проявил упорную самостоятельность и у него сейчас хорошая двухкомнатная квартира, в которой он, кстати, поселил своего друга. Кроме работы Саша еще продолжает учиться в институте, стремясь получить звание магистра. Ведут они с другом слишком свободный образ жизни, но, слава богу, не очень разгульный, имеют машины, денег им не хватает и поэтому мы на их жизнь смотрим с опаской, но изменений делать не пытаемся, да уж и не можем. А с маленьким внуком встречаемся часто. Голова у Васьки хорошая, и он, глядя на Сашу, тоже делает попытки к самостоятельности. Часто в беседах с ним затрагиваю тему наркомании, что, мол, принимая зелье, можно в кайфе прожить три года, а если не принимать, то более восьмидесяти. При этом стараюсь, чтобы аргументы «против» или «за» выбирал он сам, и это удается».
Мелькают, проносятся вспышки привокзальных огней. Но сейчас они замедлят свой полет, повиснут у вагона, а потом снова поползут влево, замелькают, исчезая за рамкой вагонного окна. Забавно, настанет день и эти огоньки исчезнут сами по себе, а вот мы, – тоже огоньки, вспышки, - исчезнем, когда наступит ночь для каждого из нас... Что-то я намудрила… И всё же, как мало знала я брата! Не могу и предположить: а приходили ли ему в голову подобные мысли?
«Ты, Галя, пишешь, что мало, мол, наше правительство уделяет внимания сельскому хозяйству. Это верно и, думаю, даже хорошо, т.к. нарыву вначале надо дать созреть, чтобы потом легче было его врачевать. А вообще в политическом плане мы голосуем не столько за личности, сколько за стабильность, при которой поднятая человеческая муть имеет возможность когда-то, наконец, осесть, тогда жизнь непременно станет светлее и хотелось бы, конечно, дожить до того времени, но сие от нас не зависит».
P. S.
Эти записки я сделала после возвращения из Питера, и не могу не дополнить их строчками из трёх его писем, написанных в «роковые девяностые»:
«Мы с Валей всё работаем и работаем на даче и, думаю, больше того, чем необходимо для выживания. А мотивы такого поведения - страх перед голодом. Первый приступ его мы испытали, когда начинались реформы Гайдара =============* , - думали, что всё рухнет и голод неизбежен, - но получилось даже лучше: уже спустя два месяца после их начала, в Питере открылась масса торговых будок, где можно купить всё, что при коммунизме видели только в иностранных фильмах: почти на каждом шагу - ананасы, бананы, шампанское, а барахла и того больше. Правда, цены вызывают нервный смех и, естественно, купить что-то просто невозможно».
«В настоящее время испытываем второй приступ страха: боимся, что коммуняки вернутся к власти, а, вернувшись, ничего хорошего не сделают и снова начнётся смута. Сейчас-то правительство живет только поддержкой Ельцина, но он не вечен, а если снова победят коммунисты, то всё полетит в тартарары: деньги пропадут, за ними – продукты, вещи, а далее последует кошмар, очень похожий на гражданскую войну, и никаких пенсий мы получать уже не будем. Во всяком случае, к такому варианту надо готовиться».
«Наша чернь вполне может выбрать в Президенты Зюганова ==================. К сожалению, в России недалёких и сломленных людей в несколько раз больше, чем умных и свободных. Но утешает в какой-то мере одно: эта смута будет недолгой, и в конце её произойдет окончательное крушение коммуняк, а образованные люди навсегда придут к власти».
Вот такие грустные строки… вернее, моменты жизни брата. А что же осталось в моей памяти от того, последнего дня прощания с ним?
Предрассветные, пустынные улицы с еще тёмными окнами. Пустой двор, подъезд… Я – Вале: «А где же Николай?» «Там, - вялый взмах руки. - Мы его не привозили домой». Потом - долгая, долгая дорога к больнице, к крематорию. Все – на передних сиденьях, спиной к Николаю, я – над гробом. «Что тебе сказать, брат? Прости, если было что-то не так…» Потом, в небольшом зальце крематория, при отпевании – тёплые, понятные слова священника, - неожиданно! - и гвоздики, много разноцветных, смеющихся гвоздик - на Николае… медленно опускающемся в проём. «Вот и всё. Прощай, брат!»
И на поминках - искренние, тихие слова друзей, молчащая Валя и я:
- Помню такое: Николай приехал домой с фронта на побывку, а за столом я почему-то вдруг расплакалась, да так, что не могли унять. Тогда он посадил меня на колени, поднёс к моим глазам бутылку, словно собирая в неё слезы, а потом приподнял и сказал: «Посмотри, сколько ты наплакала. Во как много! Может, хватит?» И я, поверив ему, сразу успокоилась… И еще. Как-то он написал: «Жизнь непременно станет светлее и хотелось бы, конечно, дожить до того времени, но сие от нас не зависит». Да, не зависит. И мы не совсем уверены, существует ли душа, есть ли Бог? Но всё же, Николай, если ты видишь нас сейчас или хотя бы слышишь, то знай: тебя уже нет с нами, но ты остаешься в каждом из нас».
*Жена с двумя детьми и моя семья жили в областном центе, в 40 км. от Карачева.
*Джузеппе Верди (1813- 1901) - Итальянский композитор, им создано 26 опер и один реквием.
*Егор Гайдар (1956-2009) - Лберал-реформатор, государственный и политический деятель, экономист, лжин из основных руководителей и идеологов экономических реформ начала 1990-х в России.
*Борис Ельцин (1931-2007) - Первый Президент Российской Федерации, в ноябре 1991 - июне 1992 года одновременно возглавлял «правительство реформаторов».
*Геннадий Зюганов - Лидер народно-патриотических сил, Председатель ЦК КПРФ.
