Коррозия металла. Хроники одной московской школы середины 80-х.

        Это не рассказ про известную в эпоху «Перестройки» метал рок-группу и её лидера - Паука. Это рассказ именно про коррозию, как химическое явление в школьной интерпретации.  Шёл 1984 или 1985 год нашего десятого класса в московской школе N 557.  В моде тогда было всё новое, в том числе и в процессе школьного обучения. В то время одним из лидеров нестандартного преподавания школьного предмета у нас была «химичка» - Голикова Галина Михайловна. В тот раз ей пришло в голову устроить необычный открытый урок, при этом сильно не отходя от текущей  темы по химии. Только начали тогда изучать коррозию металлов. «Химичка» решила устроить настоящий суд над этой самой враждебной железу и народному хозяйству коррозией, пригласив на открытый урок директора школы и районное учебное начальство.
        Любой суд в любой стране должен иметь характерные особенности. Должен присутствовать не только судья, но и свидетели, судебный эксперт и, конечно, адвокат. Свидетелей по делу преступления «коррозии» набрали много, ну насколько хватило: у самой «химички» собственных идей, быстрых предложений по делу коррозии самих учеников класса и, с точки зрения Галины Михайловны,  -  достойных докладчиков-свидетелей из класса. Один свидетель-прокурор обвинял бы несносную коррозию в перерасходе краски для защиты народнохозяйственных объектов. Другой – в перерасходе дефицитных кадров по окраске тех самых объектов, третий -  в краже народнохозяйственного железа. Ну и так далее. Химичка назначила «свидетелей» из числа тех, кто смог бы выучить и достойно без боязни пересказать текст относительно чужой аудитории. Экспертом – и это тогда было очевидно – назначила лучшего на тот момент химика школы (Сергея К.). Ну а вашему покорному слуге досталась неблагодарная (на первый взгляд) роль адвоката. Мне было предложено творчески развивать мысль о том, что коррозия это, во-первых, естественный природный процесс, во-вторых – убийца мусора. Я тогда слишком творчески подошел к этому вопросу. Так как намечался приход на урок и районного начальства, то предварительно (за счет других тем) на уроках химии начали проводить репетиции открытого суда над коррозией. Свидетели и судья всё заучивали назубок обвинения, эксперт апофигично рассказывал что-то, что простым смертным понять было сложно. Я же каждую тренировку выдавал новую версию защиты, изменяя текст по собственному усмотрению. Мне всегда нравилось выступать на публике, если тема была и мне интересна, и допускалась возможность импровизации. Галина Михайловна позволяла в тот раз говорить мне всё, что можно.
         Подготовились, отрепетировали, но комиссия из района долго не шла. И явилась, когда уже многие стали слова подзабывать. Но тот день наступил! На задних партах разместились директор школы Карсавина Т.И. и кто-то из района. Класс гужевался ближе к середке комнаты. Выступающие – ближе к столу «химички» перед «сценой» (была у нас как бы сцена перед доской в химклассе). Вёл суд, судил, засуживал тогда эту коррозию Шура К. Как помню: очень он волновался, проговаривал фразы по два раза, был напряжен. Ответственность несколько его напрягала. Всё начали!! Пошли свидетели обвинения, потом возник вопрос: «Что за зверь это такой – «Коррозия»? Поэтому пошел химик-эксперт, который с помощью заумных непонятных таблиц авторитетно объяснил это «суду» и прочим присутствующим. Через полчаса дошла очередь и до меня. Система судебная требовала, чтобы даже и такого монстра защищал адвокат.
         Я втянул воздуха побольше в грудь и начал. Начал с того, что коррозия - это естественный природный процесс, против которого не попрёшь, который сильно не исправишь, как ни старайся. А природа мудра, зачем её действия полностью изничтожать. Тут ходил на грани - ещё немного и выпал бы из принятого тогда материализма в религию, что тогда совсем не приветствовалось. Но остановился и перешел на загнивающий уже тогда Запад и экологию. Не знаю, как сейчас, но в то время особенно Южная Европа, как сообщалось, активно загрязняла Средиземноморье использованными консервными банками.  И кто-то из европейцев подсчитал, что если бы не коррозия, то горы бы выброшенного на побережье железа показались бы над поверхностью воды. Это был сильный аргумент в пользу обиженной многими коррозии, которая активно «боролась» за экологию во всем мире, не смотря на общественный строй в государстве. Хотя могла бы – и это её минус – активнее бороться только на нашей территории. Плакаты я тогда не подготовил, поэтому носился около школьной доски с мелом, зарисовывая ужасающие картинки моря с консервными банками и неблагополучные по экологии пляжи Средиземноморья. Зря старался! Коррозия уже была заранее осуждена, и теперь предстояло вынести только формальный приговор. Что Шура К. и сделал. А мне от этого, как помню, как то стало обидно даже: уж как я старался, оправдывал!  Но против любой системы не попрёшь! Через пару дней  Галина Михайловна успокоила немного меня, сказав, что районной комиссии и директору очень нравились: и моё раскованное своеобразное выступление, и  легкость в подаче материала. А её саму присудили к передаче этого опыта проведения урока на районный уровень.
         Что касается меня, то после такого погружения в химические и биологические процессы нашей матушки-природы, я стал более трепетно относиться к её потребностям и действиям. И даже плесени порой перепадает от меня лишний кусочек хлеба на пропитание. А та, в свою очередь, помогает мне порой маркировать плохой хлебушек, который заполонил прилавки современной Москвы. А, возможно даже, что наш урок прослушали и западные шпионы: с тех пор пляжи в Южной Европе стали гораздо чище!