напугал, - промолвила я, с удовольствием наблюдая, как закрывается дверь за старым пердуном.
- Довольно о нем! Тебе пора выйти в свет, куколка. У меня есть для тебя работа, - промурлыкал Миа*рон, - пора отрабатывать вложенные в твое обучение средства.
***
Серебряный свет первой из лун обратил знакомый город в чудесную сказку. Возможно, впечатление поддерживалось тем, что проезжали мы вовсе не по кварталам бедноты. И даже не по районам для мещан. Вокруг поднялись особняки, жилища потомственных аристократов, прямо отражающие их суть: сдержанное высокомерие и веками копившуюся спесь. Дома, похожие на ожившие видения, на грезы, на причудливые фантазии. На спустившиеся с неба облака, с легкой руки волшебника принявшие форму.
Со всех сторон особняки окружали сады, где, несмотря на нагрянувшие ранние морозы, продолжали цвести экзотические невиданные заморские цветы. Праздничная иллюминация освещала, а местами подсвечивала чудеса человеческой архитектуры и труды магов, стоившие баснословные суммы денег, с получением которых, - увы! - у городских богачей проблем не возникало.
В этой полуночной сказке летела черная лакированная карета, запряженная четверкой белогривых красавцев-рысаков. Мы торопились в театр, в оперу, в святая святых. Туда, где собиралось самое изысканное элитарное Высшее Общество: маги, аристократы, представители правящей элиты и их бесконечные любовницы. Словом туда, где быть мне, отщепенке и недожаренной ведьме, ни как не полагалось. Я не находила себе места от возбуждения, изо всех сил стараясь сдерживаться, чтобы по-детски не заерзать на сидении от нетерпения
- Будь осторожна, Одиф*фэ, - Миа*рон сидел напротив меня и выглядел весьма импозантно в белом костюме, расшитом серебряными галунами. Широкополая шляпа с высокой тульей и пышным черным пером скрывала волосы, почти полностью пряча его лицо в густой тени. – Ты должна хорошо сыграть свою роль, чтобы сойти у них за свою. Надень маску. Нам скоро выходить.
Площадь перед зданием театра была заполнена людьми, прогуливающихся в ожидании начала представления. Она сияла от искусственного света волшебных фонарей и естественного света канделябров. Свет преломлялся в многочисленных драгоценностях на лебяжьих женских шеях, в бокалах алого вина, в бокалах с шампанским, отражался в мужских глазах, сиял и дробился в фонтанных струях. Такого количества нарядных женщин и элегантных мужчин я не видела никогда в жизни.
Жаль только, Миа*рон не дал мне насладиться разглядыванием местных красот, увлекая в тень от раскинувшейся на втором этаже галереи.
- Будь внимательна и старайся не выделяться из толпы, - отдал он очередное распоряжение. - Хорошо помнишь, что должна делать? - зашипел мне на ухо мучитель.
- Да, - нетерпеливо отмахнулась я.
Сользнув в одну из лож, мы чинно расположившись в креслах, обитых дорогим гладким, как суэнэ, гасуэльским бархатом.
Наконец огни в зале стали гаснуть. Вспыхнуло освещение над сценой. Началось представление.
Световой круг плыл на середину сцены и туда же потащился сладкоголосый тенор, исполняющий партию главного героя. Артист изображал мага-страдальца, одержимого злым духом, заставляющего его проделывать ужасные вещи.
Фальцетом визгнули скрипки. Зал напряженно замолчал, задышав в едином ритме. Маг верещал что-то о вечной любви, преданной им за минутную слабость. Артист продолжал скулить снова и снова, переходя из одной сцены в другую. Отчаянно действуя мне на нервы, и без того взбудораженные утренней тренировкой и непривычной обстановкой. К счастью, актер был симпатичен. Он единственное, что понравилось мне во всем представлении.
В тот бесконечный вечер я поняла: классическая музыка и я, мы не совместимы. Пусть гремят барабаны, звенят дикие бубны, задавая динамичный жесткий ритм. Пусть мелодия ревет, неистово, вызывающе, дико, захлебываясь сама в себе и во все убыстряющемся ритме. Но сложные восходящие и нисходящие хроматические музыкальные ходы, манерно выстроенные музыкальные фразы, главные, побочные партии, все время заходящие на «коду», - будь они навеки неладны! Они меня усыпляют, уничтожают, заставляют голову болеть сразу во всех местах, а душу предают унынию и раздражению.
- Он неподражаем, - мурлыкал Миарон, аплодируя после очередного бесконечного пассажа. – После такого представления в него влюбится весь зал, без исключения -и мужчины, и женщины. Перед ним совершенно не возможно устоять. Ты не находишь?
Через пять минут, забывшись, я ляпнула, потирая виски:
- Долго он будет продолжать так дико выть?
- Двуликие, Одиф*фэ! Ты просто деревенщина, - насмешливо фыркнул оборотень. – Как ты можешь так отзываться об одном из лучших теноров Эдонии? От которого даже опытные женщины готовы млеть днями и ночами?
- Такую выдержку им, видимо, опыт-то и дает, - буркнула я в сторону.
По ходу пьесы главный герой пьянствовал, совращал женщин и мужчин, дрался с лучшими друзьями, убил отца, подставил брата, в результате чего тот отправился к Серой Реке. В кульминационной предфинальной сцене отравил любимую невесту. Все действия сопровождались сентиментальными плаксивыми переживаниями и нездоровой чувственностью. Перед смертью герой пытался утвердить мысль о том, что себя нужно принимать со всеми, даже темными сторонами души.
И зал, и Миа*рон были в востроге. Они внимали, не шелохнувшись.
Меня отчаянно тянуло в сон. Наконец мои мучения подошли к концу - герой скончался, под неистовый взрыв оваций в зале.
Браво!», - неслось со всех сторон.
Миа*рон аплодировал стоя. Так же жарко, как и в соседних ложах. Глаза его горели звериным флуоресцентным огнем. Вся фигура в целом отображала пережитый восторг. Казалось, он вообще забыл, для чего мы сюда явились. Надо же! Садист, торгаш и эстет – в одном лице.
Я ненавижу чувствовать себя исключенной. А стоя посреди рукоплещущей толпы, накрытой бешеным восторгом, посреди горящих глаз, разгоряченных тел, именно такой я себя и чувствовала. Как будто все, кто меня окружал, узрели прекрасные миры, а я тупо уперлась носом в глухую стену. И ни как не могу понять, в чем секрет?
Не дожидаясь, пока смолкнут восторги, накинув плащ, я покинула ложу в состоянии крайнего раздражения.
Пройдя несколько ступеней вниз, остановилась у зеркала, якобы поправляя наряд.
Руки расправляли пышный капюшон из легкой, непрозрачной материи, покрывающей голову, как шлем. Выполняющего ту же функцию, что и шляпа Миа*рона – скрывая от постороннего любопытного взгляда лицо.
Двери распахнулись. Свет ярко вспыхнул. Толпа хлынула, стекая по лестнице. Гомон голосов и сухой звук стучащих каблуков заполнили пространство.
Нужное лицо из толпы я выхватила сразу - лицо мужчины средних лет. Слишком темное, оно показалось мне неприятным, несмотря на общую правильность черт.
Рядом с ним вышагивала молодая привлекательная брюнетка в лиловом вечернем платье, одной рукой опираясь на спутника, а второй придерживаясь за витые, кованые перила. Мужчина переговаривался через плечо с кем-то из знакомых. Толпа была такой плотной, что люди, как солдаты в строю, спускались вниз плечом к плечу.
Сердце застучало в ускоренном ритме. Рука плотнее сжалась на ручке кинжала.
Дождавшись, когда трио окажется рядом, я нырнула в толпу, оказалась рядом с намеченной жертвой, и направила в сердце сталь и Силу одновременно. Острый клинок вошел в плоть, находя сердце. Моя кожа жадно впитала кровяные капли. Быстро свернувшись в сгустки под действием исходящего от руки жара, кровь не пролилась, а закрыла глубокую рану, словно тампоном.
Мгновение. И клинок вернулся на место. Людской поток увлек меня в сторону.
Спутники убитого не сразу поняли, отчего он остановился, охнув.
Толпа продолжала напирать, за спиной раздались крики, потом визг.
- Что там происходит? – спросил рядом со мной чей-то голос.
- Может, кому-то стало плохо. Здесь слишком душно, – ответил недовольный дребезжащий старушечий голос.
Я дожидалась моего хозяина в карете.
Миа*рон явился минут через пятнадцать.
- Трогай, - приказал он вознице.- Сработанно чисто. Им потребовалось время, чтобы понять, что это не сердечный приступ.
- Тогда чем ты недоволен?
- Тем, что у тебя все и всегда получает слишком гладко. Совершенство – редкая и опасная вещь в этом мире.
- Сколько ты на этом заработал? – поспешила я сменить тему.
- Много.
- А что получу за это я?
- Бриллиантовый гарнитур.
И что, скажите на милость, мне с ним делать?
Но выбирать не приходилось. Выбора у меня изначально не было.
***
- Итак, Одиф*фэ, сегодняшнее занятие будет посвящено истории. Это весьма и весьма поучительная дисциплина. Только изучивший историю жизни предков будет достоин звания образованного человека, юная маэра! - Хай*Син резко остановился. Полы мантии качнулись, вихрясь вокруг его ног. Остроконечный колпак, широкий балахон с позолоченными звездами на синем поле, делали учителя похожим на сказочных мудрых астрологов, сходства с которыми бедняга добивался всеми правдами и неправдами. – Я попрошу вас отнестись к занятию со всей возможной для вас серьезностью, ибо поднятая тема того требует. А теперь возьмите, юная маэра, в руки книгу.
Я взяла.
- Снимите кожаные застежки. И читайте. Вслух, юная маэра.
С первой частью указания я справилась легко. А вот чтение вслух было для меня, освоившей эдонианский алфавит пару месяцев назад, тяжелым испытанием. Глаза бежали по буквам, в то время как язык за ними попросту не поспевал.
«Раньше мир был совершенно иным, - гласили строки, - Его Творение или Рождение скрыто туманами времени. Согласно древним легендам, Вселенная состояла из четырех ступеней (или Миров):
1. Яви, Тварного мира, где царствуют два вида материи: органическая и не органическая, обеспечивающие Миру равновесие. Пребывая в постоянной борьбе, они противоположны друг другу, но едины. Явь населена не созданными, но порожденными существами. Тело существ, сплетенное из органики и не органики, позволяет развиваться духу любой природы, любого начала, осмелившемуся надеть белковую оболочку».
Я запнулась, бросив на учителя вопросительный взгляд. Прочитанное казалось непонятным бредом.
Но учитель, не утруждая себя комментариями, сделал знак продолжать чтение:
«2. Правь, - Мир Светлых Сущностей. Согласно легендам, Правь населенна самыми легкими душами во Вселенной, нацеленными на уничтожение первоначальных сил Хаоса. Мир имеет девять, по другим источникам - семь ярусов (небес). В Прави материя Яви нивелируется до последнего атома, в каком бы виде изначально та не была представлена».
Подавив зевок, я продолжала читать дальше:
«3. Навь, представляет собой Мир Сущностей, ждущих воплощения в Яви или пришедших из неё. Это Мир, в котором любые мысли и чувства разумных существ обретают реальное воплощение и существование. Мир кошмаров, наваждений, наслаждений, грешных и тайных желаний. Мир умерших, не нашедших покоя, то есть не попавших не в Бездну, ни в Правь, ни сумевших вновь перевоплотиться, душ.
4. Бездна. Мир огня. Последний бастион, охраняющий Высшие миры от изначального Хаоса. Пока горят Огни Бездны, Мир существует, не опасаясь Тьмы.
Все Четыре Мира Вселенной стоят на Вратах, называемых Осью Мира. Эта Ость
