гаданиях (как с иными в видении или во сне), и образ Господа он (воочию) видит» (Чис. 12:8)).
Или духовный слух.
Делающий доступным для передачи языком музыки то огромное многозвучие, что открывалось Моцарту и Баху в запредельной гармонии и колоссальном звучании иных, большей частью светлых, миров. Когда, например, Моцарт преломлено, даже самые сложные свои произведения нередко воспринимал, по его словам, как панорамные, красивые и величественные картины.
Как собственно в определенной, символической форме и отразил все это Пушкин в «Пророке»:
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый Серафим
На перепутье мне явился;
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он:
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он,
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье…
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвигнул…
При этом, по всей видимости, лишь иногда и лишь в случае крайней необходимости, Светлые силы, действуя уже вне зависимости от морально-нравственных качеств того или иного человека, приоткрывают ему мгновенным воздействием запредельное. Как, к примеру, в случае со слугой пророка Елисея, что в минуту опасности вооруженного преследования пророка, мог навредить своим страхом и своими действиями Елисею, незримо защищенному в тоже время множеством Ангелов: «И сказал он (Елисей): не бойся… и молился Елисей, и говорил: Господи! Открой ему глаза, чтоб он увидел. И открыл Господь глаза слуге, и он увидел: и вот (защищая пророка), вся гора наполнена конями и колесницами огненными кругом Елисея» (4 Цар. 6:16,17).
Этим же – открытием канала духовного зрения пророка Даниила, вероятно, объясняется, к примеру, и то, что, при видении, по всей видимости, «Властителя (как называет его Даниил) народа», «только один я, Даниил, видел это видение, а бывшие со мною люди не видели этого видения; но сильный страх напал на них и они убежали, чтобы скрыться» (Дан. 10:7). Когда предстал исполинский «Властитель древнеиранского народа» перед ошеломленным пророком («от этого видения внутренности мои повернулись во мне, и не стало во мне силы» (Дан. 10:16)), великим и исполинским Существом, похожим «на сынов человеческих», чьи «очи… как горящие светильники… и глас речей его – как голос множества людей» (Дан. 10:6).
Как объясняется, по всей видимости, и факт того, что после воскрешения Христа, далеко не все видели и способны были узреть Воскресшего.
Подумав об этом я вновь вспомнил слова апостола Луки: «Сего Бог воскресил в третий день и дал Ему являться не всему народу, но свидетелям, предизбранным от Бога…» (Деян. 10:40,41).
4. Темное воздействие на природу человека.
Но ведь, как и влияние Светлых сил, – думал я, глядя на город, замерший в темном и холодном еще полумраке предрассветного часа. – И влияние сил демонических на человека и на человеческую природу сказывается нередко, по всей видимости, столь же поразительным и ошеломляющим образом. С той лишь разницей, что преследуя свои, всегда эгоистичные и губительные цели, неизменно прикрываясь при этом видимостью добра, различные большие и малые демоны – видящие дальше и понимающие больше человека – проявляют себя самым коварным и пагубным вмешательством в человеческое естество.
То производя это назойливым и навязчивым внушением, как, вероятно, в случае с Лжедмитрием, замыслив сделать его разрушительным орудием и жертвой своих губительных планов. Не только злонамеренно нашептывая ему о его якобы царском происхождении, но и гипнотически-маняще обнажая верхушку айсберга, в виде предстоящего царствования Григория Отрепьева на Руси. Лукаво умалчивая в тоже время не только о катастрофических приготовлениях могучих темных сил, готовящихся, опрокинув руками Лжедмитрия государственное устройство России на рубеже XVI-XVII веков, породить вслед трагические и смутные времена, но умалчивая и о неизбежной затем гибели самого Отрепьева в жерновах поту- и посюсторонней борьбы.
То словно «превращая» какого-то «проповедника» словно бы в «божьего» пророка. Как скажем в истории с лжепророком Елимой, что «исполненный всякого коварства и всякого злодейства», всячески противился распространению христианства, «стараясь отвратить проконсула от (христианской) веры» (Деян. 13:8,10).
То даже запредельно «вторгаясь» в физический мир, но, не опрокидывая его законы, а проявляя сквозь них иные, не ведомые нам еще законы инореального бытия. И тем самым злонамеренно «чудотворствуя», посредством того или иного человека. «Волшебствуя» подобно Симону волхву, что «волховал и изумлял народ Самарийский, выдавая себя за кого-то великого» (Деян. 8:9-11).
То «превращая» иного человека в «прозорливца», приоткрывая ему, преломлено те или иные «сокрытые тайны». Как в случае, к примеру, с одной гадалкой, что «одержимая духом прорицательным – изгнанным из нее впоследствии апостолом Павлом – через прорицание доставляла большой доход господам своим» (Деян. 16:16-19). Или действуя как с Вангой. Или как с Е. Блаватской – основательницей теософского общества конца XIX века, что по ее собственному признанию сначала слышала многочисленные стуки и голоса, затем стала «видеть» будущее, а далее, опять же действуя по научению из вне, обрела к еще большему собственному удивлению и страху, невесть откуда взявшиеся способности.
Когда в письмах сорокалетней Блаватской к сестре – В. Желиховской, признается она, что «не ей принадлежит то, что она пишет, что сама она не понимает, что с ней творится,... что говорит она и пишет об ученых и отвлеченных предметах не сама от себя – потому, что она в них «не бельмеса не понимает», – но внушает ей и «диктует некто знающий все». Или как писала Блаватская своей тете – Н. Фадеевой: «Подумай только, что я, которая ровно ничего не изучала в жизни, я, которая ни о химии, ни о физике, ни о зоологии – как есть понятия не имела – теперь пишу обо всем этом диссертации. Вхожу с учеными в диспуты и выхожу победительницей… Я не шучу, а говорю серьезно: мне страшно, потому что я не понимаю, как это делается!» («Рада Бай» В. Желиховская).
При этом демоническая сторона в конечном итоге неизменно-коварно превращает все свои безотчетные человеческие орудия, лишь в слепых исполнителей и будущие жертвы. Хотя и нелепо мнящих о себе чуть ли не как о божьих избранниках, но в тоже время, чаще всего, весьма отдаленно отстоящих от праведности и святости. Тлетворно порождая тем самым в умах удивленных сограждан губительные сомнения и колебания в вере. Как, скажем, и стали этими безотчетными орудиями темных сил сотни и тысячи наших соотечественников, вступив на рубеже 1990-х годов на путь «целительства» и оккультизма; идя по нему, к несчастью, и до сих пор. Жадно обогащаясь, обольщая и отрывая множество современников от светлых вероисповеданий. Тлетворно насаждая магию, лжеверования, астрологию, сектантство, а то и вовсе – скрытое или явное демонопоклонство.
5. Следую ли?... Смог ли бы?...
Неожиданно, чуть блеснувшие где-то вдали, первые, еще весьма слабые отсветы, точно «вернувшегося» в мир солнца, вывели меня из задумчивого оцепенения.
– Пять часов утра не лучшее время для размышлений. – сказал я сам себе нарочито бодрым голосом, зябко поеживаясь среди пустынной улицы. И улыбнувшись холодному северному утру, внезапно распростершему свои первые солнечные лучи над безмятежно, совсем по-детски спокойно спящим городом, вновь подумал:
«Ну, а все-таки… следую ли и я в полной мере заветам Христа? Двигаюсь ли и я в той же мере навстречу Ангельским силам по «шаткому мосту жизни»? Сливаются ли и мои собственные усилия с усилиями сил Света в той полноте и в той мере, что, если бы случилось оказаться во время Воскресения Спасителя Его современником, то смог ли бы и я, оказаться среди тех пятисот его современников, что сподобились лицезреть Воскресшего?...
Следую ли?... Смог ли бы?...»
