Батины патроны

  Нет, ребята, начало марта в пустыне Мойынкум – не самое лучшее время года. Погода в основном мрачная, с неба сыплется что – то серое, то ли дождь, то ли снежная крупа. На северных склонах барханов ещё лежит снег. Такыры залиты талой водой, а в колеях такая каша, что только тракторы, да наш вездеход  способны по ним передвигаться, и то с трудом.
       В десятиместной армейской палатке, где проживают девять ненормальных мужиков, именующих себя зоологической группой, настроение соответствующее. Хмурые дни, однообразная пища, холодные ночи, дневные маршруты по колено в грязи и полное отсутствие женской ласки не способствуют хорошему настроению. Народ приуныл.
- Что, мужики, не съездить ли нам в пойму Чу? - предлагает старший группы, - Сейчас как раз утки на пролёте.
       Предложение не вызывает в массах большого энтузиазма. Трястись в кузове по раздолбанным, полным жидкой грязи колеям серозёмной равнины, удовольствие ниже среднего, но и шлёпать картами по столу, расписывая бесконечные «пульки» уже не под силу. А организмы просят мяса. Не встречал я среди зоологов вегетарианцев.
       Поехали впятером. Геннадий Александрович – старший группы, заведующий лабораторией, зоологи Сергей Поле и Алексей Карпов, все трое – страстные охотники и рыбаки, шофёр Валерка (он бы не поехал, но куда ему было деваться?) и я – студент четвёртого курса биофака, лаборант зоологической лаборатории и большой любитель искать приключения на свою задницу. Остальные члены коллектива были умными. Они остались в палатке.
       Река Чу в среднем её течении, спокойная и неширокая в летний период, весной разливается и стремительно несётся в западном направлении, чтобы через  триста километров превратиться в цепочку небольших озёр, а потом и вовсе исчезнуть на границе песков и степи Бетпак  Дала.
       Дорога упёрлась в одну из проток реки.
- Всё, - сказал Корнеев, - Здесь и разойдёмся. Саша и Валерий остаются в машине, а мы пройдёмся по берегу.
     Зарядив ружья, зоологи разошлись в разных направлениях, а мы с Валеркой остались созерцать половодье. Сидеть без дела, однако, было скучно, а за спинкой сиденья лежало ружьё, которое я взял себе после смерти отца. Вот только патронов у меня не было, о чём я и сообщил водителю.
- Постой, Саня, у меня же есть штук десять патронов в бардачке! – вспомнил Валерка, - С прошлого сезона остались!
Он вылез из кабины, долго сопел, роясь в ящике с инструментами и, наконец, извлёк оттуда замызганный патронташ.
- Во! – гордо сказал Валерка, - Батины патроны!
       Валерка, как и я, был потомственный «чумарь». У меня в противочумной системе работали мама и отец. У него вся родня, за исключением матери.
- Давай ружьё, Сашка! Пойдём и мы постреляем!
- Не, Валера, так не пойдёт. Давай свои патроны!
- Ну, и топай со своей берданкой, патроны не дам!
- Ну, и засунь свои патроны в задницу!
       Кончилось всё тем, что мы выбросили на пальцах, кому стрелять первым и фортуна, как всегда, повернулась ко мне попой. Я нехотя отдал Валерке ружьё, он вставил в стволы по патрону, обратив внимание на то, как легко они входят в патронник.
- Батины патроны! – гордо сказал Валерка, - Он после каждой охоты гильзы прогоняет!
               Смеркалось. Мы тихонько шли вдоль протоки по берегу, когда неподалёку шлёпнулся в воду крупный селезень краснобаш. Мы замерли. Валерка прицелился и спустил курок. Есть!!! Подранок неуклюже стал отплывать от берега. Я, выхватив ружьё, добил утку и, переломив двустволку достал дымящиеся гильзы. Обе они были треснувшими от верха до самого донышка.
- Батины патроны! – гордо сказал Валерка,- Батя всегда делает усиленные заряды!
         Птица поплыла по течению метрах в пяти от берега. Оказывается утку мало подстрелить, её надо ещё и достать. Мы мчались за нашим краснобашем вдоль протоки, вода крутила его в водоворотах, то прибивая почти вплотную к берегу, то относя на несколько метров. Мы разулись и оставив сапоги попытались достать его стволом ружья и выломанной веткой. Оба промокли по пояс, а раз так, то и выше промокать было уже не страшно и утку мы выловили вплавь. Купание в реке Чу, в начале марта и купание в Средиземном море в начале августа, это, как говорят в Одессе, две большие разницы, а потому, когда мы вылезли из воды у обоих зуб на зуб не попадал. Натянув на себя мокрые портки и сапоги  помчались к машине. Валерка завёл двигатель, снял крышку капота и по кабине разлилось благодатное тепло. Я вытащил из кармана штормовки треснувшие гильзы, внимательно осмотрел их и повернулся к Валерке,
- Батины, говоришь, патроны?
- Ага, батины! Он всегда пороха больше нормы засыпает!
- А ружьё у твоего бати какого калибра?
- Двадцатого!
- А у меня, дубина, шестнадцатого! Как это нам с тобой бошки не поотрывало? Почему они вообще в стволы не проваливались?
       Когда к машине подошли зоологи, добывшие на троих одного худосочного чирка, мы с Валеркой икали уже не от холода, а от хохота. С тех пор, когда Валерка хвастался или начинал привирать, я его тихонько спрашивал,
- Валер, батины патроны? – и этот мой вопрос всегда бил без промаха. Усиленным зарядом...

28.05.2013.