только яниосский тамр.
- Прошу, принцесса, карета подана, – Гелиос, улыбаясь, театральным жестом указал в сторону звездолета.
- Хм, этот путь будет долгим, – отозвалась Теллуса.
- Думаю, уважаемая госпожа, вы не успеете заскучать, у вас наверняка под рукой найдется томик Шекспира. Почему-то каждый раз, когда мы встречаемся, вы перечитываете именно его.
- Vita brevis, ars longa.
- Согласен. Надеюсь, это будет «Укрощение строптивой».
Теллуса, еще раз хмыкнув, направилась к люку. Ровно через два часа после прибытия на Венеру, как и говорил О Тун, «Сириус» взял курс на Марс.
Марсоград во время Совета напоминал смесь вавилонского столпотворения и восточного базара, припорошенную атрибутами венецианского карнавала. Пестрое людское море, наполняемое бурными реками из жителей пригорода, переливаясь всеми цветами радуги, устремлялось к центру города-сада, где располагался Форум. Повсюду мелькали лица с большими и маленькими, круглыми и миндалевидными глазами черного, синего, зеленого, голубого, коричневого, фиолетового, желтого, оранжевого цветов и других совершенно немыслимых оттенков всех возможных колоров. В разноцветной пляске сменяли друг друга плащи, халаты, хитоны, тоги, накидки и пелерины, отороченные кружевами, лентами и мехом, пышные платья, похожие на наряды сказочных принцесс, и строгая форма пилотов и исследователей дальнего космоса. Дополняли это великолепие причудливые прически из волос невиданных расцветок, острые колпаки, круглые шляпы, тюрбаны, шлемы, точно позаимствованные у средневековых рыцарей, и капюшоны всевозможных оттенков. Усиливали атмосферу карнавала мильтаорцы, большую часть дня носившие, согласно этикету, маски цветов своего рода. В этот бурлящий океан жизни и окунулись путешественники, прилетевшие на борту «Сириуса».
После шума столицы тишина жилого поселка оглушала. В северном полушарии Марса начиналась весна. В саду источали благоухание яблони, вишни и персики, окутанные воздушными белоснежно-розовыми облаками цветов, резные листья клена играли на ветру, гирлянды роз зелено-алыми лентами опутывали полупрозрачные колонны беседок, а длинные аллеи плакучих ив утопали в зелени. Разбавляло красноречивое безмолвие природы тихое журчание фонтана, деловито расположившегося перед домом и по-хозяйски стягивавшего к себе золотистые садовые дорожки, раскинувшиеся лучами восходящего солнца. В ветвях деревьев пели невидимые птицы, прятавшиеся от посторонних глаз, от чего их пение казалось еще прекраснее. Волшебные звуки смешивались с благоухающим воздухом и прозрачной синевой водяных струй, каждое мгновение рождавших тысячи бриллиантовых звездочек, которые населяли весенний сад прыткими солнечными зайчиками.
Теллуса вдохнула шелковый аромат марсианской весны. По телу волной разлилась приятная легкость. Она перешагнула порог и вышла на открытую террасу, примыкавшую к комнате. Девушка почувствовала, какими быстрыми и стремительными стали ее движения. Она не смогла понять, что способствовало этому: меньшая, по сравнению с земной, сила тяжести планеты или радостно сияющее голубое небо и чистый далекий горизонт Марса. Этим утром она встала рано. Впервые за последнюю неделю Телла по-настоящему выспалась, назойливые раздражающие своей непонятностью сновидения отступили. На долго ли?
Вспомнился вчерашний разговор с матерью, привычно наполнивший ее непостижимым спокойствием и уверенностью. Вечером после ужина, когда Марго и ее родители распрощались с семейством Мир и вернулись в свой уютный заплетенный виноградом дом, расположенный неподалеку, Телусса вышла погулять в сад. Она любила ходить вдоль прохладных ивовых аллей и размышлять. Деревья казались высокой зеленой преградой, которая могла защитить от всех бед и несчастий. Глубокое вечернее небо над головой было усеяно маленькими огоньками звезд, которые как обычно подмигивали девушке, зовя в неведомую даль.
По центральной дорожке сада к девушке приблизилась стройная, будто вылитая из звездного света, молодая женщина. Волосы в свете заходящего солнца переливались серебристо-золотыми искрами, вспышки которых создавали светящийся ореол вокруг головы элионки. Эра Эрминия Дара Эльна Тори была красива в буквальном смысле неземной красотой, даже спустя двадцать лет, которые она прожила на Земле, знакомые и незнакомые люди, встречая ее, невольно замирали. Она была в облегающем, подчеркивающем точеную фигуру коричневом платье с золотым отливом, оттенявшем необычный оттенок кожи и удивительный цвет волос элионки. К низу подол расширялся, как распустившийся цветок, делая походку Эры Тори похожей на танец. С первого же взгляда на нее становилось понятно, от кого унаследовала свою завораживающую красоту ее младшая дочь.
- Как ты себя чувствуешь, Теллуса? – Эра всегда была предельно лаконична и, как все элионцы, царственно невозмутима. Человеку, который знает то, что он должен знать, много слов не нужно. Зачастую сторонний наблюдатель не мог себе даже представить, какой оживленный диалог происходит между матерью и дочерью без слов. Сегодняшний разговор был исключением.
- Все хорошо, мама. Я дома, где так спокойно, уютно и тепло, – волна нежности и любви захлестнула девушку. – Нет во Вселенной места лучше дома, здесь не может быть плохо.
- А как же Земля?
- Земля? Земля – мой дом только тогда, когда там есть ты, папа и Селена.
- Да? Что ж, если ты так думаешь, дорогая...
Сапфировые глаза матери светились теплотой, отвлекая от затаенной в уголках губ печали. Эра нежно провела по серебрящимся волосам дочери.
- Мам, прости меня, я опять заставила вас волноваться, – вздохнула Теллуса.
- Простить… – Эра мягко улыбнулась, как улыбаются взрослые капризным несмышленым малышам. У нее это получалось совсем необидно и необыкновенно красиво, несмотря на то, что элионцы очень редко внешне выражали свои эмоции. – Мы давно уже простили тебя, милая, впрочем... как обычно. Нам не привыкать, – она была похожа на ожившую статую Афины Паллады. – Важнее – не чувствовать вины перед собой. Разве ты жалеешь о том, что сделала на Венере?
- Нет, мама. Эти люди могли погибнуть. Я не жалела, не жалею и не пожалею об этом никогда, – порывисто проговорила Теллуса. – Но это так тяжело: помогать одним и заставлять страдать других, – сникла она. – Я что-то делаю не так, мам?
- Ты лучше меня знаешь ответ на этот вопрос, Телла. Люди Земли, непостижимые и невероятные... Совершая достойные и благородные поступки, раздумываете, сомневаетесь и вините себя, словно совершили страшный грех, но очень часто не хотите и боитесь признаться самим себе в собственных недостатках и ошибках. Смеетесь и плачете, страдаете и радуетесь, а иногда даже страдая, бываете счастливы. Такова ваша удивительная природа, – задумчиво, скорее самой себе, сказала Эра. – И в этом ваше очарование, которым вы околдовали всех обитателей Галактики, – улыбнувшись, добавила она.
- Так уж и всех? – усомнилась Телла. – Я в этом не уверена. Ты так говоришь, мама, что можно подумать, будто земляне какие-то особенные, – удивилась девушка.
- В том-то и дело, что они самые обычные. Обыкновенные люди, Теллуса. А это очень много.
Очнувшись от воспоминаний, Телла еще раз глубоко вдохнула аромат весеннего марсианского утра и медленно, точно не желая расставаться с ним, выдохнула воздух, проследив взглядом за молодой остроухой белкой, деловито карабкающейся по морщинистому стволу старой ели. Жизнь шла своим чередом.
