Куриные грудки

Сегодня с утра я жарил на сковороде куриные грудки и разговаривал с ними. «С кем это вы разговариваете, Рамсес Геннадьевич?» - спросил меня находящийся поблизости Тутанхамон Ферапонтович. «Вы мне не поверите,  Тутанхамон Ферапонтович,» - ответил я - «но тем не менее это так». «Как?» - заинтересованно спросил Тутанхамон Ферапонтович. «Вы, естественно и разумеется, не поверите, но...». «Что «но»?» - нетерпеливо заерзал на стуле Тутанхамон Ферапонтович. «Вы, само собой, не поверите, Тутанхамон Ферапонтович, но разговариваю я с теми самыми куриными грудками, которых в данный момент жарю на сковороде...».
«Что прямо с теми же самыми?» - разочарованно спросил Тутанхамон Ферапонтович, и в интонации его появились грусть и тоска. Он напряженно ждал моего ответа, надеясь, как на последний шанс, что я отвечу, что это все же не те самые куриные грудки, которые я в данный момент жарю, а какие-то другие. Но я не дал ему этого последнего шанса и ответил, что это те же самые куриные грудки. Тогда Тутанхамон Ферапонтович совсем приуныл и пробурчал: «Да. Я, действительно, не поверю...,» - таким тоном, каким можно было произнести: «Я — конченый человек».
Но тут масла в огонь подлил также находившийся случайно поблизости Яхмос Борисович. Он сказал: «А вы знаете,  Тутанхамон Ферапонтович, а я верю в то, что нам говорит Рамсес Геннадьевич».
«А я теряю интерес ко всякому предмету, Яхмос Борисович, если нахожу в нем что-то иррациональное или мистическое. Понимаете ли вы?!» - возвысил голос Тутанхамон Ферапонтович, и в этом восклицании было что-то надрывное, почти отчаянное - «Я так устроен...,» - и он понурил голову.
«Я вас прекрасно понимаю, Тутанхамон Ферапонтович...,» - начал было Яхмос Борисович. Но Тутанхамон Ферапонтович перебил его: «Нет! Вы не можете меня понять! Вам не дано... ! Это трагедия человека, который смотрит на мир, как водитель танка...,» - и он, закрыв свое лицо руками, казалось, что сейчас разразится рыданиями.
«Что значит: как водитель танка?» - недоуменно поднял брови как-то неожиданно также случившийся рядом Тутмос Владимирович. «Это значит, что через узкую горизонтальную щель,» - пояснил Тутанхамон Ферапонтович, убрав руки от лица.
«Так что ж вам мешает смотреть шире?» - вопросила жена Тутмоса Владимировича Хатшепсут Владимировна. Тутанхамон Ферапонтович после длинной театральной паузы, покачав философски головой, не менее театрально глубоко вздохнув, произнес: «Женщинам таких вещей не понять».
«А как водитель какого конкретно танка вы смотрите на мир, дядя Тутик?» - поинтересовался Хеопс — сын Тутмоса Владимировича — который увлекался военной техникой.
Тутанхамон Ферапонтович задумался. Он не ожидал такого вопроса. «Я отвечу тебе об этом в «Жестянке»,» - сказал он. «Жестянкой» назывался его раздел на одном из сайтов, открытом для продвинутых в области нравственности детей, которым весь остальной интернет был запрещен.
Хеопс же, весьма обрадовавшись, что дядя Тутик в предложенной теме не шарит, начал разглагольствовать ему обо всех когда либо существовавших танках, начиная с использованных при взятии Казани Иваном Грозным и кончая сегодняшним днем.
Я решил перевести разговор на другую тему. Это было попыткой развеять депрессию Тутанхамона Ферапонтовича и внести в дискуссию новую струю. Я начал разговор об автомобилях. Но Тутанхамон Ферапонтович сию же минуту меня перебил: «Я не могу ездить на автомобилях! Не могу! Не могу!» - и вслед за этими словами он нервно застучал кулаками по столу.
«Почему, Тутанхамон Ферапонтович?» - поинтересовался Яхмос Борисович, который был профессиональным водителем. «Потому что я должен контролировать и предвидеть всё. Абсолютно всё, что мне предстоит!» - задрал нос Тутанхамон Ферапонтович.
«Ну и что?» - не понял Яхмос Борисович. «Нет. Вы опять не врубились, Яхмос Борисович. Я должен обеспечить абсолютную стопроцентную безопасность, не предусматривающую никаких случайностей».
Однако, Яхмос Борисович, хотя и являлся профессиональным водителем, но непоправимо тупил.
«Вы не понимаете, не понимаете, Яхмос Борисович!» - заорал вдруг неестественно высоким голосом Тутанхамон Ферапонтович – «Я не смогу ездить на машине, если я не проверил предварительно ее подушку безопасности...». «Ну и как вы ее проверите, Тутанхамон Ферапонтович?» - недоуменно спросил профессиональный водитель Яхмос Борисович.
«Я должен всякую машину обо что-нибудь ударить,» - вскричал Тутанхамон Ферапонтович – «прежде, чем на ней ехать!». «Но ведь после этого придется менять подушку и ремонтировать машину...,» - резонно возразил Яхмос Борисович. «А иначе я не могу ездить! Не должен! Не имею права!» - переживал и портил себе нервную систему Тутанхамон Ферапонтович – «Я обязан прожить еще множество лет, я должен все предусматривать, все проверять, всё предвидеть!».
Яхмос Борисович был в ступоре. Для него, как для профессионального водителя, такая постановка вопроса, видимо, была в новинку.
Тогда я снова попытался перевести разговор а другую тему. «Слушайте, Тутанхамон Ферапонтович,» - сказал я – «давайте попробуем на моей даче на мангале изжарить куриные грудки!». «И что это даст?» - недоуменно поднял брови Тутанхамон Ферапонтович, хотя, конечно же, начал догадываться, что я имел ввиду.
«Так, там все по-настоящему. Это вам не кухня. И, возможно, там они с вами заговорят, и вы поверите». «Так вы говорите, Рамсес Геннадьевич, что они и здесь с вами разговаривают... . Но я ведь не верю!». «Ну так а вы не допускаете вероятности, Тутанхамон Ферапонтович, что я просто прикалываюсь?».
После того, как я это произнес, вид Тутанхамона Ферапонтовича сделался крайне удручен. Он покачал головой и, несколько помолчав, сказал назидательно: «Все бы вам, Рамсес Геннадьевич, прикалываться... . А нет бы вместо черного и пошлого юмора приложить свои способности к чему-то полезному и позитивному!».
«Понимаете ли, Тутанхамон Ферапонтович,» - ответил я,- «вы свой вкус отождествляете с истиной и добром. Поэтому то, что вам нравится, мы называете светлым и добрым, а то, что не нравится – темным и мрачным».
Но это был уже разговор на другую тему и не касался матерной ругани куриных грудок, а также вождения автомобиля Тутанхамоном Ферапонтовичем.
В следующую субботу/воскресенье Тутанхамон Ферапонтович, а также Тутмос Владимирович и Хатшепсут Владимировна с детьми пожаловали ко мне на дачу. Тутанхамон Ферапонтович развел в мангале костер и долго умиротворенно смотрел на огонь. Это была его стихия. В молодости он частенько грешил пироманией, и с его знаниями в этой области сейчас бы его, наверное, взяли на работу в какую-нибудь террористическую организацию.
Наконец дрова прогорели, образовались угли. Тутанхамон Ферапонтович с неспешной важностью профессионала заложил на квадратную решетку куриные грудки и поставил их на мангал.
После этого прошло буквально несколько десятков секунд. «Б...дь, ё...ный в рот!» - сказали куриные грудки.  Тутанхамон Ферапонтович не понял, что они сказали, и продолжал их ожесточенно жарить. Но они при этом продолжали с ним ожесточенно разговаривать. Жир шипел и капал на угли. А вместе с тем раздавалась несусветная четырехэтажная ругань.
«Мама, они матеряться,» - округлил глаза Хеопс. «Действительно,» - скорчил презрительное выражение Тутмос Владимирович. Хатшепсут Владимировна взяла за руку и увела подальше от мангала их маленькую дочку Клеопатру.
Тутанхамон Ферапонтович жарил и сокрушался: «Я – в танке! Я ничего не слышу».
«Когда у вас день рождения, Тутанхамон Ферапонтович?» - поинтересовался Тутмос Владимирович – «Я подарю вам старинный танкистский шлем. Помните, какие в советские времена любили носить пацаны. У меня такой где-то валялся. Надо отыскать».
«Узкая горизонтальная щель!» - продолжал терзать себя Тутанхамон Ферапонтович – «Четвертого января у меня день рождения. Да! Обязательно подарите мне такой шлем, Тутмос Владимирович. Я непременно буду его носить».
«Вы бы лучше пообщались с узкой вертикальной щелью, Тутанхамон Ферапонтович,» - посоветовал я ему.
«Фу, какой детский сад!» - брезгливо фыркнул Тутмос Владимирович.
«Вы пошлите по поводу очень серьезных вещей, Рамсес Геннадьевич!» - взвился Тутанхамон Ферапонтович – «Вы даже сами не подозреваете, насколько серьезных!» - и он резким движением перевернул решетку с куриными грудками.
Что началось после этого в плане их высказываний, я бы даже не смог воспроизвести. Таких выражений не знают, наверное, даже прорабы в той фирме, где я работал инженером.
Хатшепсут Владимировна слава богу с маленькой Клеопатрой к тому времени отошла еще дальше и собирала опята.
Мы сидели, ели изжаренные Тутанхамоном Ферапонтовичем грудки, выпивали и рассуждали о высоких материях: ну в общем, каждый – о своем.
Начало смеркаться. Заборчик у меня был не плотный и низенький, а фонарь за ним горел тусклый, поэтому то, что за ним происходило, в принципе было видно, но как-то не однозначно, смутно.
Я услышал там какие-то странные звуки и обернулся посмотреть. В первый момент я насторожился, во второй удивился, а в третий испытал непреодолимое желание подойти ближе и разглядеть.
Дело в том, что я увидел примерно на полметра выше забора пристально уставленные на меня (именно на меня, а не, скажем, на Тутанхамона Ферапонтовича) глаза.
Но прежде, чем приступить к исполнению своей столь настоятельно возникшей потребности, я все же предпочел, оставаясь еще некоторое время сидящим на стуле, понаблюдать за тем необычным явлением, которое передо мной предстало.
Для человеческих глаз это было слишком высоко. Да и вокруг них не было белого пятна лица, соответственно я имел дело с мордой животного.
Известно, что человеческое восприятие состоит из собственно объекта, который перед нами, и окраски, которую вносит наше сознание. Кроме того, мы разделяем все видимое на значимое для нас и фоновое.
Так вот, в конкретном случае итогом всей этой жульнической деятельности моего мозга относительно глаз за забором и того, в чем они были укреплены, стал... пес. Обыкновенная собака породы бультерьер.
Такой неожиданный результирующий гештальт показался мне занятным, и я все оттягивал и оттягивал момент установления истины путем перемещения на пару десятков метров в сторону забора.
У меня возник вопрос, а на чем же сидит этот зверь, раз возвышается над забором. Машина там что ли стоит, а он — на ее крыше? Другого ничего в голову не приходило. Но я, вроде, не слышал никаких автомобильных звуков. Да и зачем, собственно, сажать пса на крышу машины?
И вдруг мне показалось, что у бультерьера за спиной образовались крылья, и он взмахнул ими, словно собираясь сорваться и улететь.
И что-то сразу прибавилось к предыдущему образу, недавно сформированному, и стало мучить меня, потому что я его чувствовал просто как тяжесть, но никак не мог разобраться, что оно из себя представляет.
«Что вы так внимательно туда уставились, Рамсес Геннадьевич?» - поинтересовался  Тутанхамон Ферапонтович, дожевывая кусок курицы, отхлебывая своей любимой сливовой настойки и закуривая.
Я, как будто, проснулся и не в первую секунду въехал в смысл его вопросительной фразы.
«Что вы видите там за забором,