Чужая жизнь.

Безгранична любовь народа к культуре! И иррациональна – как всякая истинная любовь. Вот, бывает, живёт себе человек обычной своей жизнью, книгу забыл, когда в последний раз открывал, но – свято верит  в её великое предназначение. Поскольку  со школы усвоил, что книга: а) источник знаний; б) лучший подарок;  а главное,  наличие книг в доме – признак культурного человека.
И неважно, что книги давно для него источник не знаний, но пыли. И   жизни он уже учен-переучен, и свой опыт ценит куда больше книжного – а потому и дарит благоразумно при случае не книги, а что-то посущественнее, чтобы не попасть в неловкое положение. Тем не менее как элемент декора книги в доме присутствуют. На видных местах – собрания сочинений и авторы поизвестнее. На задворках – всякий прибившийся за жизнь хлам, Дрюон вперемежку с Н. Островским. Всё это при случае гордо именуется «моя библиотека».
Школьные уроки не прошли даром. Читать не читаем, но книги уважаем, а писателей – чтим.
-----
Марина устала за лето, как ломовая лошадь. Сразу несколько заказов подбросили – как обычно, туфту всякую для издательств. Зациклило их на этом фэн-шуе да на изотерике. Но заплатить обещали неплохо, а деньги нужны были позарез. Вот и набрала – слегка не рассчитав силы. Сидела за компом по 10-12 часов, барабанила по клавишам как проклятая. Когда не барабанила – рыскала по интернету в поисках нужного для книги материала. Глаза слезиться начинали. Да что глаза! Спина разваливалась. Про мозги – и говорить нечего. От всего этого бреда, что читала да сама печатала, укачивало. Передышки хотелось – безумно. А сроки поджимали.
Казалось, ещё чуть-чуть – и всё. То ли крыша поедет, то ли геморрой начнётся.
Еле-еле добила-таки.
А издатель – тут же с новым заказом! Аж содрогнулась.
- Не могу! Уезжаю я! На неделю!
Вот так и решила в одну минуту.
Пристроила кота подруге, покидала вещи в сумку – и рванула в Крым. А куда ещё в сентябре поедешь спонтанно?
Сто лет там не была. Со студенческих времён. Помнила – горы, море, природа красивая, фрукты дешёвые, люди приветливые.
К ценам – не готова оказалась.
Бабки, ловившие на автостанции приехавших отдыхающих, ломили по 20-30 баксов за комнату. На робкий вопрос «а нет ли жилья подешевле?» сразу потеряли к ней всякий интерес.  Так и стояла с вещами, переминаясь с ноги на ногу, пока одна не поинтересовалась от нечего делать:
- А ты кем работаешь-то? Что на отпуск денег не насобирала?
- Книжки пишу, - ответила Марина. Как обычно, смущаясь. Поскольку её способ зарабатывать на хлеб ей самой казался жутко несерьёзным.
- Писательница, значит…. – протянула тётка с уважением в голосе. И через минуту раздумья решительно изрекла:
- Пошли со мной. Найду для тебя свободный домик. По твоим деньгам уступлю.
Домик оказался замечательный. Обычный летний сарайчик, но чистенький, в уютном дворике, выходишь во двор – фруктовые деревья ломятся от плодов, виноград под солнцем наливается красками. Благодать!
Хозяйка – милейшая особа. Не знает, как угодить. С утра – на крыльце полная миска фруктов. При встрече – улыбка на всё лицо. И всё норовит то чайку принести, то пирожков домашних. Каждое слово ловит. И ходит кругами. Всё не решается на что-то словно.
Дня через три такой райской жизни Марине неловко стало. Её всё угощают и балуют, пора бы и ей как-то на гостеприимство ответить. Купила пирожных, бутылку сухого вина и пригласила хозяйку скоротать вечер за беседой – если та не против. Та явно обрадовалась, помчалась в дом, вернулась с домашними вкусностями и при параде. Что Марину потрясло, и переодеться, и подкраситься успела.
Выпили по чуть-чуть друг за друга, и хозяйка, осмелев, завела речь о том, что она ведь тоже человек не простой, культуру ценит, и хоть высшего образования в своё время не получила, только техникум, тем не менее, не глупее многих, а в чём-то и поинтеллигентнее будет.
Поскольку людей после выпитого заносит и не в такие дебри, Марина не особо удивилась, только отметила про себя, что хозяйка, похоже, слегка комплексует по поводу своего образования.
- Но я тебе, деточка, как писателю такую историю жизни расскажу! Роман можно написать!
Марина мысленно усмехнулась. Считает тётка свою жизнь достойной романа – и да бога ради. Разъяснять, что романы она не пишет, было лень. После дня на пляже и выпитого вина её разморило, и она была готова слегка поскучать, внимая истории чужой жизни, лишь бы самой не напрягаться и не говорить ничего.
Но история оказалась и впрямь впечатляющей. Там была героиня – вечная труженица. В одиночку преодолевающая превратности судьбы. Но на судьбу не ропчущая., нет! А с помощью молитв и благочестивой жизни не оставляющая надежды, что будет и в её жизни праздник. На каком-то этапе где-то там на заднем фоне маячил муж героини – но особой роли это не играло, поскольку муж был скорее декоративный. То есть во внимание он как-то не брался. Была злодейка дочь, по сравнению с которой дочурки папаши Горио казались воплощением любви и заботы. Был кроткий ангел сын, единственное утешение, но и он вынужден был страдать по вине сестры, этого исчадия ада. И была невинная крошка внучка, дитя развратницы, которую наша героиня уже два года безуспешно пыталась отсудить у матери – а эта дрянь устраивала истерики, настраивала девочку против бабушки и нанимала лучших адвокатов – ясно, чем расплачивалась.
Марина уже видела мельком героев истории. Очень красивый молодой человек, необычайно вежливый и застенчивый, помогал ей заносить вещи при вселении в домик . Девочка либо играла во дворе, либо висла на матери. Молодая худощавая женщина проходила обычно через двор быстро, торопливо кивала на приветствие Марины и скрывалась в своей части дома. Девочка устремлялась за ней. Бабушка вслед предлагала ей то прогулку, то сладости, то поиграть, но девочка, похоже, с приходом матери теряла интерес ко всему прочему.
Как раз накануне Марина встретила их на набережной. Женщина, против обыкновения, была оживлена, и Марина не сразу узнала её – такой юной и счастливой она выглядела – но к ней подбежала девочка, и какое-то время они немножко прошлись втроём, болтая о пустяках, и мама девочки вовсе не показалась Марине грубой и неадекватной. Напротив, она производила впечатление очень милой, неглупой и обаятельной женщины, и с девочкой их связывала обоюдная нежность.
Марина по наивности попробовала сказать об этом хозяйке. Поскольку знала, что матери часто склонны ругать своих детей, когда сердятся на них за что-то – но при этом каждой матери в душе приятно, когда её ребёнка хвалят посторонние люди. И как бы ни был серьёзен конфликт между ними, но родные ведь люди. И если ей удастся хоть чуть-чуть подтолкнуть их к примирению, то это будет святое дело.
- Да ты не понимаешь! Уж это-то она умеет – прикинуться овцой! А сама!
И чем дольше Марина слушала бесчисленные жалобы хозяйки на её дочь – от раннего детства – тем сильнее ею овладевало сочувствие к молодой женщине. Даже если сейчас она и впрямь чудовище под личиной обычного человека – у неё явно была нелёгкая жизнь…
- Она и в детстве была отродьем! Всегда всё наперекор! Вот сын – да. Слова поперёк не скажет. Никаких плохих компаний никогда. Стоит мне только сказать один раз «с этим не дружи, его отец алкаш» - всё, даже не подойдёт больше. С девочкой познакомился, говорит: «Мама, она мне очень нравится». Я об этой девочке всё разузнала. Ну, про неё ничего плохого не скажу. Но образования никакого, официанткой работает, у матери ещё трое, отец сбежал, так она с татарами путается. Нищета беспросветная. Разве это партия для моего сына? Я ему объяснила, что ничего хорошего из их отношений не выйдет, и не дай бог чтобы ещё её мать на него своих дружков-татар натравила, чтобы женился, если что. Он и перестал встречаться.
«Ну, прямо», - засомневалась Марина. Такое послушание у двадцатилетнего парня… Но вспомнила его робкую манеру держаться, ускользающий взгляд… Кто его знает, бедолагу. Может, и впрямь до того забит мамашей с детства, что и сейчас живёт и думает по её указке.
А дочь – строптивица оказалась. Ломали её, ломали, а никак!
- Всегда мерзавка была! Я ей слово – она два! И наказывала, и еды лишала, и сидела взаперти – всё равно.  Хоть втихаря, но сделает по-своему! Это муж-покойник, прости его господи, вечно норовил её под защиту взять. Сына-то хоть не успел испортить. И ведь, представляешь, тихий-тихий был, а какую пакость перед смертью сделал! Завещал ей свою часть дома! Я её по-хорошему прошу – уйди! Вон сколько кобелей вокруг вьётся, живи у любого! Нет, упёрлась. «Это моя комната. Мне её папа оставил – чтобы я с дочкой по людям не скиталась». Как будто я ей с девочкой предлагала уйти! А полгода назад вообще огорошила: «Я, говорит, эту комнату продам, и мы на эти деньги купим себе другое жильё, подальше от тебя». То есть тут будут жить совершенно чужие люди, а моя внучечка, кровиночка, - неизвестно, где. Не знаю, что с нею делать…. И от милиции помощи никакой… Куплены они там у неё все, что ли. Или ещё чем расплачивается.
- А милиция-то при чём? Она ведь по закону здесь живёт. Хоть Вам это и не нравится.
Против воли Марины, последняя фраза прозвучала довольно неприязненно. Сидящая напротив женщина казалась ей всё более противной. Та, видно, почувствовала это и всплеснула руками:
- Вот все так! Как начнёшь рассказывать, вечно норовят взять её сторону! Да ты знаешь, она мне ножом угрожала! Родной матери! Я её всего-то и ударила пару раз – довела, зараза – а она со стола нож схватила, в угол забилась и говорит: «Не подходи, а то зарежу». «Зарежу»! Матери! Я в милицию звонить, они приехали, мусолили, мусолили, эта тварь лживая что-то там им наплела, они мне и говорят: «Нет состава преступления. Вы бы лучше разобрались как-нибудь по-хорошему». Сопляк. Я с его матерью в один класс ходила, она у меня на уроках списывала, а он меня жизни учит!
«Возможно, я не права, - думала Марина, - и есть какие-то давние, глубокие обиды, о которых не говорят, потому что слишком больно. Как может родиться такая ненависть? Не раздражение, не гнев, именно – ненависть. Застарелая и неукротимая».
Слушать дальше было невыносимо, и Марина постаралась перевести разговор на другую тему – на успехи сына – он учился в платном колледже на художника. Мать воодушевилась и принялась расхваливать таланты своего любимца. Как поняла Марина, с признанием у юного дарования пока было не очень, но мать свято верила в избранность сына. Что, впрочем, вполне простительно – для матери. Тем не менее, взглянуть на его работы показалось Марине любопытным – вдруг и впрямь что стоящее?
- А ты попроси его, как будет дома, он тебе покажет. У него ещё хобби есть, он этот, как его… всё забываю слово. Ну, у него там в домике всё и посмотришь. А ты – какие книги пишешь? Детективы? Женские романы? Может, я читала что?
Марина, запинаясь, попыталась объяснить, что писательница она весьма условная. На Донцову и Маринину не тянет явно. Есть в запасе пара тонких книжечек с рассказиками, и то давних, а так пишет понемногу всякие тексты под заказ, причём даже не художественные, а всякого рода хлам, что заполонил в последнее время прилавки книжных магазинов, типа «Как стать миллионером за одну неделю». Да и