мобильник, на мониторе которого осталось, и вновь преобразилось то событие, да отразились те самые блики холодного отлива, от которых и помутит того, кто и взглянет.
Он проходил мимо Лауры, конечно же, обратив внимание, ну как не обратить внимание на красоту эффектную, но и красоту уж истинно природного розлива. Но и прошёл мимо, подходя уже к ней, чтобы также, но вряд ли обратив внимание на неё, да и пройти мимо, мимо и выйти из клуба, да и ускакать на северо-восток за тот самый пологий холм. Но..., изгиб судьбы, как необъяснимый поворот реки-времени...
- Так это Вы? - то был голос искренности и удивления, который извергнул он, притормозив, остановившись резко, что и обернулоись все, ибо все и были весь во внимание.
- Да, это я. - отвечала Сарюна, согласно кивнув слегка.
- Так Вы учитесь?
- Да. учусь, учусь готовить для всех... - отвечала неопределённо она на, можно сказать, вполне определённый вопрос.
- Я как-то не очень понимаю Ваш ответ. Но... - и как будто замялся этот носитель тайны, навеянный мраком, когда надо, истинное воплощение чудовища, как воинственный монстр. - Конечно, Ваше право отвечать тому, кто спрашивает без разрешения.
- Нет, почему же. Я впервые поварю, готовлю еду для всех. Сейчас это моя прямая обязанность.
- А-а, но понятно..., но разрешите Вас на танец, если можно, на классический вальс? - вот так, да изменив круто тему, говорил он, говорил не громко, но так, что был услышан теми, кто и стоял невдалеке, хотя, кажется и услышали все.
- Да, конечно... - голос её был тих.
Взоры всех были устремлены в одну точку. Почти все были уверены в том, что он встретил свою знакомую, кроме Ники. А красавица Лаура так и вскинула удивлённые, изумлённые брови, но в расширенных глазах которой огней такой эмоции лишь оттенили нечто другое, другое, что высветилось неожиданно бледным заревом зависти. Никто не заметил.
Могла ли Сарюна предположить такое даже самым смелым предсказанием, но явилось это нежданно феерическим откровением истины данного момента. Как будто получала она в этот миг внезапно, но вожделенно даруемое покровительство, что так и было воспринято всеми, как и есть без всяких оговорок. И потому она вершине, и потому она оказалась неожиданно увенчанной королевой бала!
Тем временем он, слывущий монстром, на миг оставив Сарюну в ожидании ли, шёл, подходил к сцене, где диск-жокей, увлекшись происходящим, пока так и не подобрал музыку зажигательных огней. И говорил он тихо ведущему дискотеки, похлопывая дружески по плечу, что тот лишь радостно кивал, а затем и поставил что-то такое под заказ, что и устремится чарующими звуками по пространству клуба, по пространству светлых аур. Но никто не знает звуки предстоящего вальса ли. Пока никто...
Было ли это схоже с музыкой "короля вальса" Иоганна Штрауса? Нет, не его "Сказки Венского леса" и не его "Весенние голоса", и не "Вальсы любви" Иоганнеса Брамса, и не "Грустный вальс" Эдварда Грига. Лилась музыка в идиллической гармонии духового и инструментального, которая и не звучала здесь никогда под сводами сельского клуба, в котором и старалась молодёжь подтягиваться к городу соответствующим набором. Чарующие, о-о едва ль воздушные звуки вальса искреннего, сокровенно прекрасного, как светлой ауры чистый свет! И где такую вытащил диск-жокей?!
Она почувствовала какую-то странность его руки, рук, когда и прикоснулся, и прикоснулись. Чувство будто в объятиях такого непередаваемого, невыразимо душевного комфорта. Было ли с ней такое? И долго искать ответ в движении танцующего мига. Но неужели эти руки могут всегда свершить стремительно неотразимые движения из кунфу, каратэ, свергающие, низвергающие, повергающие...?
И закружились в не очень быстром темпе...
Да, они были достойны друг друга в волнующе трепетной кульминации захватывающего, запоминающегося момента, как откровение истины, что и сверкнёт бесценным бриллиантом по долгой, долгой дороге жизни, и освещая, и даря тепло.
Спутник по танцу, этот таинственный всадник, и вёл её уверенно по волне трепетно вдохновенной, над фейерверком цветисто ярких огней восхищения, да и зависти одновременно. Ну, а каковой же была она?
Сарюна в изящно плавном кружении - как воплощение парящей лёгкости изысканных граций велением мерно заливистого такта, как возвышенно поэтизированное выражение определённых строгих линий венского вальса, как сама утончённость величавой статности лебединой, как дыхание лирики фантастически пленительной, как реющий полёт идеального стандарта. Но кто увидит смешение тихой грусти в сверкании искр манящей надежды на взлёте, что и отразятся мерцающим бликом от слезы невольной...?
8
Продолжение следует.
