Московское Время. Сборник повестей и рассказов

возникавшей истомы покруживалась голова. Колбаса была языковая – в белом окаеме жирка и круглых вставках из него же на нежно-розовом срезе. Да… и запах, и вид были отменные!
Но наслаждался ими Селищев с тревогой: вдруг колбаса закончится раньше, чем подойдет его очередь? Продавщица и так уже несколько раз выкладывала из холодильника новые батоны колбасы, а в секундный распах дверцы было невозможно разглядеть, сколько их там остается.
У Селищева упало сердце, когда перед ним купили последние полкило. К тому же внезапно Селищев обнаружил: продавщица поразительно похожа на его злобную соседку Зою Никифоровну – та же стать, то же мясистое лицо, редкие усики – и ему сделалось еще хуже. Но неожиданно миролюбиво «Зоя Никифоровна» сказала:
- Вам сколько?
Селищев растерялся.
- Сколько вам взвешивать? – повторила она.
- Килограмм! – решил не мелочиться Селищев.
- С вас 260 рублей.
Он отсчитал деньги. Продавщица взяла их и… удалилась.
« Наверно, в этом холодильнике колбаса закончилась, пошла к другому,» - подумал Селищев.
Вскоре продавщица вернулась, неся белую картонную коробочку, - в такие обычно кладут пирожные. Ее она протянула Селищеву.
- Что это? – опешил он.
- Колбаса! – возмутилась продавщица, и от нее, как от настоящей Зои Никифоровны, завеяло опасностью.
Селищев торопливо поддел пальцем крышку коробки и заглянул внутрь. Там лежало несколько штук чего-то мясного, серого и бугристого, похожего на люля-кебаб.
- А где же языковая?
Продавщица будто и не слышала его:
- Брать будете?
- Вы все перепутали: я просил килограмм языковой колбасы!
- А вы мне тут не хамите! – застыла она круглыми глазами на лице Селищева. – Не хотите брать, - вернем деньги!
- Возвращайте! – в отчаянии озлобился Селищев.
Продавщица, порывшись под прилавком, выложила две сторублевки и какую-то бумажку.
- Прочтите и распишитесь, - ткнула она пальцем в бумажку и снова полезла под прилавок.
« Расписка, – прочитал Селищев. – Подтверждаю, что мною в счет шестидесяти (60) рублей, подлежащих возврату за не купленный товар, получены сандалии детские в количестве одной (1) пары». Он изумленно оторвал взгляд от прочитанного. Коричневые, с круглыми мысами сандалики уже ожидали его подле двух сотенных билетов.
«Вы издеваетесь?!» - хотел было крикнуть Селищев, но у него перехватило дыханье.
- А что, вы думаете, они этих денег не стоят? – по-своему истолковала его молчание продавщица. – Ну да, немного стерты каблучки, но это же ерунда, можно набойки поставить.
Селищев повернулся к очереди, показывая всем своим видом: да эта женщина сошла с ума!.. Но понимания не встретил.
- Мужик! – крикнул мордатый гражданин. – Ты чего всех задерживаешь? Бери что дают и отваливай!
А старушка со скорбным худым лицом прошипела:
- Сами не знают чего хочут…
Челюсть Селищева иглой прошила боль. Он вспомнил: у него же со вчерашнего вечера болел зуб, а сегодня утром он решил пойти к стоматологу. Так как же он оказался в этой очереди?
Селищев огляделся. Тьфу-ты, черт! Он дома! В собственной постели! На столике – книжка, которую читал перед сном. «Роман «Процесс», - уперся Селищев взглядом в строчки мелкого шрифта на обложке, - одно из лучших произведений выдающегося австрийского писателя Франца Кафки – основоположника сюрреалистической литературы, писателя, без которого жанра «абсурда» в прозе не существовало бы».
« Да, - усмехнулся Селищев, - не читайте на ночь Кафку…»
2
Стоматолог-терапевт по фамилии Додин, человек лысый и с какими-то серо-металлическими глазами, постучал инструментом по больному зубу. Селищев скривился, а Додин ободряюще улыбнулся и, не вызвав у того ни капли симпатии, сказал:
- Дело поправимое… Вот вам направление (он чиркнул что-то на талончике), идите в кабинет триста семь.
- А потом?
- Суп с котом! – засмеялся Додин, поблескивая стальными глазами.
« Ну и урод», - подумал Селищев.
Внезапно посуровев, Додин заключил:
- Вам все там скажут.
Когда Селищев оказался перед кабинетом 307, ему стало понятно, отчего так веселился Додин: это был кабинет хирурга.
«Неужто зубу хана?» - содрогнулся Селищев.
Каждый выходивший из кабинета 307 прижимал к лицу круглую резиновую емкость, наполненную льдом, - «грелку наоборот», как назвал ее один гражданин из очереди, объясняя Селищеву необходимость прикладывания холода к освободившемуся от зуба месту. Судя по его ввалившимся щекам, он знал, о чем говорит.
- А что, там ничего другого не делают, как только зубы удаляют? – спросил Селищев.
- В девяноста девяти процентах из ста, - прошамкал гражданин.
Хирург оказался женщиной. Молодой, симпатичной. Белый халат нарочито подробно обрисовывал ее стройную, но далеко не модельную фигуру.
«А иначе откуда силам взяться, чтобы зубы рвать», - согласился с Природой Селищев.
В отличие от Додина она даже не прикоснулась к больному месту, а только внимательно осмотрела его и окрестности. Заключила:
- Вы знаете, может быть, зуб и удастся спасти. Сделайте для начала рентгеновский снимок.
И улыбнулась очаровательной улыбкой.
«Их бы местами поменять: садиста Додина – в хирурги, а ее в терапевты», - подумалось Селищеву.
Он опустился этажом ниже, отыскал кабинет, указанный в направлении на рентген.
- Кто крайний?
- Там… - сонно махнула рукой в конец коридора пухлая женщина с тусклым взглядом.
Надо сказать, что у всех сидящих и стоящих по обеим сторонам коридора были похожие, погашенные безнадежностью глаза. Не желая смиряться с догадкой, Селищев спросил:
- Это все на рентген?
Ответа он не дождался и побрел в конец коридора. Через 20 минут Селищев понял, что очередь не движется.
- А почему никто в кабинет не заходит? - обратился он к усатому мужчине, сидевшему рядом с местом его стояния.
- Ключ ищут, - буркнул тот.
- Какой ключ?
- От кабинета…
Селищев окинул взглядом очередь – ни одного возмущенного лица!
- Но ведь это… бардак!
- Послушайте! – нехорошо посмотрел на него усатый. – Не мешайте ждать!
«Может, они знают чего-то такое, чего я не знаю», - подумал Селищев, направляясь в регистратуру.
И точно.
- Что вы так кипятитесь? – укоряла его добрая бабушка-регистратор. – Я же ведь все объяснила очереди. Молоденькая медсестра пошла покурить, закрыла кабинет и потеряла ключ. Ну? – улыбнулась она. – Теперь вам все понятно?
- И вы полагаете, что это в порядке вещей? – не унимался Селищев.
- А что здесь необычного? Вы что ли никогда ничего не теряли?
- Ладно … Ну а дальше-то что?
- Извините, Галина Павловна, - появился откуда-то очкарик с длинными волосами, завязанными хвостом на затылке. – Аня вышла не покурить, а позвонить в наш офис – сообщить, что аппарат сломался. А уж потом она пошла покурить и потеряла ключ. Я, гражданин, в отличие от вас тут уже больше часа кукую… и ничего!
- Блеск! Оказывается, еще и рентген не работает!
- Да не нервничайте вы так, - успокаивающе протянула бабушка. – Найдем ключ, починим аппарат, сделаем снимок, залечим зуб. Хорошо все будет…
- Но вы ключ-то хотя бы ищете?
- Чтобы найти, нужно знать, где искать, - мягко и мудро заметила Галина Павловна.
- Так спросите у этой… у Ани!
- Она уехала: ее главврач со статистикой отправил в райздрав.
У Селищева глаза полезли на лоб.
- Как же можно было в такой ситуации ее куда-то отправлять?!
- А кого же еще? – искренне удивилась бабушка. – Все же ведь заняты. Одна она оказалась без дела: кабинет-то закрыт.
- И аппарат сломан, - поддержал ее весомым аргументом очкастый мастер.
На секунду, не более, подобное объяснение показалось Селищеву логичным, но он тут же опомнился: «Да я с ними тут с ума сойду!» И выкрикнул:
- Так позвоните ей!
- Нельзя, - как можно спокойнее отвечала Галина Павловна. – Мобильный телефон она в кабинете оставила.
- Который закрыт, - на всякий случай напомнил хвостатый очкарик.
- У-у-у, - застонал Селищев, и на ум ему пришло еще одно – последнее:
- А разве не положено иметь запасных ключей? Есть они у вас?
- Положено, и они у нас есть, - в том же бережном тоне, как если б Селищев был чокнутым на гране припадка, продолжила бабушка. – Вот здесь запасные ключи от всех кабинетов, - указала она на плоский двустворчатый шкафчик, привешенный к стене.
- Что же мешает его открыть? Тоже ключ потерян? – нервно усмехнулся Селищев.  
- Нет, не потерян. Он в личинке. Его Николай Ильич сломал.
- Кто???
- Наш завхоз. Полез спьяну зачем-то в шкафчик и обломил ключ. Для руководства это стало последней каплей терпения.
- И что дальше?
- Все. Уволили Николая Ильича.
- Я не об этом! Я про шкафчик!
- А… Так нового завхоза у нас все еще нет. Вот как назначат…
- Достаточно! – решительно перебил Галину Павловну Селищев. – Я пойду сам искать ключ от кабинета! Где тут у вас курилка?
- Дело в том, что Аня обычно ходит курить в поликлинику напротив – там ее подруга работает… А куда она пошла в этот раз – неизвестно. Кстати! – осенило бабушку. – Вы можете снимок сделать там. Правда, за деньги. Зато ждать не придется.
Селищев заинтересовано посмотрел на нее.
- В самом деле?
- Ну, конечно! Это самый разумный выход. Зуб-то, поди, болит?
Зуб не болел: Селищев в напряжении последнего часа забыл о нем, и тот от безразличия к себе стих. Но Селищев, конечно, понимал, что благополучие это обманчиво.
3
Селищева всегда раздражали эти два словечка, с недавних пор нагло угнездившиеся в русском языке. Одно из них – «секьюрити» - белело латиницей на черной униформе мужчины с важно-каменным лицом, коренастом и «беременном» (исключительно, чтобы не вступить в противоречие с замыслом божьим, оставим кавычки на месте).
Встретив Селищева при входе в поликлинику, он велел надеть бахилы и произнес второе ненавистное Селищеву слово – «ресепшен». Очевидно, указывать местоположение регистратуры входило в круг его должностных обязанностей (не от человеко же любия с таким-то лицом!)
К удивлению Селищева над ресепшеном висела «русская» табличка «регистратура». А еще приятно удивило, что ни туда, ни в кассу, ни в рентгеновский кабинет очереди практически отсутствовали. «Все-таки есть плюсы в платной медицине», - умиротворяясь, констатировал Селищев. Однако преждевременно потеплело у него на душе.
Рентгенша, худенькая блондинка с яркими губами, взглянув на направление, заявила:
- Мы одиночные снимки не делаем, только панорамные.
И глаза ее довольно блеснули.
- Как это?
- Целиком всей челюсти.
- А почему?
- Послушайте, гражданин! Я же вам объяснила, что аппарат сломался! Только панорамные выдает!
- Ничего вы мне не объясняли…
- Да? – холодно взглянула она. – Разве вы не знаете, что рентген неисправен?
- Знаю.
- От кого?
- От вас. Но…
- Так что же вы говорите, будто я вам ничего не объясняла?!
«А, черт!..» - сказал про себя Селищев и произнес:
-Ладно, хорошо… А скоро аппарат починят?
-Я заявку дала, - победительно смягчила напор рентгенша. Сейчас мастер на вызове в соседней поликлинике. Потом к нам.
-Ага, - зная, как поступить, сказал Селищев и вышел из кабинета.
4
-Да поймите вы… Как ваше отчество? – вот уже четверть часа бился с мастером Селищев.
- Альбертыч. Но можно просто, я же говорил, - Рудик.  
- Объясните мне, Рудольф Альбертыч, так ли важно, в какой последовательности вы выполните заявки?
- Но дело в том, - вежливо отвечал Рудик, - что диспетчер мне не передавала заявку на ремонт в соседней поликлинике. У нас такой порядок: