Произведение «Этот трудный понедельник» автора Леонидыч

- Всё, Толян. Больше не пьём …
- Ага … Хорош, Леонидыч. Больше не пьём!
За брезентовой стенкой палатки, у костерка, гремит посудой повариха Зинка. При мысли о еде к горлу подкатывает комок тошноты. Глядя на торчащую из спальника рожу Толяна, я представляю себе свою и содрогаюсь.
- Завтрак готов, Леонидыч! Вставать пора! – орёт Зинка.
- Поднимай джигитов, Толик. Да и самим пора вставать.
Кряхтя и поминая мать, Бога, душу и вчерашнюю поездку в баню, выбираемся из спальников. Какая всё-таки дрянь, этот собачий спальный мешок: тяжёлый, жаркий, вонючий и линяет, как Жучка по весне. Вылезаешь из него весь в шерсти, как та самая Жучка. Толик выходит из палатки, а через минуту из соседней, в которой живут ловцы, раздаются стоны, вскрики и матюки на русском языке, и на языке коренного населения. В палатку заглядывает Толик.
- Леонидыч, иди, глянь!
Я вхожу в палатку рабочих. Все десять раскладушек перевёрнуты. На полу валяются подушки, одеяла и полушубки. Из под кроватей, из спальных мешков стеная вылезают Серик, Берик, Ербол, Витька и остальные джигиты. Они обмениваются впечатлениями и в их мнениях иногда звучат цензурные слова.
- Ты за что их так, Толян?
- Они вставать не хотят. Говорят – рано ещё.
Пацаны умываются, проглатывают кашу и чай, седлают лошадей и грузят на них капканы. Я распределяю участки, на которых они сегодня будут работать. Толик шлёпает рукой по задам людей и лошадей,
- Пошли!
В лагере остаёмся мы и повариха Зинка. Сегодня понедельник и поэтому мы решили с утра начать новую жизнь. Умываемся, чистим зубы, скоблим тупыми лезвиями «Нева» недельную щетину на рожах и опять умываемся. Через силу проталкиваем в глотки Зинкину стряпню и седлаем лошадей. Планы грандиозные. Толик должен проехать в верховья Малого Кокпака и подобрать новые участки для отлова сурков. Мне предстоит перевалить в Большой Кокпак и проехать до моренного озера Караколь. В том районе давненько не ступала нога чумолога, и мне нужно провести рекогносцировку. Помолодевшие и посвежевшие, полные оптимизма, мы выехали из своего отщелка на дорогу. Впереди, недалеко от отгонного магазина, маячило несколько знакомых нам чабанов, раздавались выстрелы из мелкокалиберной винтовки, звучали смех и ругань.
- Едем, Леонидыч! Не останавливаемся!
- Рысью!
- Эй, Сашка! Толик! Зачем мимо едете?! Почему не уважаете? Давай к нам, дело есть!
Дело действительно важное. Чабаны с бодуна устроили соревнования по пулевой стрельбе. Метрах в пятидесяти от стрелка в землю втыкается осколок стекла вынутый из окна чабанского домика. Стрелку выдаётся два патрона: один пристрелочный, второй – зачётный. Попавший в мишень получает приз – бутылку водки. Пока снайпер не выявлен. У всех дрожат руки. Свои патроны получаем и мы с Толяном. Я ложусь, не очень старательно целюсь, нажимаю на курок, и от осколка стекла летят брызги. Вторым выстрелом разбиваю второй осколок. В толпе зрителей слышен уважительный шёпот. Не подвела меня рука, оба раза дрогнула в нужном направлении. Следом за мной винтовку берёт Толик. Пристрелочным выстрелом он разбивает свою мишень в дребезги, а зачётный у него не получается, но попадание есть и мой техник так же получает приз. Итого – три бутылки водки!!!
Нам нужно ехать. У нас дела и планы. Мы с утра собирались начать новую жизнь, но … Соревнования по стрельбе в ущелье Малый Кокпак – это вам не какие-нибудь Олимпийские игры! Это там – получил свой кубок и отваливай, а здесь, получил приз – раздели свою радость с товарищами! Мы садимся в кружок, появляется низкий столик, гранёные стаканчики, нехитрая закуска. Рядом со мной сидит учитель физкультуры из аула «Крупская» . Его зовут Акбар и он действительно АКБАР (велик). В нём килограммов 120 веса. Акбар внимательно наблюдает за моим состоянием. Решив, что "клиент созрел, пора брать!", он из глаз делает щёлочки и начинает,
- Ай, Сашка! Ты хороший! Ты большой начальник. Ты – зоолог! У тебя всё есть. Палатки есть, сёдла есть, уздечки есть, грузовик, рабочие, повариха … Ты мне палатку ДАЙ!
- Не могу я, Акбар. Не моё это всё. Государственное. А отвечает за имущество Толик.
Акбар моментально теряет интерес к моей персоне, и краем уха я слышу,
- Ай, Толик! Ты хороший! Ты начальник! У тебя всё есть …
- Валим отсюда, Толян. У нас сегодня много дел.
- Валим, Леонидыч!
За магазином наши пути расходятся. Толику ехать прямо, вдоль речки, к альпийским лугам, а мне предстоит перевалить по тропе в Большой Кокпак и подняться до арчёвой зоны, поискать колонии сурков и посмотреть озеро.
- Устал я что-то сегодня, Леонидыч, - жалуется Толян, - может быть ну их на хрен сегодня, эти сырты (высокогорные болотистые луга)?
- А и правда. Ну его на хрен, это озеро Караколь … Поехали ещё постреляем.
В палатку мы возвращаемся в сумерки. Пацаны поужинали, упаковали добытых сурков и отдыхают. Из ущелья в нашу сторону идёт машина. Не наша машина. К палатке подъезжает потрепанный ЗИЛ-130 и из кабины выпадает старший лейтенант погранвойск. Он входит в палатку, показывает нам с Толиком удостоверение и говорит, что прибыл проверить наши паспорта и пропуски в погранзону. Мы понимаем. Старлей хочет выпить. Где-то ему не хватило. Я достаю из сейфа документы и заначенный на всякий случай пузырь водки. Документы отодвинуты в сторону,
- Давай, давай, начальник, наливай скорее, потом проверю!
У старлея горят трубы.
- А что это там у тебя в сейфе за оружие? – интересуется он после первого стакана, - Разрешение есть?
В сейфе у меня лежат пять дустовых пистолетов. Это обрезы ружей 16-го колибра, к стволам которых приварены металлические стаканы объёмом граммов 200. В ствол вставляется гильза с полузарядом пороха, в стакан насыпается дуст, пыжуется, а потом из этого сооружения стреляют в нору на предмет уничтожения в ней зараженных чумой блох. Вид у такого пистолета впечатляющий.
- Это у меня ручные миномёты, - сообщаю я старлею, - Испытания проводим.
- Так, всё! Вставай, бери документы, поехали! Разберёмся с вашими испытаниями.
Я собираю бумажки и вслед за пограничником лезу в ЗИЛ. Едем мы минут пятнадцать и приезжаем прямиком на кордон Светличного – егеря, у которого мы вчера были в бане. Старлей конвоирует меня в комнату и докладывает казаху в штатском о моём задержании за незаконное хранение оружия. Егерь рассказывает гостю о том кто я, откуда и чем занимаюсь в погранзоне. Я показываю документы и разрешение на пистолеты. Старлей получает нахлобучку от начальника за излишнее рвение. Стол у егеря ломится от даров природы и привозных диликатессов, а на его середине радует глаз пятилитровая канистра со спиртом.
- Давай, пошлём машину за Толяном, - шепчу я Володе и через пол-часа к нам присоединяется мой техник…
Чем-то всё-таки не приглянулся я пограничному старлею. Может быть, он обиделся за то, что я не был шпионом и диверсантом, может быть за то, что из-за меня он получил выговор от штатского казаха, которого звали Мурат. Причины не помню, но помню, что обложил я этого воина матом с головы до ног, психанул и пешком отправился к себе в палатку. Оседлал лошадь и глубокой ночью, по тропе двинул через перевал в Большой Кокпак. Зачем??? Я бы тоже очень хотел это знать. Силы покинули меня, когда до лаборатории в урочище Койши оставалось километра четыре. Впереди показалась зимовка, кошара, костерок и сидящие вокруг него люди. Я подъехал, привязал лошадь, познакомился с ребятами – студентами стройотряда и на пару часов прикорнул у них в домике. Первый вопрос, который я задал себе проснувшись: «Где я?», второй – «Как я сюда попал и что здесь делаю?». Студенты спали, подрёмывала у кошары моя лошадка, на траве лежал иней, а меня колотило крупной дрожью. Вчерашнее веселье наслоилось на климатические условия, и результат этого наслоения мне не понравился. Я с трудом залез в седло и направился обратно, к перевалу. Всходило солнце, красота вокруг была необыкновенная. Но что мне было до этой красоты …? Я спустился с перевала, проехал магазин и тряской рысью ехал в сторону лагеря. Когда я увидел пылящий навстречу УАЗ-469, до палаток оставалось ехать метров триста. Уазик проскочил мимо, потом засигналил и дал задний ход. Поравнявшись со мной, он остановился и из кабины высунулся незнакомый молодой казах.
- Ты кто такой? Куда едешь? Откуда? Карта есть? Откуда дороги знаешь? Где твои документы? Почему ты дрожишь? Ты меня боишься? Почему? – посыпались на меня вопросы – Ты арестован! Стой здесь и никуда не двигайся!
Уазик рванул в сторону магазина. Я слез с лошади и сел на обочину дороги. Мне было всё равно … . Минут через десять машина вернулась, я вскарабкался на коня, и, под конвоем был доставлен в домик объезчика, жившего метрах в ста от наших палаток. В комнате, на кошмах, у низкого столика пили чай и ожидали гонца хозяин дома, знакомые мне чабаны и единственный на сто вёрст вокруг русский человек – егерь Вовка.
- Это же Леонидыч! Он рядом живет, чуму ловит! – сказал хозяин.
- Это Сашка! Зоолог из Талдыкургана! Он каждый год сюда приезжает, – сказал Акбар.
- Это Санька! Мой друг! У них база в Большом Кокпаке! – сказал егерь Володя.
- Я его арестовал! – гордо сказал водитель уазика.
Налили всем, в том числе и арестованному. Минут через десять после принятия «лекарства» мне значительно полегчало, колотун прекратился, и я предложил конвоиру,
- Сиди здесь, поправляйся. Я лошадь оставлю, схожу в лагерь и принесу паспорт и пропуск.
- Нет! – гордо сказал КГБшник, - Я тебя ЗАДЕРЖАЛ! Садись в машину, поедем к капитану!
- К Мурату? - спросил я.
- Да !
Мне стало интересно …
В домике егеря, куда доставил меня бдительный шофёр, в комнате, в которой вчера мы кушали спирт и ругались со старлеем погранвойск, на кровати лежало тело. Тело принадлежало капитану КГБ. Где в то время бродила душа капитана, не знал никто, но была она где-то далеко, ибо вернулась в тело только после того, как капитана обрызгали холодной водой.
- Мурат! Мурат, проснись! Я задержал, - расталкивал начальника бдительный водитель. Борьба продолжалась минут десять, потом Мурат замычал и с трудом разлепил заплывшие глаза,
- В чём дело, сержант?
- Мурат …
- Отставить! Доложи по форме!
- Товарищ капитан! Я задержал этого человека! Едет утром, на лошади, один, карты нет, дороги знает!
Мурат оглядывается по сторонам,
- Какого человека? Где он? Вот этого?! Идиот! Разжалую! Уволю! Мы с ним вчера весь вечер пили и душевно разговаривали! Садись, Сашок! Лечиться будем. Амбулаторно…

- Всё, Толян. Больше не пьём.
- Ага. Хорош, Леонидыч. Больше не пьём … И меньше не пьём!
- И меньше не пьём!

P.S. В те же трудные дни в лабораторию к доктору Жоре нагрянул с проверкой документов майор погранвойск. Проверка затянулась, майор, добираясь до раскладушки, от усталости не вписался в поворот и упал в речку. Сушить его яловые сапоги взялся не менее усталый лаборант Мишка Ушаков. В результате майор покинул базу отряда в Жориных тапочках на босу ногу.

1.01.2010.