"...Можете себе представить мой ужас, когда прошлой ночью, лежа без сна и размышляя о ее трагической смерти, я внезапно услышала в тишине тот самый тихий свист..."
А.Конан Дойл «Пестрая лента»
Глава 1.
Я девочка. И мне лет десять...
Детство мое проходило в компании пацанов. Ничего странного в этом не было, так как с самого рождения меня «опекали» два брата. Родной - Валёк - старше меня на четыре года, и, так сказать, «кузен» Андрейка - мой ровесник. Наличие таких «воспитателей» наложило неизгладимый отпечаток как на мое, не всегда прилежное, поведение, так и на мой внешний облик.
Девчонки — одноклассницы уже «женихались». У этого было две стороны. Хорошая — это то, что мальчишки носили им портфели, и плохая — что этими же школьными сумками им зачастую перепадало то по головам, то по спинам, да стоит заметить, что и за косы их нередко дергали (крайнее проявление симпатии).
Я же была пацан пацаном. Только наличие на моей голове тоненьких, туго заплетенных мамой, косичек и обязательная, в те годы, школьная форма (коричневое платье с ажурными вязанными воротничком, манжетами и кружевной передник) напоминали окружающим о моей девчачьей сущности. Моя тогдашняя мечта иметь короткую стрижку «под мальчика» была неосуществима, так как родители были категорически против этого, и мне приходилось терпеть банты на своей голове. Во время, свободное от занятий в школе (стоит заметить, что училась я на "отлично") и музыкалке, как правило, на каникулах , я старалась всем своим видом походить на друзей. Шорты, футболки и, в дополнение к ним, почти всегда разбитые в кровь худые коленки.
Игры у нас с мальчишками были разные, зачастую , не безобидные. Одной из любимых забав нашей ватаги была игра в «партизан». Мама, работая секретарем, справила на печатной машинке из листов ватмана всем «документы», с указанием званий и должностей. Среди нас были и начальник отряда, и подрывник, и медсестра, и много других. Валёк, как самый старший (разумеется, он и стал начальником отряда), сделал из ластика печать с пятиконечной звездой, и обмакивая ее в фиолетовые чернила, которые были в каждом доме, так как писали мы тогда перьевыми ручками, заверил всем удостоверения. Я была медсестрой, со всеми необходимыми атрибутами — сумкой с красным крестом, нарукавной повязкой и каким-то колпаком на голове, который считался медицинской шапочкой. Вроде бы все достаточно подробно описала. Но как вы увидите позже, мои обязанности в отряде никак не повлияли на произошедшее далее...
В пяти минутах ходьбы от наших «хрущоб» хвойный лес. Как только сошел снег и немного подсохла земля, на общем совете отряда было принято решение копать землянку - штаб. Вооружившись, кто плоскими палками (обломками досок), кто совками для мусора, а кому повезло — и лопатами, не покладая рук копали яму, а затем делали подкоп в стену, считая, что, именно, так должно выглядеть помещение штаба.
Моей задачей было ближе к обеду обежать дома мальчишек и принести всем еду. Вернулась я тогда с сумкой, полной провизии. В ней было все, что дали мне родители, которым подолгу приходилось объяснять, почему их чада не могут прийти домой обедать. Это и картошка в «мундирах», и бутерброды с маслом, щедро посыпанные сахаром, и, даже, нарезанная колесиками колбаса (от мамы Витька, папа которого работал большим начальником и их семья могла позволить себе такие деликатесы).
- Братва, налетай! - зычно крикнула я, разложив на припасенных листах газеты «Известия» наш незамысловатый обед.
До «налетай» прошло еще немало времени, так как пока пацаны вылезли из ямы, которую к этому времени уже укрепляли досками, пока кое-как вымыли руки из канистры с водой, которую кто-то принес из дома. А тут еще Ванька побежал домой и сказал: «Я на пять секунд. Подождите меня. Не пожалеете».
Мальчишки расселись кто на пеньки, а кто прямо на землю и стали ждать, немало заинтригованные, возвращения Вани. Я почему-то подумала, что он отправился за едой, так как родителей дома у него не было, и, соответственно, мне никто не открыл дверей и провианта не собрал. Спустя минут десять на горизонте замаячил знакомый силуэт.
Когда Ванька приблизился, стало видно, что в руке он держит авоську, на дне которой покоится какой-то цилиндрический предмет, тщательно завернутый в газетную бумагу.
«Граната», - подумала я.
Глава 2.
Иван извлек из сумки содержимое. Пока он разворачивал газету, выражение его лица стало таким, что ему очень подошло бы определение «хитрющая морда». И вот Ваня, как фокусник, демонстрирует предметы в своих руках. То, что в одной был газетный ком, это понятно. А во второй... Во второй была бутылка с неизвестной мутноватой жидкостью.
- Ну, как вам? - вопросил гордый Иван.
- Оффигеть!.. - послышались восторженные отзывы «посвященных».
Я же недоумевала. Но мне очень скоро и близко предстояло познакомиться с содержимым сосуда.
В те времена очень многие «гнали». Самогон. За самогоноварение даже было предусмотрено какое-то наказание. Но это не влияло на самогонщиков, они просто стали делать это за крепко закрытыми дверьми. Но ни замкнутые двери, ни окна не могли встать на пути распространения жуткого запаха, позже узнала его название - «сивушного».
Так как в нашей семье этим никто не промышлял, то, разумеется, я никогда не видела этого напитка, по виду немного напомнившего мне молочную сыворотку. Не знала я и насколько он противный и крепкий. Да и немудрено - лет-то мне было.
- Андрюх, тащи посуду! - скомандовал мой брат Валёк.
Андрейка, выполняя команду старшего и по возрасту, и по "званию", поплелся к ближайшему кусту, под которым уже давно существовал тайник нашего отряда. Там можно было найти алюминиевые и эмалированные с отколотыми боками кружки, газеты, свечи, спички, да и еще много чего интересного и нужного в нашей «партизанской» жизни. Кружки расставили на краю импровизированного стола, а Ванька, по-хозяйски, стал разливать по ним принесенный напиток, и в мою белую с клубничкой на боку кружку тоже. Валёк не проявлял никакого беспокойства по этому поводу, да и все остальные молчали. Так что, когда прозвучал призыв «ну, давайте по сто фронтовых», я ни секунды не раздумывая, опрокинула содержимое в рот.
Наверное, не нужно говорить вам, что в тот момент я просто потеряла дар речи. Я не могла дышать. У меня «горело» все. И язык, и горло, и все в животе. Валёк, чувствуя, что «дело пахнет керосином» бросился к канистре с водой, налил полную кружку и дал мне. Пила я жадно, огромными глотками, но жжение во рту не проходило, а вонь в носу стояла такая, что я задыхалась от собственного запаха. Огнедышащий дракон. Не меньше.
Мальчишки выпив и крякнув, типа от удовольствия или собственной значимости и взрослости, приступили к еде. Ели с аппетитом, нагулянным работой на свежем воздухе. Я же не могла даже смотреть на еду и, лишь, тихонько сидела на пеньке и прислушивалась к тому, что происходило в моем организме. Ничего хорошего там не было. Я боролась с тошнотой, стараясь вдыхать как можно глубже, но воздуха мне, по-прежнему, не хватало.
- Валюш, ты как? - поинтересовался у меня Валек, заметив мою бледность. Цвет лица у меня был, как мне, спустя много лет, рассказала мама, бледно желтый с зеленоватыми пятнами.
- Плохо... - едва выдавив слово, я опять согнулась от боли и нового приступа удушья.
К нам подошел Андрей, и они решили проводить меня домой и передать на попечение мамы. А так как от обоих мальчишек исходил «аромат» совсем не французского одеколона, то боясь скорой расправы, они не стали заходить в квартиру, а приставив меня, чуть живую, к двери и нажав кнопку звонка, быстренько ретировались. Инстинкт самосохранения, так сказать.
Мама была в шоке. Родители были, конечно, закалены нашими с братом бесконечными выходками, но здесь мать не выдержала и заплакала в голос.
- Все, хватит! Допрыгалась красавица! Неделя домашнего ареста. Никаких игр, прогулок и телевизоров.
- Мам! Пппочччему? - пыталась я что-либо понять в сказанном, но не могла. Во-первых, в голове моей были «опилки», а во-вторых меня никогда не наказывали. Наказания — это прерогатива старшего брата. Например, когда я лет в семь, накурилась папирос в его компании, то попало ему, потому как я — маленькая, а он - «балбес» и плохо смотрит за сестрой.
- Потому...Потому что ты уже большая и должна отвечать за свои поступки, - глотая слезы произнесла мама с кухни, где она уже разводила марганцовку для промывания моего желудка.
Мне стало немного легче. Умывшись, я легла в постель, и забылась тяжелым сном. В голове, как эхо маминых слов звучало «домашний арест...арест...».
Проспала я до самого утра. Когда вышла из комнаты, то поняла, что дома никого нет. И Валька тоже. Где же они?
На кухонном столе лежала записка «Мы уехали на базар. Завтрак на плите. Вытри пыль и протри пол. Никаких развлечений». Я читала и как-будто слышала железный тон маминого голоса, выносящего мне приговор.
Во дворе раздавались голоса ребят. Но я даже не стала подходить к окну, чтобы лишний раз не расстраиваться.
Переделав все дела, я с надеждой стала ждать родителей, рассчитывая, что они сменят гнев на милость, и я смогу вернуться к привычному времяпровождению, только без хулиганства, конечно.
Но при виде мамы я поняла, что скорого прощения ждать не приходится. Во всяком случае, сегодня. Значит нужно искать себе занятие. Раз телевизор нельзя смотреть, значит остаются книги. Можно было бы повязать немного, но любовью к этому занятию я не пылала, хотя вязала неплохо.
Я подошла к книжному шкафу и стала перебирать книги, выбирая что бы мне почитать. Макаренко. Гайдар. А. Толстой. Вот моя любимая «Республика ШКИД».
- Почитай Конан Дойла. Про Шерлока Холмса. Интересные рассказы, - посоветовал мне Валек. При этом он опустил глаза и тихонько добавил, - Прости, Валюш! Я пытался объяснить маме, что это я виноват, но она как-будто не слышит. И знаешь, так странно, что меня, вообще, не ругали за вчерашнее.
Взяв с полки рекомендованную книгу я поплелась к себе в комнату.
Глава 3.
Открыла книжку. Начала читать первый попавшийся рассказ. Внимание было рассеянным, и я практически ничего не понимала. Сделав вывод, что он должно быть не из лучших, я перелистнула страницы и приступила к изучению оглавления. Принцип выбора следующего произведения был неоригинален. Мне очень понравились два названия: «Голубой карбункул» и «Пестрая лента». На этих рассказах я и остановила свой выбор. Начала с «карбункула», потому как меня немало заинтересовало само слово, значения которого я не знала, но было оно очень забавным, ну, мне так казалось. Что уж я поняла в этом рассказе, а что не очень, а что и совсем не поняла, но очень понравился мне этот метод дедукции от Шерлока Холмса.
В перерывах между чтением я пыталась всячески себя развлекать и старалась не думать о несправедливости произошедшего. Моя уверенность в том, что была виновата не я, а брат, была непоколебима.
После ужина родители ушли в гости к родителям Андрея (маминой сестре и ее мужу). Недалеко. В соседний дом. О том, чтобы ослушаться маму не могло быть и речи, поэтому я пребывала дома в гордом
