнаем о войне, тем яснее становится, что над страной тогда нависла реальная угроза уничтожения. В зависимости от ситуации на фронте, медицинские комиссии периодически снижали требования к тем, кто прежде не подлежал призыву. Папу мобилизовали.
По деревенским понятиям военного времени единственным мужиком в доме остался я. Чтобы печь в избе не остывала ( сестренку купали ежедневно), рано утром настрагивал для растопки сухие лучины. До уроков раздавал корм прожорливым кроликам, которые спали и видели, как бы улизнуть «за границу» - в чужой огород.
После занятий таскал воду из колодца, но не на коромысле, как деревенские женщины. Считал, что это не по-мужски.
Осенью вся наша школа выходила на колхозные поля собирать колоски. Учителя объясняли, что после их обработки, из зерна будут печь хлеб для солдат.
Старые люди верили легенде, по которой в колосьях обитает Колосяница - добрый дух, от которого зависит будущий урожай.
В 14 лет, мой дядя, работавший во Въюхинском леспромхозе, взял меня в помощники. Я получил продовольственную карточку и с гордостью приносил домой хлеб, крупу, сахар, иногда кондитерские изделия для сестрички.
В леспромхозе трудился в летние и зимние каникулы. В то время заготавливать древесину можно было не так, как сейчас: где захотел (в смысле - заплатил), а в специально отведенном участке леса.
Работать было очень тяжело. Во время войны деревья валили в основном с помощью двуручной пилы и топора. Это было небезопасно. Когда срубленный ствол ударялся о землю, его нижняя часть (комель) высоко подпрыгивала. Мы разбегались, не зная, куда он рухнет. Затем я обрубал сучья.
Заготовка древесины шла летом, а вывозили в начале зимы, когда налаживался санный путь. Как многие южане, не знавшие снега, полюбил зиму. Лес в то время был чистым, а снег - белым.
Впрочем, может быть, все это мне теперь кажется. «Когда мы были молодые, фонтаны били голубые», - поется в известной песне.
Всем миром,
Любовь и уважение к лесу, воспитанные во время войны в леспромхозе, остались на всю жизнь. Однажды пришлось участвовать в тушении лесного пожара.
Ночью деревня проснулась от звука пожарного колокола. Люди выскакивали из домов с лопатами, ведрами, баграми,
Дымом тянуло из леса со стороны высокого берега пруда, Оттуда было рукой подать до Бобровского изоляционного завода, чье производство связано со многими легковоспламеняющимся материалами.
Когда мы с родителями бежали по плотине, нас обогнала заводская пожарная машина, а затем несколько лошадок с бочками воды.
Жаркая погода, стоявшая с мая, местами высушила на лесной поляне траву, и я увидел, как по ней прыгает пламя. Стало душно. Возник пожар от плохо потушенного костра.
Огонь лизал мох, кустарники и хвойный подлесок. Быстро распространяясь, он грозил перекинуться на кроны деревьев и перерасти в верховой пожар, который может перегнать пригородный поезд….
Заводские пожарные скомандовали выстроиться всем по цепочке и передавать воду, черпая ведрами из пруда. Те, кто бывал в таких переделках, сбивали огонь ветками, засыпали землей, рыли на его пути широкую канаву.
К утру пожар, с которым боролись всем миром, потушили. Вскоре после этого события, врезавшегося в детскую память, произошел случай, связанный с этим ЧП.
До лесного пожара мы с деревенскими парнями, в тайне от взрослых, нередко баловались куревом. Как известно, все тайное, рано или поздно, становится явным, Нас засек за школой пожарник и основательно…«воспитал». С тех пор на вопрос врачей, курю ли я, отвечаю: бросил в начальной школе.
«Кофетка…»
Первые годы на Урале были для нас самыми тяжелыми во всех смыслах. Ни огорода, ни живности не было. Каждый день ждали почтальона и боялись его. Бабушка днем держалась, была опорой семьи, а ночью сон не шел, тяжело вздыхала и тихо плакала.
Вся ее радость была – внучка, хотелось побаловать малышку, которая не знала, что такое конфетка. После того, как девочку угостили сладким драже, стала называть «кофеткой»…козий горошек. …. Недавно она вспоминала, что я привез ей из пионерского лагеря конфеты-подушечки, которые копил всю смену. Они слиплись, были в хлебных крошках. «Подарок» хранил в палате под… подушкой.
Чай из самовара мы пили с «паренками (запеченная морковь). Готовить их по старинному уральскому рецепту научили хозяева дома, где мы жили. Бабушка закладывала морковь в глиняный горшок, переворачивала вверх дном и ставила на несколько часов в русскую печь. Она долго хранила тепло, согревая нас, выросших на Украине.
Зимы на Урале в годы войны были очень морозными, а теплых пальто и тем более валенок, у нас не было. С ними связана грустная история.
Научившись ходить, сестра завидовала внучке хозяев дома, у которой были валенки. Оставшись как-то одна, решила их померить. Валенки оказались великоваты, она запнулась и упала, сломав ручку.
Мама тут же выменяла скатерти, из которых бабушка сшила нам в Одессе рюкзаки, на маленькие пимы, как называют валенки на Урале и в Сибири, Мастер, который их катал, рассказывал, что по традиции, секреты этого ремесла передаются только устно от учителя – ученику.
Белые «одежды»
По выходным мы с одноклассниками навещали детей, лечившихся от костного туберкулеза в санатории на другом берегу пруда. Недалеко от лечебного корпуса была свалка, куда свозили больничный мусор.
Впервые увидев ее в лесу, честно говоря, испугался. На земле среди использованного материала лежали… человеческие торсы, руки, ноги из гипса.
Больных костным туберкулезом «заковывали» в белые «одежды», чтобы предотвратить тяжелые последствия. Многие, дети, были обречены на неподвижность в течение несколько лет.
Это при хорошем исходе. Бывали и другие…
Под диктовку тех, кто мог шевелить лишь кончиками пальцев, мы писали письма. Регулярно читали в палатах вслух книги. Чаще других это была «Как заклялась сталь» Николая Островского, который, как и больные дети, мужественно боролся с недугами.
Вспоминая военное детство, понимаю, что эта страничка жизни на Урале оказала большое влияние на мой характер. Несовершеннолетние пациенты обладали особой, недетской сопротивляемостью, которой многим так не хватает сегодня.
Взрослым впору было учиться у тяжелобольных детей соблюдать режим дня. Не отставать от своих здоровых сверстников в учебе по школьной программе.
Большинство не знало, как сложилась судьба родителей, которые провожали их на Урал из осажденной Одессы. Врачи долго скрывали от одной девочки, что ее мать погибла там во время бомбежки. Об этом у медиков язык не повернулся сказать и ее отцу-фронтовику.
После краткосрочного отпуска, предоставленного за выполнение ответственного боевого задания, он приехал на Урал навестить больную недвижимую дочь. Среди его наград была медаль «За оборону Одессы».
При расставании девочка попросила пододвинуть ее кровать к самому окну, надеясь увидеть папу
Мамина премия
После войны, став журналистом, я не раз бывал в Бобровке и на заводе по просьбе земляков. Когда там возникли проблемы с газификацией и строительством моста-долгостроя через реку, сделал серию критических материалов по «Радио-«МАЯК»» и несколько телевизионных сюжетов..
Однажды повод приехать в родные места был драматичным: сброс заводских отходов производства в местный пруд погубил много рыбы. Редакция дала мне задание сделать критический материал, но я его не выполнил.
Да простится за давностью этот грех. Не поднялась рука на завод, с которым тесно связана биография нашей семьи, где работал до призыва папа, а мама до победного 45-го года.
Об одном из любопытных эпизодов вспоминала она. В начале войны на завод приехала комиссия из Москвы. Интересовались не только результатами, но и условиями труда, которые были не из легких.
Как у нас водится, после «разбора полетов» предстоял прощальный ужин. Спирт на заводе был, а
какой закуской удивить москвичей?
Узнав, что председатель комиссии родом из Одессы, решили приготовить фаршированную рыбу. Рыбаки наловили в пруду щук, а отдел кадров направил из цехов в помощь заводскому повару нескольких женщин, эвакуированных с Украины.
Среди них была и моя мама, предложившая свой рецепт блюда. Как известно, инициатива наказуема: ей и пришлось готовить.
Гости ели и хвалили, а выпив, спросили, кто «автор»?
- Послали за мной в цех, - рассказала нам с сестрой мама. Она была типичная южанка, не робкого десятка и очень хороша: стройная брюнетка с большими черными глазами.
- Пришла из цеха в рабочем халате и косынке. На столе стояла ваза с полевыми цветами, разные закуски, соленые грузди, выпивка. И лишь большое блюдо, на котором полчаса назад лежала «моя» фаршированная щука, было пустым.
Вскоре мама получила необычную «премию». Это был веселый поросенок. Быстро «возмужав», он стал ленивой свинкой, которая не пропускала ни одной лужи по дороге домой
Встреча с отцом
В 1963 году, освещая на радио визит кубинского лидера Фиделя Кастро на Урал, я познакомился с известным кинооператором Романом Карменом. От него узнал, что совместно с зарубежными кинодокументалистами готовит сериал «Неизвестная война» В 1978 году картина вышла на экраны и для многих зарубежных зрителей была настоящим откровением.
Песню «Березовые сны», ставшую музыкальным лейтмотивом фильма, написал знакомый мне выпускник Свердловской консерватории Виталий Гевиксман.
При просмотре картины мама, сестра и я на мгновенье увидели папу, Кинооператор запечатлел восстановление Сталинградского тракторного завода.
Как мы знаем из писем, отец был в составе одного из мостостроительных отрядов, писал, что участвует в ремонтно-восстановительных и строительно-монтажных работах. Война окончательно надсадила больное сердце, и отец ушел из жизни, едва дотянув до пенсии.
Когда шел заключительный фильм сериала – («Солдат неизвестной войны»), мы в семье вспоминали своих фронтовиков. Вернулись лишь двое. Старший бабушкин сын - на костылях
В тот день я впервые в жизни увидел культю - часть ноги, остающуюся после ампутации. Помню, меня потрясло, когда дядя сказал, что чувствует боль в несуществующей части ноги.
Кадровый военный, он служил на нашей западной границе и мы уже не надеялись увидеть.
- Мы попали в окружение,- рассказывал дядя. - Пытаясь выбраться, наткнулись на немецкий патрульный разъезд. Для большинства моих солдат тот бой стал последним. Оставшимся в живых приказал отходить, а сам отстреливался, а когда остался последний патрон, замаскировался в стоге
