почти не надеясь найти что-нибудь съестное.
Подавленный всем увиденным Оскол осторожно вошёл в открытые ворота крепости. Большой дом, в котором жил воевода, и остальные строения были целы, но казались совершенно безжизненными. Внутри крепости было пустынно и не было видно погибших. Его взгляд привлёк рассыпанный в пыли овёс и на его счастье до сих пор не склёванный птицами. Оскол горстями хватал зёрна овса вместе с пылью и бросал их в подол своей рубашки.
- Ты цево делаешь, а? – Раздался сзади него детский голос.
Оскол обернулся. Перед ним стоял маленький, чисто одетый мальчик в сафьяновых сапожках.
- А цево ты такой глязный? – Шепелявя и не выговаривая букву «р», мальчишка присел перед Осколом на корточки.
- Овёс, вот… - растерялся Оскол.
- Мама, мама! – Закричал малыш. – Здесь мальцик глязный.
Из безжизненного дома выбежала красивая боярыня и два суровых воина. Не заметив опасности, она успокоилась:
- Юрик, иди ко мне!
Но Юрий продолжал сидеть и смотреть на Оскола. Оскол, прижав посильнее подол рубашки, чтобы не просыпать грязные зёрна осторожно встал с земли.
Воины подошли ближе, и один из них спросил:
- Ты один, или ещё взрослые здесь есть?
- Один. Овёс вот… - Не зная зачем, повторил Оскол.
- А что же ты один здесь бродишь? Живешь где?
- Жил там. – Кивнул головой в сторону бывшего дома Оскол. – Да дом даны сожгли. Теперь отца жду – отец должен скоро вернуться. Его воевода Земидар к князю послал с вестью о данах.
- Не Раковором его, случайно, звали?
Оскол молча кивнул головой.
- Не дождёшься ты его, брат. – Воин крепко взялся руками за плечи Оскола. – Убили его даны. Как зовут-то тебя?
- О-оскол. – Задрожал голос у мальчишки, и он не заметил, как из подола его рубашки тонкая струйка собранного вместе с пылью овса посыпалась на землю.
- А люди есть здесь ещё?
У опустошённого от скорбной вести Оскола в горле возник горький ком, он не мог произнести и слова и, поэтому, только молча отрицательно покачал головой.
- Мезислав, дай парню хлеба – голодный он. – Воин тяжело вздохнул. – Значит, ладью здесь мы не найдём.
Мезислав принёс кусок хлеба и протянул его Осколу. Несмотря на голод, он неторопливо начал откусывать и жевать.
- Я говорил тебе, Честимысл, что дальше нужно ладью искать. Два дня зря потеряли…
- Да, - согласился Честимысл, - надо к ваграм пробираться – там точно ладью найдём.
- У меня ладья есть. – Оторвался от куска хлеба Оскол. – Она в камнях спрятана. Ладья небольшая, но всех нас выдержит. И под парусом ходко бежит.
Честимысл и Мезислав переглянулись.
- Сколько серебра возьмёшь за ладью? – Спросил Мезислав.
Оскол помотал головой:
- Я её просто так не продам.
- А как?..
- Возьмите меня с собой. Пропаду я здесь один.
- Чего ж не взять? Возьмём, но только дорога у нас будет долгая и трудная. Выдержишь?
- А Юрик выдержит?
Честимысл усмехнулся:
- Ладно, верю, что сможешь…
Так просто повернулась судьба Оскола. И теперь он сидел в ладье вместе с новыми знакомыми и смотрел на заливисто смеющегося Юрика, для которого плавание по морю было новым впечатлением в познавании мира: качка ладьи на волнах, пролетевшая рядом чайка, случайно попавшие брызги воды от большой волны, ударившей по носу ладьи, хлопки паруса при порывах ветра и даже два корабля появившиеся на горизонте и плывущие им наперерез.
Честимысл и Мезислав напряжённо вглядывались в приближающиеся корабли. Молодое и острое зрение Оскола первым разглядело чудищ на носах кораблей.
- Ладьи данов это! – Воскликнул Оскол.
Умила ахнула и, прижав к себе Юрия, загородила его собой от приближающихся драккаров.
- Не уйдём. – Заметил Мезислав.
- Поворачивай к берегу – там мель! Скомандовал Оскол. - Им там не проплыть.
- Ну, мореход! – Удивлённо помотал головой Честимысл, но ладью повернул к берегу, как сказал Оскол.
Как не ходко бежала по волнам ладья, расстояние между славянами и данами сокращалось. Недалеко от бурунов, указывающих на край отмели, свистнули первые стрелы и пробили парус.
- Держи руль! – Крикнул Честимысл Осколу, а сам начал доставать лук.- Мезислав, рулевого подстрелить надо.
Оскол, осторожно выглядывая из-за края борта, увидел, что метко посланные в ближайший драккар стрелы вызвали у данов суету, и драккар со всего хода налетел на мель.
- Попали! – Радостно воскликнул Мезислав.
Второй драккар сбросил парус и отвернул от мели, и с обоих кораблей данов в сторону ладьи вылетели стрелы.
- Поберегись! – Услышал Оскол, как за его спиной крикнул Честимысл.
Оскол сжался в комочек а как смог прижался к борту ладьи. Он почувствовал, как вздрагивала ладья от попавших в неё стрел. Он слышал, как со стуком они втыкались в её борта. Раздался плач Юрия, но стрел уже больше не было. Оскол осторожно выглянул из-за борта. Драккары остались далеко позади и, судя по всему, не собирались дальше преследовать ладью, а может - просто не могли.
Оскол оглянулся – повсюду в бортах ладьи торчали стрелы, а на дне ладьи, пронзённые стрелами, лежали Честимысл, Мезислав и Умила. Под Умилой раздавался глухой плач Юрия, которая загородила его от смерти своим телом, да так и умерла, прижав сына к ладье.
Оскол проскользнул между погибшими к Умиле и, стараясь не глядеть ей в безжизненные глаза, вытащил Юрия.
- Ну что ты, что ты. – Прижал он Юрия к себе. – Не плачь, ты же будущий воин.
- Ма-амку у-уби-и-или. – Рыдал, не останавливаясь, мальчик.
- Перестань, не плачь. Вот у меня отца даны убили – я ведь не плачу. – А у самого после этих слов задрожали губы и на глазах появились слёзы.
Оскол осторожно, чтобы не видел Юрий, вытер ладонью свои глаза, а тот всхлипывал всё реже и реже. Наконец он совсем перестал рыдать.
- Всё? Не будешь больше плакать? Эх ты, Юрик-Рюрик.
Юрик улыбнулся – видно ему понравилось, как его обозвал Оскол, и поэтому повторил:
- Юлик-Люлик, Юлик-Люлик!
- Что делать-то будем дальше, Юрик-Рюрик, а? Куда тебя везти?
- Туда. – Произвольно махнул рукой Юрий.
- Туда нельзя, там даны.
- Тогда туда. – Показал малец в другую сторону.
- А что там?
- Не знаю.
- Вот и я не знаю. – Вздохнул Оскол. – Солнце вон уже спать собралось. Давай я тебе постель сооружу и прикрою тебя получше, а то ночью на воде холодно. А завтра придумаем чего-нибудь.
От солнца над горизонтом остался один кусочек. Ветер стих, и парус безжизненно повис. Ладья монотонно покачивалась с бока на бок, и под это покачивание Юрий заснул. Оскол, глядя на безмятежно спящего мальца, размышлял о дне завтрашнем: «Если вернуться назад – то там всё разрушили даны, и неизвестно – появились ли там бодричи? А может даны ещё там? А может плыть к другим племенам: ваграм или полабам? С голоду умереть не дадут, но жить с чужими людьми не мёд. А может ладью подать? Да кто же у него её купит – возрастом не вышел. Могут просто отобрать. Не все же такие как Честимысл и Мезислав». Оскол ненароком посмотрел на убитых: «Продать… А что говорил Мезислав про серебро, когда предлагал купить у него ладью?»
Оскол осторожно обшарил Мезислава, но ничего не нашёл. К Умиле он подойти побоялся и начал ощупывать Честимысла. Под рубашкой он нащупал мешочек с серебряными монетами, которые забрал себе – пригодятся.
Солнце уже зашло, и в наступившей темноте у Оскола сами собой начали закрываться глаза – и он заснул.
- Побил их кто-то. Видишь, сколько стрел утыкано. – Услышал Оскол сквозь сон и открыл глаза.
Было уже светло, и в его ладье находились воины, похожие друг на друга. У всех бороды и головы были чисто выбриты, и у всех на макушке торчал длинный клок волос, да свисали длинные усы, концы которых висели ниже подбородка. Одеты они были в белые льняные портки и такую же белую рубашку. Это были не бодричи - ведь бодричи не брились. Среди всех выделялся один своим властным видом и уверенным взглядом. Никаких украшений он не имел кроме массивной золотой серьги в мочке правого уха. Непривычный вид воинов насторожил Оскола и он непроизвольно загородил собой Юрия.
- Чего испугался? Кто это вас?..
- А вы кто?
- Мы-то? – Усмехнулся незнакомец. – Мы руяне, а я их князь Рус. Вот смотрим - ладья посреди моря одна-одинёшенька, стрелами утыканная – решили проверить. Кого ты там загораживаешь?
Князь подошёл ближе и увидел Юрия:
- Брат?
Оскол замотал головой:
- Не-а, вон мать его лежит. Даны за нами гнались.
Рус прошёл к Умиле и нагнулся, рассматривая её:
- Вот это кто!
- Красивая. – Скабрезно хихикнул один из воинов позади князя. – Если бы была живая, то я бы с удовольствием её ноги себе на плечи положил и побаловался бы с ней ночку.
Рус развернулся и одним ударом в ухо сбил паскудника с ног:
- Не сметь охальничать!.. Княжна она, да притом мёртвая. А над мёртвыми – сам знаешь…
Как наяву он вспомнил свою первую встречу с ней. Несколько лет назад его быстроходные ладьи с воинами догнали в море медленно плывущую тяжело гружённую ладью под парусом. На ладье, увидев догоняющих, начали спешно одевать кольчуги и выставили щиты. На некоторых щитах была нарисована голова коня. С щитами с таким изображением воевали бодричи. Рус подождал, пока его ладья приблизилась к ладье чужаков так, что стало возможно различать лица, вышел на нос своей ладьи и громко крикнул:
- Я – князь руян Рус, по прозванию Бравлин. А вы кто? Не бодричи случаем?
На ладье пожилой невысокий мужичонка, выставив вперёд свою седую бороду и расталкивая окружающих его воинов, выкатился вперёд:
- Будь здоров, князь! Моё имя Мошко´. Может помнишь меня? Мы с Вятко у тебя были. А сейчас плывём из Новаграда от Гостомысла с товаром. Есть среди нас и бодричи, но в основном – словене мы с Ильменя.
- Как не помнить – помню. Хороший воевода Вятко. Богатую добычу мы с ним взяли у ромеев. Мои воины часто вспоминают этот поход. Помню и Гостомысла, как привечал он меня с дружиной. Ради Вятко освобождаю вас от подати – плывите дальше с миром.
На ладье опустили щиты, и князь за спинами воинов разглядел красивую девушку. Она без боязни смотрела на руян, и в этом взгляде чувствовалось величие.
- Как зовут тебя, красавица? Оставайся с нами. Любой из нас готов взять тебя в жёны.
Девица горделиво вскинула голову:
- Я дочь князя Гостомысла!
- Поздно уже, князь. – Добавил Мошко. – Сосватана она уже за Годослава из княжеской семьи бодричей.
И вот теперь она лежала у его ног со стрелой в груди, и её голубые глаза безжизненно смотрели в небо.
Он аккуратно ладонью закрыл ей глаза:
- Перенесите погибших на нашу ладью – похороним их с честью.
Князь вернулся к спящему Юрию и взял его – сонного на руки. Малец проснулся и спросонья начал тереть себе глаза кулаками.
- Как зовут-то тебя, княжич?
- Люлик. – Ответил Юрий.
- Люлик? – Удивился Рус.
- Нет, Люлик.
- А-а, Рюрик! – Мальчишка утвердительно кивнул головой. – Ну, Рюрик - так Рюрик. Хочешь воином вырасти и за мать отомстить?
- Да.
- Возьмите и меня. Я тоже хочу воином вырасти. – Взмолился Оскол. – А ладью мою можете себе взять.
- Хорошим воином стать – много пота надо пролить. Не пожалеешь?
Оскол посуровел лицом:
- Мне сказали, что моего отца тоже даны убили. Если не я, то кто за отца отомстит?
Князь внимательно, оценивая, окинул взглядом Оскола:
- Как зовут-то тебя?
- Осколом кличут.
- Тогда перелезай к нам на ладью. – Рус повернулся к воинам. - Привяжите его ладью к нашей.
Так просто решился вопрос о будущем,
