Колодец и маятник.
- Выдвигаемся броском, - отрывисто сказал ротный. – Скрытно, вдоль железной дороги. Света не зажигать, голос не подавать. Местность там ненаселённая, но в посадке какие-то развалины. И дорогу бомбили. Деревья поваленные, столбы, шпалы и всякого говна полно. Короче, - под ноги смотреть. Если кто-то кости поломает, останавливаться не будем. Готовы? Бегом марш.
Луна прыгала, в тишине слышалось только тяжёлое дыхание, иногда треск ветки и стремительное шуршание сухой травы по камуфляжным штанинам.
Он держал автомат в одной руке, свободную выставляя вперёд, чтобы не наткнуться на чью-то спину, дерево или проволоку. Ноги двигались почти интуитивно, рассмотреть что-то в редких пятнах лунного света, он не успевал.
Интуиция подвела.
Шаг не нашёл опоры, он полетел вниз, ударился ногами о что-то мягкое, затем, - затылком о твёрдое – и отключился.
***
Первое, что он увидел, - была ветка. Тонкая и чёрная в светлом круге. Как будто, он смотрел на неё в монокуляр. Ветка качалась, туда-сюда. Туда-сюда. За веткой горела звезда. Разве звёзды бывают в светлом небе? Постепенно, зрение его сфокусировалось, и он понял, что ветка, на самом деле, толстая и находится очень далеко, - в конце туннеля. Вертикального туннеля.
А он находится на его дне.
Тогда он дёрнулся. Под ним что-то затрещало. В сознании вспыхнули события: ночь, бег, падение. Сердце гулко заколотилось. Толчками, отдаваясь в голове.
Он затих, опасаясь пошевелиться. Боялся боли в сломанных костях.
Боль не пришла, но вернулось обоняние, он ощутил вонь. Неужели обосрался? Стыд пересилил страх. Он попытался изменить положение тела, чтобы заглянуть под себя. Повернул голову влево – и встретился глазами с пустыми глазницами черепа.
Они сидели в одинаковых позах, - почти разложившийся труп в истлевшем камуфляже и новобранец. Их ноги были полусогнуты, плечи и подошвы «берцев» упирались в стенки колодца. Живой сильней упёрся плечами и «берцами» в стенки колодца и пополз вверх. Ему удалось преодолеть пять минут задыхающегося сердца, после чего, обдирая руки, он рухнул вниз.
***
Теперь они сидели напротив друг друга. Живой пытался разглядеть в пустых глазницах, хоть что-то, - червей, например. Но, там не было ничего. Просто два чёрных колодца пустоты, под нависающими надбровными дугами.
Сидеть было мягко. Они оба не сломали ног лишь потому, что дно устилал толстый слой прелых листьев. Падать было мягко. Живой упал ещё несколько раз, потом успокоился.
Светлый круг наверху, стал полукругом, потом серпом – и зашёл.
Живой заснул. И ему приснился сон.
Он снова стоял в Копетдаге над высохшим кяризом. Из слоя прелых листьев на дне кяриза торчали чёрно-белые иглы и острый череп, - всё, что осталось от упавшего туда дикобраза.
Во сне, живой почувствовал жажду, но не проснулся.
***
Жажда жизни была велика, но бесплодна. Он пытался ковырять стенки колодца шомполом. Но колодец был сложен почти без швов из колец, сталинского ещё, бетона, твёрдого и блестящего, как мрамор. Он стрелял вверх, понимая, что никто его не услышит. Потом рыл прелые листья, понимая, что воды под ними нет. Нашёл влажную землю и набил ею рот.
Глаз пустоты наверху очистился – ветку снесло пулями. Звезду снесло заодно, а может, её и не было.
Пустота восходила серпом, заходила серпом и закрывала глаз, проливаясь в колодец тьмой.
Влево-вправо, маятник пустоты обнажал череп.
Живой сел рядом с другим и закрыл глаза, превращаясь в мёртвого.
