Так вышло, что первого мая мы все оказались дома. Я, жена, дочка и даже бабушка, моя мама, по какой-то причине забрела к нам в гости. После обеда мы все уселись читать Маяковского. Откуда возникла такая идея? Ну, бабушка вспомнила, что где-то у нас, т.е. на этой квартире, должна находиться старая книжка, этакий фолиантище тридцатых годов прошлого века, которым она ещё сама пользовалась, когда училась в школе. Внучка, т.е. моя дочка, заинтересовалась, а я вспомнил, как читал когда-то Маяковского, "Облако в штанах", на конкурсе чтецов, и не без успеха. Жена моя Маяковского не особенно любила, но смирилась с демократическим большинством голосов.
Итак, мы уселись в самом уютном уголке, на старом диване, и начали чтение. Читала бабушка, а дочка рассматривала картинки. И таковые там имелись. И не то чтобы дочка не умела читать, но именно картинки её очень заинтересовали - кричащие люди, какие-то плакаты... Я раньше, надо сказать, никогда не обращал на эти иллюстрации никакого внимания, как будто их и не было. А тут возник вопрос: Чьи работы использованы в данном издании? На самого Маяковского (он ведь к тому же и рисовал) вроде не похоже. Но было бы логично, если бы автором иллюстраций тоже был он. Обратились за экспертизой к жене - она как-никак художник - та посмотрела и сказала, что очень сомневается насчёт авторства Маяковского, т.е. нашла, что это не он.
- А тогда кто же? - включилась бабушка. - Я всю жизнь думала, что это он и есть.
Дочка в это время вовсю прикалывалась над картинками.
- А почему они рот так сильно открывают? - спросила она.
- Потому что они поют, - объяснил я.
А жена сказала:
- Надо посмотреть в конце книги. Или в начале. Там должен быть указан художник.
Стали смотреть. Книга изначально была очень пыльная, снаружи-то мы её
тряпками обтёрли, а вот как раз под обложками в начале и в конце пыли сохранилось достаточное количество. Дочка начала чихать. Я тоже, у меня вообще аллергия на книжную пыль. Жена стала жаловаться на глаза.
Бабушка сказала:
- Фи, какие вы нежные!
В это время раздался звонок в дверь. Мы больше никого не ждали, и я, сделав рукой знак родственникам, чтобы не шумели, на цыпочках подошёл к глазку. Снаружи перед дверью топталось несколько молодых людей. Сколько точно, я не смог определить - не хватало обзора. Бесшумно вернувшись к насторожившейся родне, я только пожал плечами, звонок, однако, тут же повторился. Я поднёс палец к губам, приказывая молчать готовившейся заверещать дочери. Все мы застыли в какой-то почти театральной паузе, и вдруг замок во входной двери податливо щёлкнул, а сама она распахнулась вовнутрь с
протяжным тонким скрипом, словно могучим сквозняком её снесло...
- Ой-ой-ой! - сказала дочка отчётливо.
И тут же к нам в комнату по коридору могучими шагами проследовал ещё довольно молодой мужчина в серой пиджачной паре, с лицом не то чтобы угрожающим, но каким-то уж слишком целеустремлённым.
- Так-так, - произнёс он, - книжечки почитываем?
- Почитываем, - ответил я почти гордо.
- А что', позвольте вас спросить, - поинтересовался этот высокий человек и
склонился над читаемой нами книгой. Дочка с готовностью подставила ему
страницу с картинкой, где однообразные люди строем пели какую-то песню.
Гость сильными пальцами перевернул книгу, чтобы осмотреть обложку, и
чихнул. В это время два других молодых человека наконец захлопнули за собой пропускающую ветер входную дверь и приблизились настолько, что стало возможно разглядеть их лица. К своему удивлению, я обнаружил, что одного из них знаю, звали его Витя. Витя что-то такое усиленно показывал мне своими глазами, из чего я сделал вывод, что, возможно, нам следует надеяться на какую-то, посильную для данной ситуации, поддержку с его стороны.
- А что собственно вас интересует? - приободрился я.
Главный - а тот, кто вошёл первым, явно был среди этих троих главным - как-то
нехорошо улыбнулся и сказал:
- Где вы только такое старьё нашли. - Это был не вопрос, а констатация. - Дай-ка мне списочек, - обратился он, отпустив нашу книгу на диван, к
тому из трёх, который был не Витя.
Невитя быстро протянул ему какую-то внушительного вида брошюру.
- Вот, - сделал заключение начальник, почти мгновенно отыскав в своём списке нужную строку, - имеет место быть нарушение.
- То есть как нарушение? - робко спросил я.
И жена, и мать молчали, потупив очи долу. Только непуганая дочка с интересом посматривала то на меня, то на взыскательных посетителей.
- И зачем вы это только отрыли! - почти воскликнул проверяющий. Он вновь
схватил увесистую книгу Маяковского и куда-то поволок её.
- Куда?! - вырвалось у меня. - То есть, что собственно мы не так сделали?
- Где она у вас лежала? - грозно спросил начальник, поигрывая томом в руке.
Я указал глазами и подбородком на низ допотопного книжного шкафа. Проверяющий поспешно отодвинул туговатую дверцу и, засунув туда растрёпанный фолиант, тут же запер его, точно тот готов был вырваться, как стремящаяся на свободу птица. Наклонившись, он проверил, хорошо ли закрыт шкаф, не осталось ли щелей.
- Вот так, - удовлетворился он своей работой и стал тереть нос тыльной стороной ладони. - У вас есть где умыться? - обратился он к жене и матери чуть не плача.
Те засуетились. Вскоре начальник вышел из ванной освежённый. Округлое лицо его дополнительно порозовело.
- А в чём собственно дело? - всё же осмелился ещё раз спросить я.
- Скоро будем конфисковывать, - предупредил начальник.
Мы молчали.
- Книги, книги будем конфисковывать, - пояснил он, внимательно прочитав на наших лицах испуг. - А пока разрешается хранить в хорошо закрытом помещении, - он указал на шкаф. - И не доставать.
- А зачем тогда хранить? - наивно спросила дочь.
- Вот девочка правильно интересуется, - поддержал её начальник. Надо, надо интересоваться иногда тем, что происходит в стране.
- А что происходит? - ещё более наивно спросил я.
Он посмотрел на меня с неподдельной укоризной:
- А то происходит, что такие книги давно запрещены.
Я хотел поинтересоваться, почему запрещены, но мне почему-то сразу расхотелось.
- А картинки можно смотреть? - спросила вдруг жена.
- Нет, и картинки тоже нельзя, - твёрдо и определённо ответил начальник.
- Ну, что' с вами будем делать? - обратился он к нам всем, выдержав паузу.
- Я что-то не поняла, книжки, что ли, нельзя читать? - спохватилась мать.
- Да, дорогая, да! - оживлённо откликнулся проверяющий. - Только не все книжки, а те книжки, которые указаны в этом списке (он потряс брошюрой). Остальные книжки можно читать. Я это очень даже одобряю! - он говорил нарочито громко, очевидно, подозревая (и не безосновательно), что мать глуховата.
Два других визитёра, т.е. Витя и Невитя, до сей поры почти никак себя не проявлявшие, вдруг стали наперебой жестами и знаками на что-то намекать своему начальнику. Я так понял, что им не терпелось уже закончить с нами - ну и понятное дело - может быть, люди ещё не обедали.
Начальник как-то деланно покашлял, и я подумал, что сейчас начнёт просить деньги. Но к нему подошёл Витя и что-то пошептал на ухо. Начальник улыбнулся. Витя, который бывал у меня, поманил его в другую комнату. Коротко посовещавшись там и пошуршав какими-то бумагами, они пригласили меня.
- Так, быстро... - сказал начальник и прервался, так как, похоже, изнутри его разбирало что-то вроде смеха (наверно, Витя рассмешил его). Но он переборол себя и продолжил:
- Быстро бежите в сберкассу и пла'тите штраф.
Я невольно схватился за карман, в котором, впрочем (я был в домашнем
халате), ничего не было. Витя был так доволен, что даже отворачивался.
- И какой штраф? - угрюмо спросил я.
- По пятьдесят рублей с каждого, кто читал, исключая тех, кто не прописан (цены и правда были смешные), - опередил Витя своего начальника, и тому осталось лишь одобрительно покивать головой с солидно выпяченной нижней губой. А я, откашливаясь, приводил в порядок свои чрезмерно задравшиеся и где-то на лбу от неожиданности остановившиеся брови.
- А... - вспомнил я, - сегодня же праздник, сберкасса наверно закрыта.
Начальник и Витя переглянулись с недоумением и неудовольствием, а третий, загородивший собой выход из комнаты, уставился на меня и вовсе с ненавистью.
- Банкомат, - нашёлся Витя.
- Но...
Предвосхищая мой вопрос, третий, быстро подойдя, сунул мне в правую руку заранее заготовленный бланк, вернее, три бланка, по одному на каждого члена семьи (не прописанная бабушка не в счёт).
Я посмотрел на бланки обалдело:
- Честно говоря, я не умею...
- Он не умеет пользоваться банкоматом, - разрядил моё неудобство Витя.
Начальник завздыхал, с досадой раскачиваясь из стороны в сторону - мол, как
так можно, взрослый человек...
Но тут появилась жена и сказала:
- Я умею. - И тут же резонно добавила:
- К тому же, у деньги у меня.
- Ну вот, вот... - закивал, как китайский болванчик, начальник. Может, он этого и не говорил, но кивал очень красноречиво.
Жена пошла собираться на улицу.
Вдруг Невитя в чём-то засомневался.
- А сколько ребёнку лет? - порывисто спросил он.
- Мне семь, - мгновенно высунув голову из-за двери, заявила опрометчивая дочка.
Витя развёл руками - мол, всё как в общественном транспорте.
- Ну что, всё у вас решилось? - заглянула в комнату взволнованная мать.
- Щас, мам, щас, - сказал я, - разбираемся.
- А что Маяковский, он разве... - мать не успела закончить. Начальник вдруг заговорил быстро, точно испугался, что старушка сейчас выпалит какую-нибудь вопиющую нелепость, которая может скомпрометировать всех присутствующих, т.е., в первую очередь, их, людей, находящихся при исполнении:
- А вы знаете, что Маяковский был алкоголик?
- Да? - удивилась мать.
- И к тому же, он был бабник. И наконец он застрелился. А вы знаете, что самоубийство - это грех?
- Да, самоубийство - грех, большой грех... - запричитала мать.
- Вот видите, вы прекрасно это понимаете. Все вы всё прекрасно сами
понимаете, - поднял он глаза на меня. И мне пришлось покивать ему.
- И ещё... - он сделал очень выразительную паузу. - У вас не всё в порядке с кладбищем.
У меня опять отвисла челюсть:
- То есть?
- У вас на могилах не посажены цветы.
- Я тебе говорила! - обратилась ко мне на этот раз всё хорошо расслышавшая мать.
Я медленно втянул ноздрями столько воздуха, сколько вошло, и коротко выдохнул через рот - немного отлегло.
- Хорошо, с кладбищем мы разберёмся, - отчётливо произнёс я.
- А то отберём могилы, - уточнил начальник, углы губ которого теперь вдруг опустились вниз (у Вити с Невитей синхронно произошло такое же изменение мимики). - Мы теперь имеем право это делать.
- А зачем вам... - я остановился, и вовремя.
Начальник и Витя уже опять улыбались мне:
- Так значит вы всё поняли?
- Спроси, какие цветы сажать... - зашептала мне на ухо мать.
Хлопнула дверь. Это ушла жена. Любопытная дочка вновь заглянула к нам в комнату.
- Я всё понял, - сказал я так, чтобы все услышали и увидели.
- Вот вам телефон, - сказал третий, всовывая мне очередную бумажку, -
позво'ните, когда уплатите штраф. В любое
|
Может быть, поменяете :" Жена не особенно любила Маяковского" ? Станет понятно, чья же он всё-таки жена