И. А. Мурзин, как и его боевые гвардейцы-товарищи, в числе первых прорываются на улицы гитлеровской столицы, где продолжаются кровопролитные бои, где за каждым углом поджидает смерть.
Наконец-то второго мая 1945 года столичный гарнизон капитулирует, а восьмого мая 1945 года от имени советского военного командования маршал Победы Г. К. Жуков подписывает акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии.
Принято считать, что на этом конец Отечественной войне и конец нашим бесчисленным жертвам. Но на самом деле это не так.
В то время, когда царила всеобщая эйфория и кое-кто оставлял свои «автографы» на стенах поверженного рейхстага, прославленный корпус (к другим замечательным именам прибавилось и еще одно – теперь уже именуется не иначе, как Киевско-Берлинский), где, естественно, находился и мой отец, летел на помощь восставшим пражанам, находившимся по-прежнему под сапогом фашистских захватчиков, которые не признали акт о безоговорочной капитуляции и сдавать без боя Прагу не собирались. Танкисты летели туда, понимая, что там кого-то из них ждет смерть. А умирать, когда объявлена победа, особенно тяжело и особенно не хочется. Но приказ Ставки Верховного Главнокомандования есть приказ, а они, то есть воинские приказы, не обсуждаются, а исполняются.
Восьмого мая танковый корпус, совершив из Берлина стремительный марш-бросок в несколько сот километров, оказывается под Прагой и вступает в еще один кровопролитный бой. Ранним утром девятого мая 1945 года танки уже на улицах Праги: гвардия «выкуривает» отчаянно сопротивляющихся гитлеровцев.
Как и прежде, танк моего отца на самом опасном участке боевых действий. Тут-то и ставится окончательная точка в воинской биографии Ивана Андреевича Мурзина. Ставится жирнющая точка, от которой меня бросает, когда читаю, в дрожь.
Вот как вспоминает об этом эпизоде отец (воспроизвожу по памяти, оставшейся с детства):
— По моему танку так шваркнули, что я потерял сознание… Очнулся через несколько дней… В военном госпитале.
В самом деле, хорошо «шваркнули»: отец получил не только ранения, а и тяжелейшую контузию, в результате чего военным врачам понадобилось для его восстановления больше года. Следовательно, по-настоящему война для отца закончилась лишь в июне 1946-го, то есть тогда, когда с пустым вещмешком за плечами он вернулся на родную уральскую землю, в семью.
