семье от первого брака. Младшенький брат Иван трагически погиб. Видно, Марина повторяла судьбу Софии, их матери. У той тоже поначалу не сложилась жизнь.
Любовь Марины и Степы. Кость в горле.
В Даниловке, по соседству с ними жил Степан. Он влюбился в стройную, симпатичную подругу детства, Марину (мою прабабку). Как узнала об их романе богатая родня, то начали плакать, умолять сына опомниться, за ум взяться. «Побаловался с девкой, то ничего, дело молодое, но чтобы жениться – нет на то родительского благословления. Проклянем, на порог не пустим!»,- вопили старики, не слушая объяснений сына. Любовь, то все глупость одна. Блажь. Жрать захочешь, сразу за разум возьмешься. Да поздно будет. По миру голь тебя пустит. Безприданица ведьма! Все свое травки собирает, сушит. Для чего? Молчишь. Присушили тебя. Совсем обезумел…»,- вещали в один голос Мазепины -семья Степы) своему непутевому сыну.
Такое событие, как сватовство богатого к нищей стало достоянием общественности. Мнение людей в селе разделилось. Везде, всюду обсуждалась проблема, судьба влюбленных. На суд людей были вытащены все достоинства и недостатки этого союза. Всем была понятна логика родителей Степана. «Работник, то какой, этот Степа! Высокий, сильный, прямо богатырь. Красив, богат, весел, добрый»,- расстраивались те, мимо рта, которых проскочил лакомый кусочек.
«Эх, отдали бы за него дочку»,- срывалось иногда с языка у завистливых односельчан. Марфа и Пятро (родители Степки) не хотели ничего иметь с нищей родней. Ни для того они родили, растили своего сыночка. Ни выгодной партией была батрачка Марина. Ушел из дома к любимой, как нож в спину всадил им родной сын. На прощание, стоя на пороге, смахивая слезы, он упрямо твердил: «Без Марины мне нет места на земле. Я вас люблю, понимаю, благодарен за заботу, но будьте милосердны. Поймите, счастье ни в деньгах, богатстве».
Жизнь повидавшие, по крупицам собиравшие, тяжелым трудом «богатство» зажиточные Марфа и Пятро не могли согласиться с доводами сына. Признать его правоту, это бы значило, что они, старики глупцы! Значит, зря рвали жилы на тяжелой работе, недосыпали, во многих радостях отказывая, что бы дать всласть в будущем пожить и себе и деткам, внукам. Год за годом собирали деньги, что бы было все свое. Вон их труд: лошади, коровы, валы, птица. У них есть лучшая одежда, обувь, мебель. Ни стыдно гостей пригласить. Хорошо запречь упряжку лошадей да с гиком нестись по местечку Королина. Жить начали хорошо ни сразу, ведь сами были из худого рода. А теперь вот разбогатели на зависть всем, даже хитрым, богатым жидам ( евреем) Признать правду сына, равносильно тому, что убить себя. Значит, их труд был зря, если можно быть счастливыми с куском хлеба, в холщевой рубахе, лаптях. Такого не могли позволить себе даже очень любящие родители!
Были порушен закон Бога для людей. Мазепа считал потери. И тогда пришло зло. Оно поселилось на сундаках с добром богачей. Злая сила подпитывалась энергией: раздоров, осуждения, клеветы и ненависти. Люто возненавидели Мазепы и Степу, и Марину и весь их род голыдьбы.
«Не видит сын хитрости этих змеюк. Всю жизнь бездельничали, а теперь в раз хотят нас по миру пустить, обольстила ведьма Марина парня, опаила дурманом, навела порчу. Разве о такой партии мы мечтали. Что толку с ее красоты: косы, вьются змеиные до полу, да конапушки по лицу, что яйца птиц лесных. Ни зря дочка змеи Софии бегает по березняку. За хворостом, ягодами, грибами говорит. Знаем, что она там делает. Шабаш ведьм ее влечет. Найти бы на нее управу. Надо сходить к Наталье в Добринь или в Калинковичи к цыганке ведунье. Может быть помогут: зелье отворотное кровинушке, Степушке даст. Пришла бы погибель этим тварям!» - исходили злобой стареющие родители Степана.
«Гонение влюбленных»
Началось гонение влюбленных. Его отец, мать, все родственники богатого рода, заявили, что Степан им не будет родней. Верный своим чувствам парень жил с возлюбленной Маришкой. До конца своих дней не смирились старики. Рождение дочки Саши (бабушки Сони) не смягчило их сердца. Наоборот еще больше усилило ненависть. Родственные, кровные узы уже никто не мог соединить. Годами не прекращалась тяжба с имуществом.
В районном суде постановили: имущество ( необходимое для жизни молодой семьи) передать тому, кто выкупит марку. Важные детали этого дела: богачи привезли вершителям судеб - судьям, забитую свинью, подарки дорогие. Мариша, ничего не принесла судьям. Она пришла с ребенком на руках. Выкупить, естественно, нищенке эту марку было не с чего. Ну, а богачи заполучили все Степино наследство. Никто не знает, как им спалось, кушалось, веселилось, когда родной сын простудился и слег. Работы много было, а кушать чем Бог пошлет.
«Семья моих родителей жила у добрых людей в страшной нужде. Вот эта хата, что стоит возле Мишки Снегиря, подарок добрых односельчан. Сейчас эта Панычка пьет, побирается, а люди разное, нехорошо о ней говорят, что пьяная она такое творит… Бог, ведь, все видит.
- Смотри в окошко. Видишь, зашла к тетке Вере. Она сейчас к нам придет. Будет здесь сидеть и говорить, что я ее сестра должна ей помогать. Надо будет покормить, да еще с собой дать»,- Всякий раз вспоминала бабушка давнюю обиду. Нелегко было ей вычеркнуть давнюю боль из сердца, как не старалась.
« Деревенские будни»
Зимой всегда была работа. Вон сколько пера из птицы. Только успевай обдирать перышки. Помню, как пух щекотал ноздри. Мы смеялись, чихали, прикрывая рот. Покупали продукты очень мало. В хозяев должно быть все свое. К осени набирали вес, жирели гуси, индюшата, качки, качуры ( утки), куры. Оставляли птицу на развод, несушек, а остальных убивали на мясо. Что зря переводить корм, старое мясо жесткое. Полные закрома, погреба овощей, фруктов.
Держали коров, телят на откорм, что бы продать бычка, а телочку оставляли обычно. По утрам люди спешили с ведрами молока, что бы сдать приемщику. Так и жили. Что- то для себя оставляли, а излишки государству.
В деревне, каждый человек в своей семье, имеет обязанности. Часто это тяжелый, изнуряющий труд. Еще не вставало солнце, а отец с матерью топили печку. В ней они пекли блины, жарили яичницу. Когда разгорались поленья, ставили чыгуны с пищей. Самые большие были с водой и мелкой картошкой, бураками, гарбузами (тыквой) Это на целый день был корм для свиней, птицы. Емками (ухватами) ловко управлялись батьки (родители), доставая дымящую пищу из дышещего жаром зева печки. Я до сих пор, вспоминая детство, ощущаю этот аромат, наваристый, неповторимый вкус.
Детство. Как здорово расслабиться всей семье за столом, кушая блюда ни покупные полуфабрикаты, а свои, приготовленные с любовью. Это умение готовить, угостить близких людей, гостей я несу через всю свою жизнь. Печка, грубки были центром в сельском доме. Даже наши гости усаживались возле них, что бы обсудить дела, услышать новости. Прежде, чем закрыть вьюшку (заслонку), убеждались, что нет головешки ( не сгоревшее бревно). Закрывали тогда, когда полная печка была красных огней (так сохраняли тепло). Главное, что бы не было ( чада) угарного газа. И, все равно травились газом и ни раз, но отходили. Стучало в висках, болела голова. Без времени ведь не умрешь!
В детстве я очень много болела. Болеть было хорошо. Меня освобождали от всех обязанностей, работы по дому. Знай себе отдыхай, слова приятные, забота родных людей, которым в «здоровые» дни некогда со мной поговорить, сказку почитать.
« Излишняя опека не приводит к добру»
Родители меня всегда одевали в несколько одежек, как капусту. Я бы рада побегать, но тяжело, неудобно. Болезни были разные: инфекционные, простудные, но и мнимые. Да, правы были родители полагающие, что я ела сосульки, чтобы не идти в школу. Но, только отчасти. Все это происходило на подсознательном уровне. С малых лет у меня была куча дел, моих обязанностей. Уборка в доме, во дворе, мытье посуды, полов. Часто я била посуду. После этого мама жестоко меня избивала. Быть может, она считала, что такой метод воспитания мне на пользу? Скорее всего, не в силах снять внутренне, раздражение, она это делала неосознанно. Меня всегда удивляло, почему мама не наказывала практически мою сестру, брата? Ее приводило в бешенство, что ее муж, наш отец, вечерами выпивал. Дел полно, а мы веселимся! Отец играл больше со мной.
« Взросление. Новые обязанности»
Он, дурачась, возил меня спине, словно лошадка, покупал шоколадки? Когда подросли брат и сестра, папа больше уделял внимания им. Ничего, я для всех была уже «взрослой дылдой» Брат Костя появился ни сразу, и был долгожданным ребенком. Для меня это еще значило, что я вообще не могу играть, разве что украдкой. Качать в колыбели младенца, стирать пеленки, штанишки было возложено на 11 летнего подростка – меня. Раньше ведь не было памперсов. Какашки вытряхнешь из штанишек, пеленок и, сполоснешь несколько раз в воде, натрешь мылом. Естественно мама, бабушка тоже стирали, смотрели за Костиком. Без дела я не сидела, помогая взрослым: куры, утки, корова, разная живность, а еще прополки, окучивание огородных культур. Всего и не перечислишь.
Как-то пошли мы на канаву (маленькая речка) вместе с баб Соней. Несли полные тазы белья. Тяжелая ноша, а отдыхать нельзя. Не принято было нежиться. Суровость во всем была. Полощу я белье, мылом намыливаю, да об свои ноги хлещу, между ступней, что есть мочи. Мелочь разную вручную потрем или на терке стиральной доски. Большие вещи лучще прать об ноги. Пару раз я вместе с скользким мылом падала в реку. Дитем, по сути, я тогда была. Бабушка была рядом всегда со мной. Она вытаскивала меня испуганную, ревущую из неглубокой речушки. « Что же ты ныряешь? Утонешь глупая», - причитала расстроенная бабуля. « Так я уронила мыло. Боялась, что будете ругать. Полезла рукой в воду. Хотела его достать», - объясняла я случившееся старшим. Хлоп. Хлоп. Звуки стиральщиц разносятся на всю округу. А это болотистая местность вокруг речки Мытва (ее притока). Услышат, увидят нас рыбы, которые плавали в зеленоватой воде. Сосед Севастьян, да другие мужики, иногда мой отец Павел таскали их удочкой или сетями. Хороший рыбный ужин получался. Когда пересыхала река, мы отправлялись пацанки девочки ловить вьюнов. Это устрица черная, с желтым брюшком, скользкая.
Грязь потрескалась, как наши пятки, подошвы на босых ногах. Мы всматриваемся в скользкую, жирную землю, ищем дырочки. Сложив руки совком, быстро с силой вонзаем в норку вьюна. Есть. Он зажатый в нежной детской ладони. Мы все боимся щекотки, но ради такого дела терпим. В сапогах из грязи,( чоботах) гордо шагаем каждый к своему дому, неся улов. Смотрите, мы уже кормим семью, не зря хлеб едим. Вьюны извиваются, им больно. Тогда, об этом никто не вел речи.
В большой миске отмываем от грязи рыбу. Слив воду, густо посыпаем солью. Так надо.
Через какое-то время снова споласкиваем ее и, кладем на горячую сковороду. На подсолнечном масле, с икрой она вкусна. Но мне почему-то не хотелось ее есть. Жалко.
Мы ищем Ну, еще водилось множество водоплавающих птиц, были буслы. Важно эта птица переставляла свои чырвоные боты (красные сапожки) по болоту. Ноги, если кто не понял. Пищи здесь для нее, цаплей, других птах всегда было в изобилии. Сегодня и годы детства
