- В первый раз, я может что-то и не расслышал, а вот во второй раз всё слышал довольно отчётливо. Даже могу предположить, что локомотив, или какой-либо другой тягловый механизм, тащил за собой, как минимум, вагонов шесть. Я, почему так уверен, да потому что детство моё прошло недалеко от железной дороги, и мы с ребятами часто играли в такую игру. Услышав издалека, что приближается поезд, один из нас отворачивался и должен был определить на слух, сколько вагонов в составе. Другие смотрели на поезд, проходящий мимо нас, и считали вагоны. Я, практически, никогда не ошибался, - объяснил свою правоту Марк.
- Ты меня убедил, - сказал Генка, - подождём, понаблюдаем, может ещё раз проедет поезд призрак. Странно всё это, конечно, но нас затем сюда и послали, в надежде, что мы найдём что-то необычное. Вначале это была тропа, потом каменные столбы с какими-то непонятными знаками, теперь вот эта штольня с загадочными звуками. Можно уже сказать, что наша экспедиция удалась. Не зря нас сюда послали.
У Генки сон пропал - он вёл тихий, неспешный разговор с Марком, выжидая время и прислушиваясь к звукам за стеной. В шестнадцать сорок две, по его часам, где-то в глубине за стеной послышался неясный шум. Генка схватил пустую кружку, приложил её к гладкой стене, а сам припал ухом к дну кружки. Шум постепенно нарастал, достиг своего апогея в шестнадцать часов сорок три минуты и начал удаляться. Марк тоже через кружку прослушивал стену штольни.
- Точно, шесть вагонов! Ни больше, ни меньше, - вынес вердикт Марк.
- Интересно это всё, но самое обидное то, что мы не можем ничего увидеть. Что это за таинственная железная дорога в Антарктиде? Кто, куда и зачем по этой дороге ведёт поезда? Загадок всё больше, а ответов нет, - с тоской проговорил Генка.
- Снаружи непогода не утихает, по всей видимости, мы здесь застряли на какое-то время. Будем прислушиваться и фиксировать проходящие поезда, а что ещё делать? Может, определим, с какой частотой появляется этот загадочный шум, - предложил Марк дальнейшие действия.
- Похоже, что так. Я бы не хотел сейчас оказаться снаружи. Делать нечего, будем сидеть и ждать, пока погода не утихомирится, - согласился с ним Генка.
Непогода заперла путешественников в штольне почти на трое суток. За это время, исследователи установили, что звуки, напоминающие прохождение железнодорожного состава, появляются регулярно, один раз в час в дневное время и один раз в три часа с двадцати одного часа до шести утра. На третьи сутки южный ветер стих, на небе не было ни одной тучки. Солнце играло в снежных вершинах западного хребта, где особо выделялась гора Джексон. Когда была низкая облачность, то гору не было видно, а сейчас она сияла во всей своей красоте. Загадочная штольня находилась как раз напротив горы Джексон. Генка решил не тратить больше времени, и продолжить дальнейший маршрут.
Расчистив от снега выход, путники выбрались наружу. Вся долина, на первый взгляд, была покрыта снегом. Снега навалило не то чтобы много - это, скорее всего, напоминало сошедшую снежную лавину, которая полностью закупорила дно долины, как будто приподняв её на 25-30 футов. Генка попробовал ковырнуть снег, но он был такой плотный, что больше походил на лёд, нежели на слежавшийся снег. Идти по такому снегу было легко, как по-хорошему, без трещин леднику. Дойдя до середины долины, Генка в бинокль попробовал разглядеть каменные столбы, но безрезультатно. «Да, если бы нам случайно не попалась на глаза штольня, где мы укрылись от непогоды, нас бы здесь засыпало снегом и вморозило в дно долины», - подумал он. Всё было погребено под слоем льда и снега. Группа из четырёх человек направилась строго на север.
Последующие дни, ничего нового не принесли. Ясная погода продержалась четыре дня. Создалось впечатление, что вся облачность над долиной в течение трёх суток, когда бушевала буря, спустилась с неба на дно долины в виде осадков, преимущественно в виде снега, который спрессовался до такой степени, что местами превратился в лёд.
Аргентинская антарктическая станция Сан-Мартин
На пятый день группа подошла к горному хребту, ограничивающему долину с северной стороны. Подъём на перевал оказался несложным, почти таким же, как подъём на перевал с южной стороны. Вымощенная тропа появилась из-под снега за несколько сот метров до перевала, а на перевале опять спряталась под толщу антарктического льда. Местами на перевале виднелись следы от сошедших снежных лавин. С северной стороны перевал оказался довольно крутым, но вполне преодолимым. После того, как спустились с перевала, Генка очередной раз связался с базой и сообщил, что группа благополучно выбралась из долины и в ближайшие день-два, прибудет на базу.
30-го января, спускаясь с ледяного горного плато, Генка в бинокль увидел базовый лагерь. Группа возвращалась из трудного, горного похода на одни сутки раньше, чем было запланировано. Мистер Хагбер не стал настаивать на немедленном отчёте о прохождении маршрута, понимая, как устали участники похода. Но в то же время дал команду остальным участникам экспедиции, сворачивать базу и готовиться к отъезду на антарктическую станцию Сан-Мартин.
Уже находясь на станции Сан-Мартин, когда производилась погрузка снаряжения и оборудования полярной экспедиции на транспортное судно, участники пешего похода сделали письменные отчёты о проведённом путешествии. Все собранные в походе материалы упаковали в отдельный контейнер и опечатали. Там находились образцы горных пород, собранные Бернардом, фотографии Арчи, зарисовки Марка. Мистер Хагбер ещё раз напомнил участникам маршрута, что всё, что было увидено, услышано в походе представляет государственную тайну, и разговоры на эту тему вестись не должны. По прибытию в Вашингтон с ними ещё раз проведут беседу и возьмут подписку о неразглашении того, что они видели, слышали, наблюдали в горной долине Антарктического полуострова.
Так всё и получилось. Генка вернулся домой только 12-го февраля. Конечно же, Джейк был в курсе всех его командировочных перемещений и сообщил Элизабет день и час, когда тот появится в Нью-Йорке. Элизабет встречала Генку в аэропорту имени Кеннеди.
