ударилась о переборку и упала в углу на палубу. Я встал, достал сигарету, закурил. Поднимать книжку не стал принципиально. На душе потихоньку успокаивалось.
- Ну, блин, и братья по разуму. Нужны нам такие братья, дальше аж некуда.
До вахты оставалось ещё более двух часов, поэтому решил, всё-таки прилечь отдохнуть. Шторм между тем ощущался уже гораздо заметней. Пароход как старик, страдающий ревматизмом начал поскрипывать, взбираясь на очередной вал или явно постанывать, проваливаясь к подошве волны. Качка становилась резче и больше. Отдельные волны с силой ударяли в скулу, обрушивая десятки тонн воды на палубу.
- Филиппычь, кончай ночевать - сквозь дрёму услышал голос вахтенного матроса. Ну, только что же, две минуты назад, только-только прикрыл глаза.
- А сколько времени?
- Без пятнадцати, как обычно.
- Ладно, иди. Встаю, встаю.
Каждый раз, поднимаясь на мостик в 12 часов ночи, ощущения испытываешь, конечно, специфические. Когда из света и тепла каюты окунаешься во мрак ночи и вой ветра, да ещё с брызгами от волн, испытываешь не то что небольшой страх, но, во всяком случае, какую-то неуверенность и не уютность, если так можно выразиться. Которая, конечно проходит, а иначе и быть не может, когда освоишься с темнотой, ознакомишься с обстановкой и согласно устава, примешь вахту. Вот на эту адаптацию и даются эти четверть часа. Хотя, честно сказать, так не охота из тёплой постели выходить на вахту даже на 15 минут раньше. Но это непреложный закон.
- Доброй ночи.
- Доброй - ответил сменяющийся третий помощник капитана.
- Ну что, куда едем? - Я склонился над картой, сверяясь с местом судна на ноль часов судового времени.
- Едем как всегда. Носом вперёд.- Отреагировал третий.
Для непосвящённого такой разговор мог бы показаться более чем странным, ведь все знают, что моряки по морям не ездят, а ходят, и вообще морской язык это язык особый. Но в этом то ничего странного и не было. Да, морской язык это особый язык и выработан не случайно, или для особого форса, а что бы определённые понятия не допускали двойного толкования, когда это понадобиться. Но в обычной речи между собой, профессиональные моряки часто, даже специально, употребляют такой приземлённый язык, хотя всегда остро чувствуют, где и при каких обстоятельствах и в каком контексте употреблять то или иное выражение. Очень легко отличить не моряка косящего под бывалого моремана именно по не рациональному использованию морского языка, они ни как не разберутся, где в каком случае и в каком контексте употреблять то или иное слово.
- Ну что коллега, всё понятно? Особых указаний не было. Тогда я пошёл. Счастливой вахты. – отбарабанил третий.
- Спокойной ночи.- так же стандартно ответил я.
Вместе со мной на вахте стоял матрос, молодой парнишка лет двадцати трёх, со странной фамилией вроде как бы польского происхождения - Бжицкий Анатолий, хотя, как оказалось, он был коренной сибиряк, родом откуда-то не то из под Читы, не то из под Иркутска. И по характеру он не походил на степенного сибиряка, разбитной и шустрый балагур.
Единственный с кем я более или менее успел сойтись за моё всего недельное пребывание на “Приамурье”. Так как я тоже был довольно молодой, то были мы с ним вопреки субординации на “ты”.
- Славик, я спущусь вниз, чайку организую?
- Конечно, это отличная идея.- ответил я и уткнулся в тубус радара, что бы лишний раз удостовериться в отсутствии каких либо судов. А так как экран радара ни каких судов не регистрировал, я подошёл к лобовым иллюминаторам, расклинил своё тело между стойкой радара и лобовой переборкой, чтобы легче было стоять при такой качке, и впился глазами в сумрак ночи. Зрелище открывалось, конечно , знакомое, но тем не менее всё-таки немного жутковатое. Как пароход поднимается на самый гребень шести или восьми метровой волны и потом срывается оттуда вниз, в пропасть к подошве следующей волны. На это время даже наступает секундная невесомость, ноги отрываются от палубы, захватывает дух. Не все волны имеют одинаковую величину. Одни больше, другие меньше, а некоторые просто огромные, волны убийцы, так называемый девятый вал, хотя на самом деле этот вал не всегда и девятый, а может быть и двенадцатым, и шестым, конечно и девятым. Так вот самая красиво-жуткая картина, когда судно срываясь с гребня большой волны и со всего маху ударяется в растущую стену такого девятого вала. Судно вздрагивает как подбитая птица, на какое-то мгновение прекращает поступательное движение вперёд, сотни тонн океанской воды со страшным ударом, кроша всё на своём пути, обрушиваются на палубу. Пароход начинает трястись в конвульсиях, в продольном направлении, ещё более усиливая ощущение живого организма.
Судно в буквальном смысле ныряет под воду и над водой остаётся только надстройка. Затем, как бы из последних сил, с трудом выбирается из под воды. Вся вода с палубы в клочьях пены с шумом сбрасывается за борт, и следующий цикл повторяется снова и снова...
Наконец на мостик поднялся матрос с чайником в руках.
- Толик, ты где так долго шлялся? Чай, конечно, хорошо, но не забывай мы на вахте.
- Чё долго, ничего не долго, зато, посмотри, что я принёс.
- Ты прямо заинтриговал, ну давай наливай.
Толик налил что-то в темноте в стакан, и как только умудрился, и протянул мне. Я в первое мгновение даже не понял, что это такое.
- Ну и что это за бурда, Толик?
- Какая бурда, это компот.
- Что-о-о? Какой компот, Толик? Ты же старый моряк. Не смеши мои тапочки, кто на вахте пьёт компот?
- Я люблю компот, от в армии мы его любили. Мечтательно затянул Толик.
- Ты сейчас не в армии, а на флоте, так что давай дорогой быстренько ещё раз, и что бы через десять минут был здесь с крепким, можно очень крепким чаем, сахару чуть-чуть, совсем самую малость, а можно и вообще без сахара.
Усёк? Толик и не позорь больше вахту, или чай или кофе. Понял?
- А ром?
- Ром. Давай не разглагольствуй.
- Есть! Разрешите приступить к выполнению задания?
- Давай, давай, не трать зря время.
Минут через десять Толик вернулся на мостик с чайником горячего ароматного, крепчайшего чая.
- Ну, это ж другое дело. Что не согласен? Только два часа. До конца вахты ещё столько же, так что чай милое дело в нашей ситуации.
- Да ни чё, я не против. Будем пить чай. Второй, а ты женат?
- Нет, а ты?
- И я нет, но ничего, мы тебя здесь поженим, у нас видел какие невесты?
- Поженим. Ты сперва сам женись, деятель, давай вон вперёд смотри внимательней.
- Не боись, я смотрю, как положено, только не видно пока ни чего.
- Так это же и хорошо, что ни кого не видно.- Подумал я.
В машине пробили склянки, здесь оказывается, была такая местная традиция. Значит время без пятнадцати минут четыре часа, пора будить следующую вахту. Вахту старшего помощника капитана – королевскую по морской классификации. Потому, что к четырём часам уже и отдохнуть успеваешь и особенно хорошо себя чувствуешь, когда видишь рассвет и подъём солнца. Организм как бы заново возрождается вместе с просыпающейся природой.
Сдав вахту старшему помощнику капитана, спустился в кают-компанию, на завтрак, где уже собрались и остальные члены собачей вахты – второй механик со своим мотористом и вахтенный матрос. Как обычно, по заведённой на всех флотах традиции, какой бы завтрак не был по расписанию у экипажа, у собачей вахте ещё и обязательный каждодневный жареный картофель, который готовил обычно вахтенный моторист и который был великим специалистом в этом деле. Позавтракав, покурив и обменявшись парой морских баек, разошлись по каютам на отдых до обеда и до следующей вахты.
Где-то часов в одиннадцать разбудил голос громкоговорящей судовой трансляции – Внимание пассажиров и экипажа, в связи с изменением курса, ожидается кратковременное повышение углов качки до больших величин, просьба соблюдать осторожность.
- Куда это поворот такой, вроде нам ни куда поворачивать и не надо было в ближайшие сутки, по крайней мере – промелькнуло в моём мозгу.
Судно резко положило на правый борт, градусов на 20-25, на сколько я мог судить лёжа в койке. Где-то внизу послышался грохот падающих предметов, что-то всё-таки оказалось, не закреплено, или закреплено, но не должным образом. Задержавшись, какое-то время на правом борту, словно раздумывая, стоит ли возвращаться, судно всё-таки, как бы нехотя, начало выравниваться, а потом пошло валиться на левый борт. У меня тоже ящик стола в результате крена совсем выскользнул со своего штатного места, грохнулся на палубу, и всё его содержимое рассыпалось по каюте. Пришлось вставать раньше запланированного времени и возвращать всё на своё место. Поворот между тем видимо закончился, так как качка пришла в норму, даже стала значительно меньше.
Спускаясь в кают-компанию на обед, обратил внимание, что многие пассажиры с зелёными лицами, искажёнными страданием полулежали почему-то на диванах в коридорах. Бедные девочки из пассажирского штата тоже выглядели не геройски, но стоически продолжали выполнять свои обязанности.
На мостике кроме вахты был капитан, который склонился над свежей факсимильной картой погоды, которую, видимо радист только что принёс из радиорубки.
- Анатолий Иванович, куда это мы? Что-то случилось?- спросил я у капитана.
- Ничего не случилось. Домой. Шторм случился. Сегодня руководство круиза обратилось ко мне со слёзной просьбой и даже требованием поворачивать назад. Пассажиры говорят, что за такие деньжищи лучше поблевать на берегу, в ресторане. Короче кончился круиз. Идём домой во Владивосток.
Жалко людей, не повезло, в кои-то времена решили отдохнуть с шиком и на тебе, отдохнули.
- Нормально, будут знать, за что нам деньги платят.- Я вспомнил разговор при посадке во Владике.
- Это всё третий виноват. Фёдор Семёнович, что ж ты нам лапшу на уши вешал, что если чайка села в воду – жди хорошую погоду? Пошутил капитан.
- Я тут ни при чём. Что думаете, среди чаек нет представительниц древнейшей профессии? – В присущей ему грубоватой манере отреагировал третий помощник.
К полудню следующих суток вошли в бухту Золотой Рог и ошвартовались кормой к причалу № 30, практически в центре Владивостока. Так как была моя вахта, я находился у трапа, наблюдая за обеспечением безопасной высадки пассажиров.
- Ой, ребята, какая же у вас трудная работа, да вас ваши жёны на руках должны носить. Спасибо вам и вашим девочкам, как же они-то бедненькие такое выносят. Я даже не представляла, что это так страшно. – Рассыпалась в благодарностях одна из пассажирок.
- Да ничего там страшного, да и шторм-то был не самый сильный, бывает гораздо хуже. Хотите, я вам на память об этом круизе книжку подарю? Она не имеет отношения к круизу непосредственно, но это книжка с нашего ”Приамурья” вам на память, так сказать, о рейсе.- Сказал я.
Подождите минуточку, я сейчас. Я бегом поднялся в каюту, нашёл эти злополучные Корейские сказки, которые, кстати, так и валялись в углу каюты, и вышел к трапу.
- Вот вам. На память о нашем судне.- Я протянул книжку пассажирке, через силу сдерживая, наверное, глупую улыбку на своем лице.
- О, большое спасибо. До свидания. Удачи вам ребята и что бы всё было хорошо.
- До свидания.- Я вошёл внутрь надстройки.
- Чего это ты улыбаешься? – спросил третий.
- Потом расскажу.- Я поднялся в свою
