Знаешь, я вспомнил, что хотел сказать

меня, безжалостно  подталкивая в затылок, в спину, в мягкие детские ягодицы настойчивыми ненавязчивыми толчками.
      Свет впереди казался единственным спасением после многовременного заточения вол тьме.
      Куда-то утекла вода. Быстро. Кожу будто посыпали раскалённым песком. В первый момент свободного дыхания задохнулся внезапным исчезновением буферной зоны, служившим показателем смешанного типа дыхания. Пришедшее воде на смену резким острым спазмом свело горло.
     Отчаянно работая руками и ногами, вертя безнадёжно головой, раскрывая судорожно некрасивый, искажённый гримасами тонкий рот с тонкими линиями обескровленных детских уст, поспешил навстречу неизвестному радостному светлому. Тому, что призрачно, но как-то обыденно маячило впереди.
     Я помню все толчки.
     Я помню своё им сопротивление.
     Я не смогу забыть тяжесть ударов.
     Я не в силах упустить их, упрямством своим, переворачивая время.
     Я отрешённо запоминаю всё, вплоть до последней снежинки на опадающем листе клёна.
     Я, с неприсущим мне отчуждением всего, что когда-то было дорого и памятно мне, начинаю новую стадию возникновения и возрождения, не свойственную мне прежнему, мне давешнему совершенно чуждую.
      Я как-то не опосредованно понял, я – умираю.
      Последний толчок оказался ощутимее предыдущих.
      Он пришёлся на всё тело.
      От удара завибрировал затылок. Слепой горячий ком пинка растворился между лопаток. Ягодицы вспыхнули разгорячёнными всполохами напалма, уничтожающими подслеповатые джунгли детской растительности.  В пятки, словно расплавленные гвозди вонзили.
      Выпрыгнув наружу, моментально ослеп, (твою мать дери за пятый хобот страсти), от яркого света. Расширяющаяся боль ссужающим фактором резанула по непривыкшему к резким перепадам чьего-то, точно не моего,  настроения.  
     И я, дабы показать свой независимый норов и конкретно определяющийся характер в фарватере стремительно приближающегося будущего, закричал на своём, исключительно мне понятном диалекте: «Что же вы, суки, делаете!»    

                                                                ***
     «Знаешь, я вспомнил, что хотел сказать».

                                                                ***
     Солнечный свет померк сразу же с моим мягким проникновением в салон служебной машины (запах внутри, скажу вам, тот ещё был, очаровательно не внушающий внесостоятельного извнепроникновения), незначительный разряд электрошока вывел меня на совершенно новый уровень орбитальной ориентации.
     Я погас.
     Я действительно погас.
     Я перегорел, как вольфрамовая спираль в лампе жизни.
     На последнем всплеске радостно затухающего сознания на скрижали памяти огненными буквами отобразилось «Рви скорей!»

                                                                ***
       «Знаешь, я вспомнил, что хотел сказать».

                                                                ***

      Дикий истошный визг на мелкие непрочные нити разорвал мои перепонки.
      Хотел крикнуть, чтобы она, сука, заткнулась.
      Но только незаметно шевельнулась рука, и затрясся указательный палец.

                                                                 ***
       «Знаешь, я вспомнил, что хотел сказать».

                                                                 ***
       Время шло. Деревья старели. Парк требовал хозяйского ухода. Требовал крепкой руки. Но время отвернуло свой непритязательно-воодушевлённый  лик от скромных и немых требований парка.
      Самозахватом разрослись кусты боярышника. Дикий волчок. Вернувшаяся в природную стихию роза. Сирень и жимолость скрестились, и знакомые цветы на новых ветвях пахли опьяняющим ароматом.  Брошенные кем-то семена вьюнка обвили частично сохранившиеся строения былого социалистического гигантизма. Арки и полуарки входов расписали тонкие и рассчитанные на тщательное изучение местными невзыскательными по части искусства алкашами и полуинтеллигентными выпивохами иероглифические ребусы трещин, в коих поселились занесённые птицами на гибких лапках семена трав и диких растений.
     Год от года трещины расширялись.
     Год за годом росли кусты травы и увеличивались в размерах чахоточные пальчики кустов без родства и племени.
     Трещины выламывали из основательно построенного здания мелкие и крупные камешки и едва видимую пыль.
      Трава и болезненные кустики вгрызались вглубь строений и изменяли внутреннюю структуру внешнего мироощущения.    
      Да… Самозахватом разрастались кусты боярышника, черёмухи  и сирени.
      Тогда парк утопал в удушливо-сладких плотных волнах ароматов.
      Толпы отдыхающих горожан, по субботам и воскресеньям устремляющиеся в парк, будто пьяные ходили по дорожкам и тропинкам, проложенным вдали от основных магистралей, покрытых потрескавшимся асфальтом аллей.

                                                                     ***
       «Знаешь, я вспомнил, что хотел сказать».

                                                                     ***

      Пролетая высоко над землёй, там, где густые облака большая редкость, всегда старался через иллюминатор рассмотреть проплывающий внизу ландшафт. Каждый раз старался рассмотреть растущую в старом городском парке разросшуюся акацию.

                                                                     ***
      «Знаешь, я вспомнил, что хотел сказать».

                                                                     ***

     Меня нашли в тот же день.
     Ближе к вечеру.
     Далеко за городом. В густой зелени лесопосадки лежало моё безжизненное тело. Так мне индивидуально казалось. И что категорически шло вразрез с мнением других компетентных товарищей и подруг.
     По лицу ползали суетливо муравьи и прочая мелкая шняга. Проверяли сенсорными щупами кожные покровы на предмет реагирования на прикосновения.
     На их прикосновения я не реагировал.
     Я находился далеко.
     Сразу же, как гаишники сорвались с места, наполняя окружающий пейзаж запахом палёной резины, сестра позвонила в милицию. Сообщила номер машины и указала направление.
     Меня нашли в процессе долгих поисков.
     Они вполне могли оказаться безрезультатными.
     Но на моё невезучее счастье, в той же лесопосадке миловались влюблённые.
     Как вы думаете, легко ли быть молодым? Без оглядки на взрослых делать вещи, которые взрослые дяди делают с симпатичными тётями? И не нести за это тяжкий груз вины и осуждения со стороны безупречных морально-идейно стойких товарищей и подруг. Слушать их обличающие слова и дерзкие речи. Не имея возможности ответить дерзновенно им, завидующим…
     В процессе заключительного этапа проникновения в чуждую реальность мужского эгоизма в сверхчувствительный запретный мир женского всенеразрешения, они краем глаза, замутнённого любовной страстью, заметили странные телодвижения интересных дяденек в знакомой форме, по долгу присяги и службы вынужденных делать совершенно противоположные вещи.    
     Со свойственным молодому организму гипертрофированным чувством максимализма, но имея всё же трезвую голову на плечах и элементарные зародыши безопасности, дождались апогея действия, просмотрев душераздирающий ролик до конца, и после этого, не приближаясь к арене произошедшего преступления, позвонили в милицию.
     Дежурный выслушал вяло и запоздало возбудился (заторможенная реакция на поступившее из главка сообщение). И, предчувствуя интригующую развязку, сообщил «Внимание, всем постам!».
     Я лежал на спине.
     Правая вывернутая рука находилась под спиной. Ноги судорогой согнуты в коленях.
     Обездвиженный,  я представлял неприглядное зрелище.
     В ноздри, как к себе домой, заползали и выползали муравьи и прочая мелкая шняга.

                                                              ***
      «Знаешь, я вспомнил, что хотел сказать».

                                                              ***

     Я вывалился на чьи-то руки, покрытые неприятно пахнущей серо-жёлтой плёнкой.
     Едва очухался, прокричался и успокоился, как услышал чей-то радостный вопль «Мамаша, смотрите, вот ваш мальчик. Ваш сыночек!»

                                                              ***
      «Знаешь, я вспомнил, что хотел сказать».

                                                              ***

      Сквозь тьму, охватившую сознание, слышал торопливые голоса. «Давай шмонай быстрее!» «Я и так тороплюсь». «Ну, чо, бабла много?» «Не. Наверно, в сумке остались. Она в машине». «А то я не знаю!» «Чёрт!» «Что будем делать? Мочить?» «Ты совсем охренел! Только жмура не хватало! Дай ещё пару разрядов возле сердца и в затылок. Чтобы память отбить». «Ага!» «Не переусердствуй!»

                                                              ***
         «Знаешь, я вспомнил, что хотел сказать».

                                                              ***

        Сверху было видно всё, кроме акации.
        Тоска глухой волной накатывала и не отпускала до конца полёта. Всё время сидел с закрытыми глазами.
        И думал, стараясь вспомнить…

                                                              ***
       «Знаешь, я вспомнил, что хотел сказать».

                                                              ***

       Первая медсестра сказала доверительно второй, что главному ничего говорить не стоит. Спишут, ещё полбеды. Могут упечь в дурку. Указала на меня. Ему-то что, а нам…
      Вторая из горлышка бутылки отхлебнула спирт долгим глотком. Отдышавшись, переспросила, что делать-то.
      Первая пригвоздила её взглядом к стене и произнесла, то, что он попросил, смажем спиртом губы…

                                                              ***
       «Знаешь, я вспомнил, что хотел сказать».

                                                              ***

      С ней я познакомился случайно.
      Товарищ по работе попросил составить компанию. Его пригласили на свадьбу к сослуживцу. Одному идти было в лом. «Бухнём, типа, с девочками познакомимся. Скоро лето. Надо же с кем-то полноценным обменом генофонда заняться на берегу реки». Девочки, подумал я, лето, да и генофонд чтой-то застоялся. Ну, и согласился. Выпивка всё же превысила все аргументы.
     В общей разнаряженной и кричащей безвкусием массе человеческих тел со стороны жениха и невесты, она выделялась естественной простотой. Простотой образа и поведения.
     Наши взгляды встретились (мне сразу же стало не до свадебных тостов и пьяных речёвок). Я улыбнулся и махнул рукой. Она улыбнулась и махнула рукой.
     Преодолевая яростное сопротивление с остервенением отмечающих свадьбу гостей, мы направились навстречу друг другу.
      Много лет спустя всё как-то стёрлось, позабылось. Присыпалось опавшей листвой незначительных воспоминаний. Запорошилось снегами забвения.
      Знаешь, многое забылось…
      Знаешь, многое запамятовал…
      Тепло её взгляда. Тепло её рук. Тепло её губ. Тепло её тела.
      Но тщетно силюсь воскресить.

                                                          ***
      «Знаешь, я вспомнил…»
                                                                                               16 февраля 2015 г.