ребят. «.
Ему показалось, что голос командира дрогнул...
В какую-то секунду он успел осмотреться и увидеть около себя «поленницу» из нескольких заряженных РПГ-16.
Ответил командиру: «Ладно, постараюсь. Оружие есть. Только ребят из пулемета побили. Всех...».
Затем вывключил смартфон, взял один из РПГ, пересиливая боль, пристроил его в просвете-бойнице между мешками с песком, из которых была сложена массивная стена баррикады.
И сейчас же услышал очередь, пули глухо застучали по доскам, мешкам, покрышкам на блок-посту... Он пригнулся...
Значит, патроны к пулемету у нациковы, все же, были...
Но вот, очереди стихли.
Он посмотрел в бойницу.
«Мста», стоящая в неполной сотне метров, представляла собой отличную цель.
И Владимир, тщательно наведя раструб РПГ на самоходную гаубицу, нажал на спусковой крючок...
Ревуще-шелестящий выстрел, на мгновение, оглушил, реактивная граната вылетела на струе пламени и пороховых газов из ствола гранатомета и полетела к «Мсте». А через несколько секунд — уже ударила, как и рассчитывал Владимир, в низ орудийной маски, погнув ее и заклинив ствол.
Выстрелы прекратились, но зато он услышал усилившийся гул двигателя САУ и скрежет гусениц, пришедших в движение.
Передняя «Мста» двинулась вперед, поползла к баррикаде блок-поста, надвигаясь угрожающей квадратной громадой, ее пулемет теперь сек, не смолкая, огненные точки вылетали из его ствола и неслись к блок-посту, разрывая мешки с песком, ломая деревянные щиты, разьрасывая резиновые «бублики» старых покрышек...
Владимир выбросил из бойницы пустой РПГ, вставил туда следующую «трубу» - перезаряжать гранатомет време6ни не было.
Снова тщательно прицелился, сделал, в уме, поправку на движение самоходки, вычстрелил — и кумулятивная граната рассекла броню корпуса «Мсты», ударила раскаленными газами внутрь — и там, очевидно, что-то загорелось, так как огромная стальная машина задымилась — сначала лениво, а потом — все гуще, гуще...
В ее корпусе и башне откинулись крышки люков — и оттуда полезли укрские вояки...
Владимир, без сожаления, дождался, пока они выползут на броню — и разрядил в них третий гранатомет.
В грохоте разрыва потонули рокот двигателя и лязг гусениц второй самоходки, которая сдавала назад, одновременно поворачиваясь, чтобы «накрыть» своими тяжелыми снарядами баррикаду.
У Владимира Смолина оставалось еще два РПГ.
Он вставил в свою амбразуру уже четвертый и сейчас выжидал, нацеливая массивную тяжелую «дудку».
Затем выстрелил — и граната разорвалась над моторным отделением «Мсты».
Самоходка остановилась, густо и плотно задымила, из ее люков также полезли «герои»... И пятую, последнюю, гранату ополченец послал в подставленный ему в неоконченном повороте правый борт «Мсты». Граната оторвала гаубице два опорных катка, пробила броню и подожгла боеукладку.
Внутри массивного корпуса, будто, гулко и тяжело вздохнул великан, огромную САУ качнуло, высокая угловатая башня, будто, приподнялась — и вновь опустилась на корпус — неровно, нелепо, уронив на длинную свою переднюю часть ствол орудия...
Но по баррикаде продолжали бить пули — это экипаж гаубицы, успевший выскочить и залечь неподалеку, вел огонь из своих автоматов, а, возможно, и из снятого с самоходки пулемета.
А у него не оставалось больше гранатометов...
Он сполз ниже, ощущая, как при резком движении ударила по мозгу боль. Но сейчас ему было наплевать на нее.
Он, почти не осматриваясь, нашарил рукой, рядом с собой, «Калашников», дослал в ствол первый патрон — и. Поднявшись, оперев ствол на край стены баррикады, нажал на спуск.
Автомат забился в руках, заговорил: «Та-та-та-та-тах... Та-та-тах...»...
Но, видимо, магазин в этом автомате был неполным — патроны быстро кончились.
А с левой стороны дороги, из-за «зеленки», послышался надрывный гул, который не мог предвещать ему ничего хорошего, ибо был до боли знаком — это был гул мотора БТРа и он, конечно, шел на подмогу украм...
И снова Владимира захлестнула та же, безысходная, безсильная ярость...
Он пригнулся под все еще летящими к баррикаде очередями, присел за стеной, прислонившись к ней спиной...
И тут же увидел еще один «АКМ», обматерил себя за секундный нервный срыв и взял автомат в руки и снова поднялся на ноги, досылая в ствол патрон.
И снова нажал на спуск...
И вместо «Та-та-тах...» услышал: «Б-бах! Ш-ш-шурх... Б-бах! Ш-ш-шурх... Б-бах! Ш-ш-шурх...».
Оглушая его этим «Б-бах! Ш-ш-шурх...», из-за его спины стрелял «Град», стрелял из всех стволов, а впереди уже грохотали разрывы первых ракет, превращая все вокруг в океан огня, накрывая ливнем осколков обе подбитые им САУ, экипаж второй самоходки и «зеленку» вместе с ревущим за ней БТРом...
И, прикрываясь от разлетавшихся далеко в стороны осколков, Владимир, снова, опустился привалился спиной к мешкам с песком — и уже не поднимался, слыша. Как впиваются в баррикаду осколки «своих» ракет, как свистят они у него над головой...
А затем, когда «Град» отстрелялся, он увидел бегущих к нему ополченцев...
И...
Радостно, счастливо улыбнулся...
И, вдруг, святые, радостные слезы ручьем потекли из его глаз...
И, утирая эти слезы выпачканными в земле и копоти рукамми, он услышал голос голос радио-диктора, доносящийся из открытой кабюины «Града»: «На юго-востоке продолжается установленное Минским договором перемирие. Жители городов Новоросси, наконец, могут спать спокойно...
А теперь - по просьбе бойцов северо-западного блок-поста передаем песню Софии Ротару «Надежда»...».
