Истощенные голодом, измученные пытками, уставшие от погони люди повалились на песок как срубленные деревья.
«Ещё немного, совсем не много …» - бормотали они сквозь разбитые зубы. Беглецы уже прошли огромные расстояния, но так и не смогли найти источника с живительной влагой. Многие дни они уже блуждают по этой пустынной, и выжженной солнцем земле. Вначале пути радовались тёплому и ласковому солнцу, которое исцеляло их язвы, полученные от кандалов, бледная до синевы кожа вбирала в себя жаркие лучи, исторгая из себя мрак и сырость подземелий, тела их бронзовели и возрождались. Радовались широким горизонтам, открывавшим множество дорог, но страх затаился в их сердцах, страх погони сковал их разум. Одурманенные свежим ветром, обласканные дневным теплом и ночной прохладой они не пришли к единому решению в выборе направления и сбились с пути.
Глаза запали на почерневших лицах, кожа их тел сморщилась от солнечных ожогов и лопалась, обнажая живое мясо. Каждую ночь они протягивали к небу свои исхудалые, с вновь открывшимися язвами руки, и просили о помощи, но про молившись всю ночь и истратив последние остатки сил, исступлённо бросались на песок, содрогаясь в рыданиях. Однако слёзы иссякли в их воспаленных глазах, знойные ветра высушили эту сладостную росу. Только сухие песчинки скатывались с искаженных мукой лиц. Кто-то пытался пить свою кровь, вскрывая вены, но кровь не хотела покидать свои русла. Страдальцы приникали к ранам губами, как вампиры, стараясь высосать её, однако только причиняли себе ещё большее мучение.
Вдруг один из них замечает невдалеке источник воды. Он вопит, во всё горло, собрав остатки своих сил.
— Воодаааа !!! - и сил этих хватает на одно единственное слово.
— Где?! … Где? — Зашевелились заблудившиеся беглецы. Кто-то приподнялся, в его потускневших глазах блеснула искорка потерянной надежды, он увидел источник. И они закричали возрадовавшись, хотя звуки которые они издавали вряд ли можно назвать так, из их горла вырывался сиплый шёпот и в результате судорожный кашель содрогал скрюченные тела. Поднявшиеся на ноги пытались бежать, однако после каждого шага жизнь в них таяла и они, спотыкаясь, падали. Силы истощились, голод, жажда, как лютые звери грызли их организм изнутри. Каждое движение давалось с трудом и приносило тяжкие страдания, от которых их лица искажались болью и злобой. Они должны умереть от жажды возле самого озера, до которого уже не могли дойти. Они лежали на песке без движений, похожие на сухие черные коряги выброшенные волной на берег, обреченно глядя в безоблачное небо. Небесная высь, которая совсем недавно наполняла их сердца радостью и свободой безмолвно и безжалостно испепеляла их жаркими лучами. Не выносимо горестно, умирать вот так на свободе в шаге от жизни.
Какие-то птицы лениво парили над телами умирающих, и пока не осмеливались опуститься, а только наблюдали, в ожидании пиршества, в коем не сомневались. Но вот одна камнем падает с небес, и опасливо озираясь, боком, боком подкрадывается к одному из лежащих тел. Ни кто не может отогнать стервятника. Птица вскакивает на грудь и впивается когтями в человеческую плоть, только маленькая капля крови просачивается сквозь когти. Новая птица опустилась на тело другого страдальца и, ударив клювом несколько раз, помедлила мгновение, как бы ожидая ответа, после вновь принялась за своё дело. Кто-то пытался перевернуться и отогнать пернатых чудовищ, но он был бессилен отвратить начавшееся ужасное пиршество, на которое стали слетаться зловещие гарпии. Они облепили тела страдальцев и безжалостно терзали их.
Неожиданно один из несчастных зашевелился и своим движением отпугнул окровавленную, хищную гарпию, которая с жадностью разрывала его грудь, из которой выпали шуршащие слова — «Прекрати мученья! Мне больно!». Птица нехотя отскочила от своего кровавого блюда и встала в стороне, пожирая беспощадным взглядом. Человек, да он был пока ещё человеком, собравшись всеми силами, перевернулся, и некоторое время лежал ничком, без движений. В помутившемся сознании инстинктивно возникли слова
— «Пить… воды, воды …».
Раздраженная птица от нетерпения издала шипящий звук и мелкими скачками стала вновь приближаться. Человек дернулся, вытянулся … и пополз, медленно, очень медленно и тяжело. Он упорно толкал себя вперёд, и даже не приподнимая головы, шершавой щекой чувствовал приближающуюся прохладу источника жизни. Его бывшие спутники всё дальше и дальше отдалялись от него и этой юдоли скорби. Он всё полз и полз, оставляя за собой след, на котором кровавые капли склёвывали ненасытные гарпии, что неотступно следовали за своей жертвой. Наконец выбившись совсем из сил, ткнулся лицом во влажный прохладный песок, и от этого соприкосновения сознание прояснилось, что придало его духу какую-то силу. Приподняв голову, он увидел воду на расстоянии вытянутой руки. Подобие слов благодарения пытались выдать его губы, но только сухой шелест прерывистого дыхания потревожил берега пустынного озера. Неотрывно глядя на воду, будто боясь, что она исчезнет, как только закроет глаза, он сделал над собой ещё усилие и оказался у самой кромки воды. Вот она рядом и её можно напиться, погрузить в неё свои руки и он это делает. Он вытягивает свою шею, тянет губы, чтобы сделать глоток и в тот же миг ….. просыпается.
Этот сон приходит к нему уже третью неделю. С того самого дня когда от него ушла жена, забрав с собой их маленькую дочку. Ушла оставив ему квартиру и всё вместе нажитое добро, оставив память в фотоальбомах о прожитых днях, но не оставив шанса на своё возвращение. Все те несколько лет прожитые вместе она боролась с его пагубным пристрастием к спиртному. Бывало, он клятвенно заверял её в том, что бросит это дело и переставал пить, тогда он превращался в человека. Однако организм был надломлен, а слабость характера ненадолго отвращала его от бутылки, через несколько дней он вновь начинал пить.
Отчего этот мир ему был так ненавистен, что он отгораживался от него грядою из бутылок? Ни фантазии, ни миражи манили его в наркотический дурман алкоголя, а какое-то дикое чувство безнравственной свободы и духовной пустоты, вседозволенности и ложного героизма, всё это он вливал в себя стаканами, вырастая в своих глазах. Какое дело до других, мой мир и Я в нём господин!
Напиваясь, он прогуливал на работе, дрался с друзьями и избивал жену. Из четырёх лет прожитых вместе она могла по памяти пересчитать то малое количество дней прошедших без ссор и скандалов. Дочка подрастала и всё более с опаской и страхом смотрела на приходящего домой пьяного отца, она пряталась от него, и плакала, когда он находил и брал её на руки. И вот три недели назад собрав свои личные и детские вещи, взяв за руку свою дочь, жена без сожаления покинула их дом. Он возможно даже этого не понял. Мутным взором проводил их за дверь, бессознательно хмыкнул и погрузился в забытье.
Проходящие дни, отличаясь друг от друга лишь теми вещами которые были проданы и тем что было выпито. День проводил у пивной вместе с такими же, как и он, а вечером шел домой задирая прохожих, этим его мир ограничивался. Он не страдал ни похмельем, ни муками совести. Он просто пил, пил и пил. А ночами во сне брёл с толпой несчастных по пустыне и жажда мучила его всё больше и больше. Почему с ним это происходило? Никогда этот вопрос не возникал в его голове. Хотя когда жена ещё жила с ним, в его сознании были какие то проблески, но оставшись в одиночестве, проявилась наружу его полная беспомощность и ничтожество, скрывавшееся до этого за пьяным бахвальством, рассудок помутнел и со всех сторон его окружили сплошные сумерки, никакая искра уже не могла зажечь в нём света.
В тот день он вернулся домой как обычно, но не развалился на диване, а наполнив ванную водой не раздеваясь погрузился в неё. Горячая вода согрела тело, и он вновь увидел себя посреди пустыни. Вот источник жизни, в двух шагах. Он может погрузить в его воды свои руки, и он делает это. Он вытягивает шею, чтобы сделать глоток и у него это получается. Он нависает над водой, опускает в неё своё лицо и пьёт, пьёт, утоляя свою ненасытную жажду. Но он так истощён, что руки от напряжения слабеют и никак он не может оторвать лицо от воды. Воздуха не хватает, он силится приподнять голову, но не может, и в этот момент судорожно вдыхает.
Но не воздух, вода проникает в его легкие, — вода, вода, вода.
09.01. 2015г.
