бутылка! Таких я еще не видел! Вино, конечно, так себе, обычная кислятина, зато как смотрится!..»
«…Может быть, взять еще тортик?.. Нет, лучше воздержусь! А то я уже в джинсы не влезаю…»
«Слушай, а пиво-то как подорожало! На три банки может не хватить!..»
«Ну надо же! Во всем магазине нет лаврового листа! Безобразие!..»
Изо всех сил зажмурившись, несколько раз встряхиваю головой, но ничего не помогает. Нет, это, в конце концов, невыносимо! Почти бегом направляюсь в сторону касс. Выбрав ту, где поменьше людей, пристраиваюсь в спину высокой женщине в светлом плаще, которая в этот самый момент мысленно пересчитывает продукты в своей корзинке, лихорадочно прикидывая, хватит ли ей денег за все заплатить. Наконец, еще раз для верности заглянув в свой кошелек, она ненадолго успокаивается.
Молодая девчонка за кассой, окинув ее равнодушным взглядом («У, сучка крашеная! Самой, небось, под шестьдесят, а все туда же - молодится!»), заученным движением начинает выуживать продукты из корзины, по одному поднося их к сканеру со штрих-кодом. Тот отвечает ей послушным попискиванием. Цифры, цифры, цифры… («А набрала-то, набрала! Чтоб ты подавилась этими пельменями, падла!»)
Наконец, расчет окончен, и девчонка одаривает женщину дежурной улыбкой:
- Спасибо за покупку! Заходите еще!
Та отходит от кассы, скептически разглядывая ценник.
- Молодой человек, вам пакет нужен? - я не сразу соображаю, что вопрос обращен ко мне, несколько раз быстро киваю. («Тю, притырочный какой-то! Он что, с луны свалился?») При этом девчонка даже не смотрит в мою сторону. Рука механически перекладывает мои покупки из корзинки в пакет. Снова у меня в ушах нескончаемый ряд цифр… Кажется, моя голова скоро лопнет от цифр!
- С вас триста двадцать пять рублей сорок копеек.
Пока я лихорадочно роюсь в портмоне, кассирша мысленно награждает меня еще одной не слишком лестной для меня характеристикой: «Как пить дать, холостяк! И как он только жрет всю эту блевотину!»
Наконец, со всеми формальностями покончено, и я со всех ног мчусь на улицу. Скорей-скорей, подальше от этой стервы за кассой, не забывшей протараторить мне в спину свое «Спасибо за покупку!», подальше от всех этих покупателей с их дурацкими мыслями, мимо форменных мальчиков у дверей… Скорей! На воздух!
Только оказавшись за пределами магазина, начинаю понемногу приходить в себя. Гул в голове, наконец, умолкает, но я, как бы не веря своему счастью, несколько минут стою, прислонившись лбом к влажной стене («Боже! Какое облегчение!»), пока какая-то незнакомая старушка не останавливается возле меня, участливо заглядывая в лицо:
- Молодой человек, вам плохо?
- Нет-нет, все в порядке.
Она отходит, но как бы нехотя, несколько раз оглядывается, недоверчиво покачивая головою, и тогда я, чтоб не привлекать к себе внимания, чуть ли не бегом устремляюсь в противоположную сторону. Кровь бухает в висках, как будто в моей голове работает целая насосная станция. Черт возьми! Такого со мной еще не было! Что ж это получается, мне уже и в магазин нельзя сходить! Да что магазин! Для меня теперь любое закрытое пространство с большим количеством людей ничуть не лучше камеры пыток! Приятная перспектива, ничего не скажешь!..
Я настолько удручен этим открытием, что чуть не проскакиваю нужный мне поворот. Да, похоже, случилось именно то, чего я больше всего опасался! Мой дар начинает выходить из-под контроля. С каждым днем (нет, с каждым часом!) он становится все более неуправляем! Надо срочно что-то предпринимать!
Я еле сдерживаюсь. Я иду, даже не глядя себе под ноги. И только у самого дома вдруг вспоминаю, что забыл купить Тобику его любимой колбасы. Ладно, там, кажется, еще остался кусок. До завтра как-нибудь протянет!..
Впрочем, я недолго предаюсь унынию. Дома, после плотного ужина (не иначе, как по счастливому стечению обстоятельств я приобрёл в магазине именно котлеты по-киевски, и они, вопреки прогнозам этой дуры за кассой, оказались вполне съедобными), мои мысли принимают несколько иной оборот. В конце концов, все, что со мной сегодня произошло - далеко не смертельно. И вообще, в любом деле наряду с отрицательными надо видеть и свои положительные стороны. Ну что с того, что с появлением у меня экстрасенсорных способностей я стал испытывать некоторые неудобства в быту. Зато теперь я могу с легкостью проникать в мысли других людей, предугадывать их планы и на основе этого продумывать свои тактические шаги. Я могу на какое-то время стать - в полном смысле этого слова - на место любого из них и, узнав всю его подноготную, решить для себя, нужно ли мне и впредь поддерживать отношения с этим человеком или, наоборот, будет гораздо безопаснее не иметь с ним вообще никаких дел. Неужели это не стоит того, чтобы поступиться некоторыми своими привычками!
Вдохновленный этими мыслями, я даже не поленился помыть накопившуюся за три дня посуду. Журчание воды и сытое ворчание разлегшегося на подоконнике Тобика (вдобавок к последнему куску любительской я от широты души угостил его также половиной своей киевской котлеты, принятой им с большой благодарностью) действовали на меня умиротворяюще. Нет, ну в самом деле, стоит ли так расстраиваться из-за пустяков! По здравому рассуждению, продукты ведь можно покупать и в ларьке. Или раз в неделю прогуляться на рынок. Подумаешь! Не велика потеря. Отказался же я от посещения заводской столовой… Хотя то, что я испытал тогда в столовой, не идет, конечно, ни в какое сравнение с тем, что мне довелось пережить сегодня. Тогда, помнится, было лишь слабое потрескивание в ушах и легкое головокружение. Кажется, что-то похожее я пару раз почувствовал вчера в «Белоснежке» и даже не придал этому значения. И это при том, что людей в кафе было немногим меньше, чем в магазине… Черт! Выходит, мое предположение подтверждается: то, что находится внутри меня, неуклонно набирает силу, ширится, растет и, вполне возможно, когда-нибудь полностью выйдет у меня из повиновения. И что тогда? Да, действительно, ЧТО тогда?..
Покончив с посудой, я, словно убегая от кого-то, быстро прошел в зал и, плюхнувшись на диван, с остервенением щелкнул кнопкой телевизионного пульта. На экране тут же привычно замелькали какие-то бородатые люди в камуфляже с автоматами наперевес. Шла программа новостей. Взволнованный голос диктора, с трудом прорываясь сквозь разрывы шрапнели, сообщал, что на восточных границах России снова ведутся бои за раздел каких-то уже много раз поделенных территорий.
Через минуту вооруженных людей сменили кадры с раскуроченными железнодорожными путями и лежащим на боку составом. Рядом сгрудилось несколько машин «скорой помощи», санитары в голубых спецовках вытаскивали кого-то из-под обломков вагона. А на первом плане испуганный человек в форме железнодорожника, уставившись прямо перед собой остановившимся взглядом, бубнил что-то про то, что это не просто несчастный случай, что не исключена возможность террористического акта.
И вновь смена кадров. Напротив друг друга за столом наш президент и министр обороны. Последний, подавшись всем телом вперед, с жаром говорит о внезапно обострившихся отношениях с западными партнерами, о необходимости как можно скорей разгадать стратегию наших политических противников, чтобы принять необходимые меры к скорейшему урегулированию международных отношений…
Неожиданно меня разбирает смех. Интересно, что бы запели все эти важные господа в безупречных костюмах, когда б узнали, что в какой-то сотне километров от них есть человек, способный без особого труда разгадать тайны их западных партнеров, просчитать на десять шагов вперед коварные планы всех политических противников. Да что там говорить! Я мог бы так же спокойно проникнуть в мысли самого что ни на есть засекреченного агента ЦРУ или Моссада, с легкостью спутать карты любому новоявленному Бен Ладану, вздумай он снова где-нибудь объявиться…
Да-а, если б они только знали! Я был бы сейчас персоной грата, первым человеком после президента, с меня бы пылинки сдували, берегли как зеницу ока. А как бы охотились за мной западные разведки!.. Хотя, если трезво разобраться, ничего хорошего в этом, конечно, нет. Возможно, сейчас я бы уже лежал где-нибудь с простреленным черепом или кормил рыб на дне Серебрянки.
От всех этих мыслей меня даже пот холодный прошиб. Нет, уж лучше мне со своим даром сидеть да помалкивать. Мало того, что я человек, в общем-то, аполитичный, я и в международной обстановке довольно слабо разбираюсь. Ну, как, в самом деле, я смогу решать все эти мировые проблемы, когда и со своими-то разобраться не в силах!
Я выключил телевизор, в раздражении прошелся по комнате. Взгляд упал на стол с сиротливо лежащей на нем стопкой эскизов. Вот о чем сейчас следовало бы подумать! О моем так и не доведенном до ума рисунке. Проклятье! Неужели я так быстро сдамся? Ведь решился же я снова на этот чертов эксперимент по переселению душ. Ха! Хорошо сказано! Переселение душ… Ну, а что, разве не так? По-моему, эти мои путешествия из одного тела в другое и есть самая настоящая реинкарнация. Даже странно, что раньше это как-то не приходило мне в голову. Да-да, именно так! И я не какой-нибудь тайный соглядатай, жалкий вуайерист, а исследователь глубин человеческой души, старающийся разобраться, понять, что там, за гранью… Вот и сегодня я отправился в свое путешествие вовсе не из праздного любопытства, а чтобы лучше узнать человека, который мне сейчас очень дорог… Ну, и что же я выяснил? То, что Таня все еще меня любит, но при этом панически боится близости со мной? Да, прямо скажем, не густо. Вот уж верно говорят, чужая душа потемки! И даже мой дар, как выясняется, не такой уж большой помощник в этом деле. Он только позволяет на короткое время проникнуть в мысли, в сущность интересующего меня объекта, а что случится с ним потом, через день, через час или уже в следующие пять минут, мне уже, увы, не доступно…
Я вышел на балкон, закурил. Небо, почти очистившись от туч, прямо на глазах меняло свой цвет, из синего переливаясь в темно-фиолетовый. Двор внизу блестел, как облизанный, и был виден весь как на ладони, только в местах, перечеркнутых длинными тенями от деревьев, от низких карнизов над дверями подъездов, уже безраздельно
