- Да не спеши ты домой, подождёт твоя домашняя рутина. Давай пройдемся по скверу, присядем на лавочку вон под той липкой, взглянем на себя со стороны…
- А я уже и взглянула. Модно одетая женщина в коротком пальтишке, черные брючки, черная шляпа с короткими полями. Будто бы все тип-топ, но...
- Но несколько седых волос, наглеющие морщинки у губ, да?
- Ага. Лицо… Ну, никак не подчиняется! Ведь хочу, ужасно хочу, чтобы беззаботно-радостным было! Ан, нет. Да и глаза… Недавно с Антоном в лес по ягоды ездили, так женщина, что в поезде напротив сидела, комплимент сделала, - молодо, мол, выгляжу, а вот о возрасте…
- Не догадалась?
- Не сразу. Позже, по глазам… И ведь угадала!
Лина, Ленок, Линка… Нет, мне больше нравится называть её Линка, с этим польским «ка» на конце, хотя в русском частица эта и придаёт имени… Наташка, Манька, Сашка… нечто пренебрежительное. А меня она зовёт Аннуш. Почему? Точно не сказала, просто бросила: ты похожа, мол… но на кого, не уточнила.
А знакомы мы с ней уже больше года и не сказать, что стали уж слишком близкими, - как-никак она моложе меня на восемь лет, - но других подруг со мной и с ней рядом нет, поэтому и тянемся друг к другу, встречаемся, болтаем об увиденным-услышанном, о мужьях, - я о бывшем, поэте, она о «настоящем», писателе, который вот уже с полгода не пишет и «характер у него испортился, не помогает ни-и в чём, грубит».
Мы сидим как раз напротив детской площадки. Суета разноцветных детишек, их вскрики, смех… Как же успокаивает меня вот такое! Хочу и Линку увести от грустных мыслей, но кажется, она слишком глубоко нырнула в свою «тему».
- А тут еще эта моя раздражительность, утомлённость…
- И пожаловаться тебе, бедненькой, некому.
- Конечно некому. Антону как-то сказала: устаю, мол, а он: «Ты сама находишь себе дела, поэтому и перенапрягаешься».
- А, может, он прав?
- Ну как он может быть прав, Аннуш? Ведь завтраки-обеды-ужины, дети с уроками, дача с огородом, родной город босоного детства – по выходным, где тоже огород, мама старенькая…
- А на работе - «этот десятый канал, который уже достал», и который…
- Зачем согласилась вести его? – опережает мою цитату «из неё», вставая со скамейки и поправляя поля шляпки: – Но в то же время, как было не согласиться? «Доверяю тебе раскрутить его» - начальник обрадовал.
- А ты и обрадовалась.
- Да не обрадовалась я, а…
- А что «а»? – улыбаюсь.
- А то «а», что надоело вытягивать беспомощные сценарии, вот и ушла.
- «А на десятом аппаратура еще не освоена, помощники неопытные» - всё же успеваю процитировать, улыбаясь, чтобы как-то успокоить мою экспрессивную подругу, но она подхватывает:
- Вот и пробую… и попробуй со всем этим не перенапрягаться!
Браво, Линка! В этом коротком ярком пальтишке и шляпке ты – словно задиристый петушок… или курочка? Прелесть! Смотреть и слушать тебя сейчас забавно. А впрочем, как и всегда. Ты для меня – персонаж… правда, не знаю: чего? Рассказа, повести? И напишу ли? Хватит ли, так сказать, «материала»? Но пока наблюдать за тобой любопытно.
- Ты представляешь! Антон-то вчера…
Она впархивает в едва приоткрытую дверь и сразу устремляется на кухню:
- Но вначале, пожалуйста, завари мне кофе.
Да-а, что-то случилось у Линки. Лицо – в огне, в глазах – молния и в руке - её любимая кофейная чашка, которая под угрозой: вот-вот уронит! Поэтому, пытаясь спасти ее, беру поднос, осторожненько конфискую её у Линки и ставлю на поднос.
А Линка уже разводит освободившиеся руки в стороны и опять слышу:
- Ты представляешь!? Сижу, припаиваю отвалившийся провод к антенне…
- А что, кроме тебя, больше некому? – пытаюсь сбить её с темпа.
- А кому? Сыну некогда, а у мужа руки растут не оттуда, не умеет он и этого.
Ура! Получилось остепенить её немного. Присела, поправила на подносе уже расставленные чашки, ложки. Помолчала и:
- Так вот, сижу, паяю, а он входит… со шторой в руках: «Погладь, а то повесила не глаженую». Не знает, что штора отвисеться может.
- И впрямь, - улыбаюсь.
- Ну, я и отвечаю: ладно, мол, поглажу, вот только с антенной… А он и швырнул мне эту штору в лицо! Да еще ногой – по антенне, а стулом – об пол…
Линочка!.. Бедная моя. Как же тебе сочувствую! Обалдел твой Антон со-овсем.
- Обалдел! – словно услышала: – Теперь не буду с ним разговаривать… два дня!
Ой, Линка, думаю, не выдержишь. Такое я могла бы, но не ты. А впрочем…
И не разговаривала. Два дня. А когда на третий, прямо с утра, забежала ко мне, и я спросила: так в чем обвинил её муж? Оказалось: просто его раздражала невыглаженная штора.
- Наверное, слукавил Антон, - засомневалась я.
- Слукавил. – И снова попросила кофе. - Не в шторе дело, а в том, что «не исполнила «свой женин долг», как изволит выражаться, не пришла к нему по его желанию.
Да-а, Линка, положеньице у тебя…
Как и у меня когда-то… но об этом ей пока не скажу.
И еще несколько слов о ней.
А интересна она еще и тем, что весьма и весьма увлекающаяся особа! То, натащив в квартиру сучков, дощечек и коряг, начнет вырезать из них нечто сюрреалистическое и пугающее, то из пластилина… и почему-то именно из темно-зелёного пластилина, налепит бюсты любимых артистов и писателей, а из гипса – странных животных, еще не открытых зоологами: рыбину на курьих ножках или наоборот - курочку с плавниками. Когда с восторгом показывает мне свой очередной шедевр, я теряюсь: ну что сказать-то? И обычно ограничиваюсь улыбками, короткими репликами или междометиями: ой… ого… да-а… ой, какая… чудо!.. но никогда не скажу «фу», - боже упаси обидеть мою креативную подругу! Но если, увлёкшись, неосторожно воскликну: а это, мол, что за зверь, то Лина сразу бросится объяснять замысел своего творения, а я тогда замолчу и сделаю вид, что да, мол, ой, мол, ну как же чертовски интересно!
А творений у Линки много, лепятся они на всех полочках и тумбочках, и если вдруг кто-то приостановится над «плодами её творчества», то она, торопливо стряхнув пыль со своего детища, с радостью одарит им счастливчика. Правда, далеко не все вымыслы она реализует до конца, и поэтому много на полочках её озадачивающих начинаний, но так ведь… Понять могу: ну да, не зацепилось, не пошло. Ведь главное – не «конечный результат», а поиск, путь к этому самому «конечному» и можно… Но, кажется, отвлеклась от Линки, а поэтому опять - к ней.
Но самое-самое её увлечение, которое зело… вельми… ну, в смысле очень меня интересует, это – записки. Правда, делает она их от случаю к случаю на девственно чистых перевертышах рекламных листков, но когда читаю… А показывает их всегда, ибо совершенно не дорожит ими. Так вот, когда вчитываюсь в эти небрежные каракульки, то нахожу в них нечто… Да нет, пишет она, конечно, плохо, язык банале, но схваченные моменты любопытны, так что всегда подмывает тут же переписать только что прочитанное. Вот и из нескольких последних её эмоциональных устных и письменных выплесков попыталась написать то, что сейчас будете читать, и в подмогу, персонажем номер два, взяла себя, - будто рядом была, незримо, - а поэтому от Линкиного оригинала мало что осталось, но так ведь… Думаю, что не обойдусь без себя и дальше, если ко мне опять попадут её наброски, так что писать мою повесть будем с ней вместе.
В повести «Забавы Эрота» пытаюсь я разобраться в сложных отношениях близких людей и понять: почему с годами уходит то, что раньше было влюблённостью и уважением, - что связывало двоих.
Хотя повествование веду от первого лица, но и автор, и Линка – образы собирательные, сотканные из моих домыслов и наблюдений над теми, кто был когда-то рядом.
