Вот и сам Пётр Алексеевич заметил на заседании правительства, что Арсению Петровичу стало нехорошо.
Встревоженным взором следил президент Незалежной за своим верным премьером.
А премьер тем временем дурнел на глазах: ликом стал тёмен, взглядом свиреп. Выпученными глазами вращал из стороны в сторону, бурчал себе под нос что-то невнятное и бессвязное, и в довершении всего начал пускать слюну, шипеть по-кошачьи, плеваться, дёргаться и подвывать на все лады.
Члены правительства испуганно попятились в стороны, сшибая кресла, и задрожавшими спинами прижались к стенам правительственного кабинета.
- Что с вами, пан Яценюк? – слегка дрогнувшим голосов спросил президент.
- Да, что это с вами, Арсений Петрович? – подала голос приглашённая на заседание почётная фойер-дама и гоп-стоп-распорядительница Ирина Фарион.
- Вам будто плохо… как будто,.. – встревоженным и потерянным голосом добавила она, нервно чиркая зажигалкой.
- Пойду-ль выйду-ль я-да! – завопил вдруг истошным голосом пан Арсений и, изогнувшись, запрыгнул на стол, застыв в нелепой сидячей позе.
- Чего? – переспросил Порошенко, как бы ненароком заходя за широкое председательское кресло.
Арсений Петрович на вопрос не ответил, а лишь улыбнулся нехорошо и криво, на вампирский манер высунув передние зубы, а потом, выждав секунд пять, начал скакать вприсядку по опасно заскрипевшему и закособочившемуся столу, высоко подбрасывая голенастые ноги и привизгивая при этом, то на манер «эх-ма!», а то на манер «ох-ма!»
Завопив от ужаса, члены правительства бросились к дверям. Открыть их толком не получилось из-за слишком большой массы навалившихся тел, так что почтенным панам пришлось своими телами сносить протяжно скрежетавшие массивные деревянные половины.
Вывалившись в правительственную приёмную, статс-дамы и паны успокоились, попрятавшись за фикусы и столы.
С минуту стояла напряжённая тишина, прерываемая лишь натужным сопением и глубоким лёгочным хрипом.
- А президент? – раздался чей-то звенящий от волнения голос.
Сопение на миг прекратилось.
И именно в тот миг сквозь разрушенный дверной проём в приёмную на четвереньках выполз усыпанный щепками и штукатуркой Пётр Алексеевич.
Оглядев макушки соратников, президент потёрся измазанным в побелке ухом об угол шкафа и важно двинулся к двери.
Члены правительства, пригнувшись как при обстреле, торопливо затрусили вслед.
В коридоре, за дверями приёмной, все выпрямились и приободрились, на глазах обретая утраченное было национальное достоинство.
- Однако же, что с ним? – спросил кто-то из министров.
«Бывали дни весёлые!..» долетело сквозь неплотно прикрытую дверь.
- Да он, похоже, будто обезумел, - задумчиво произнёс Порошенко, косясь на опасно расширившуюся дверную щель.
- Он, как будто…
И хлопнул себя по лбу.
- Одержимый!
- И москальские песни поёт! – добавила Ирина Фарион, хищно ощеривая зубы.
- И вприсядку танцует! И хулиганит! И рожи корчит! – наперебой загалдели министры.
- Одержимый! – уверенно заявил Порошенко. – Бесноватый! В него русский дух вселился!
Паны и статс-дамы в ужасе осенили себя крестными знамениями.
- Я за факелом сбегаю? – предложила Ирина Фарион.
Порошенко засопел, погружаясь в сомнения, и переступил с ноги на ногу.
- Соратник всё-таки,.. – возразил президент.
- Бандера не жалел оступившихся! – возопила пани Ирина, поднимая ввысь сорванный с шеи крест. – И пан Шухевич не жалел! А уж тех, в кого бес москальский вселился!..
- Мебель сгорит, - перешёл на более аргументированные доводы пан президент. – За мебель деньги плачены. Вы возмещать будете?
Пани Ирина спрятала крест за пазуху и отступила в задние ряды.
Вдали раздался грохот обрушившейся люстры.
«Поедем красотка кататься!» вопил разошедшийся на воле Арсений Петрович.
- Что же нам делать? – спросил министр украинизации Солнечной системы, поправив сбившийся на бок сине-жёлтый скафандр.
- Священника бы пригласить, - предложил министр духовного возрождения нации, поправляя поясную кобуру.
Лицо Порошенко посветлело.
- Точно! Священника! Где Александр Валентинович?
Министры усиленно зашептались, а потом и вовсе начали перемигиваться.
- Хватит рожи корчить друг другу! – возмутился Пётр Алексеевич. – Нам и одного Яценюка с его рожей хватает! Где Турчинов, я спрашиваю?
- На восток сегодня собирались ехать, - собравшись с духом, ответствовал министр нетрадиционного экономического развития, поправляя съехавший на бок фиолетовый клоунский парик. – Колорадов стрелять собирались… самолично… У них, изволите видеть, зуд охотничий проснулся. Мы уж и присыпкой пытались, и таблетки импортные ему давали – так куда там! Шлемофон одел и к танку… одно слово – святой человек!
- Вернуть! – завопил пан президент и затопал ногами, будто принявший скипидарную клизму слон. – Немедля вернуть! Прямо сюда вернуть! Сию секунду вернуть!
Секундой, конечно, дело не обошлось.
Пан Турчинов успел уже порядочно отъехать от Киева и даже, приложившись к бутылке, улучил таки время и дал из орудия залп по некстати мелькнувшему на обочине лохматому и бородатому чёрту, нагло размахавшемуся российским триколором.
Чёрт, ухмыльнувшись, растаял в воздухе, а боевую машину пастора остановили выросшие из-под земли служивые, передавшие Александру Валентиновичу нижайшую просьбу президента немедленно возвернуться в правительственный кабинет.
По дороге Александр Валентинович связался посредством рации с обер-секретарём, который и ввёл его в курс дела.
В разгромленный министерский кабинет пан пастор входил во всеоружии.
На нём была сине-жёлтая сутана, на шее сиял массивный бронзовый крест узорчатой ковки, лысину прикрывала оранжевая ермолка с магическими знаками.
В руках пастор держал Библию и книгу Дмитрия Донцова «Die ukrainische Staatsidee und der Krieg gegen Rußland» в золотом переплёте.
Охваченный москальскими чарами пан Арсений сидел на потолке и время от времени плевал на стоявший в углу печальный флаг Украины.
- Дай мне валенки, пацан! – радостно воскликнул бесноватый, завидев пастора.
Турчинов перекрестился.
- Ы-ы-ы! – возопил пан Арсений.
- Ызыди! – подхватил вопль пастор и поднял вверх сложенные вместе Библию и святое писание Донцова.
- Во поле берёзка стояла! – упорствовал в безумии пан Арсений.
- Ызыди, москальский дух! – возгласил пастор, прочерчивая в воздухе сложенными книгами крест.
- Во поле кудрявая стояла! – держал оборону бесноватый, прыгая по потолку.
В течение следующих двух минут пан Арсений сообщил читавшему молитвы пастору, что берёзку заломати некому и кудрявую заломати так же весьма проблематично.
После чего смачно плюнул густой зеленью пастору на ермолку.
- Ах ты, сволочь! – возмутился Александр Валентинович.
И, отбросив книги, вынул из-за пазухи бутылку с освящённой во львовской обители магической горилкой.
- Во имя Бандеры всемогущего!
И с размаху плеснул святой жидкостью на потолок.
- И пана Романа Шухевича наиблаженного!
И новая порция полетела вверх.
- И пресвятого профессора Грушевского!
Последняя порция попала пану Арсению аккурат в лоб.
Бесноватый заверещал диким голосом.
Взрыв сотряс воздух и голубая вспышка ослепила пастора.
Могучая сила подхватила Александра Валентиновича и выбросила из кабинета, так что долетел он до майдана Незалежности, где и очнулся без малого через час в мусорном баке.
Пан Арсений, через некоторое время придя в себя, встал, испуская стоны, с дымящегося ковра и обнаружил, что он уже вовсе не на потолке, а на полу правительственного кабинета.
И всё у него хорошо, окромя боли во всех членах изнурённого тела и ожога на голове.
Но избавился он от мучавшего его злобного москальского духа, так что с прежней ясностью рассудка и твёрдостю мысли может он исполнять многотрудные служебные обязанности и, как и впредь, вести исстрадавшуюся украину по пути прогресса, мира и добра.
И вышел пан Арсений в приёмную, а потом и в коридор, и долго он бегал за министрами, принимая от них поздравления.
И гордо поднятый хвост его победно рассекал звенящий воздух.
Александр Уваров (С) 2015
