теперь пустыня, где был океан теперь Сельва, её питают подземные источники.
Хамелонцы изменили себе, но не месту и не времени происхождения! В день затмения, в день Чёрного Фавна повторяется акт передачи жизни. Время сохранилось, место сохранилось. Они будто ждут, что однажды море вернётся, на мощном хвосте вырастет широкий плавник, и драки станут обратно – играми без особой цели, без страшной, сладострастной мечты.
6.
Закладкой на строительном каталоге лежал доллар. На долларе сидел настоящий хамелеон, зверушка Бена, вполне успешно имитируя окрас. И вдруг... Ладно бы мотылёк, невзрачная, обыкновенная муха! Хамелеончик выстрелил языком, страница дёрнулась, окрасилась оранжевым светом заката и вся маскировка полетела к чертям!
Хамелонцы расхохотались низкими, сочными голосами. Удовлетворённо сглотнув, ящерка покраснела до цвета неспелой вишни, затем подогнала оттенок к оранжевому.
– День за днём стараюсь удержаться от чего-то подобного, – покачав головой, с улыбкой сказал Бэн.
– Он-то с мухой за щекой остался в итоге, - возразила Анук. – А что толку на баксе сидеть?
Налево от склона его бунгало, затерянное в тропической зелени, направо и внизу - огни города, её стройки, а прямо пойдёшь: себя потеряешь... Прямо, заслонённый окоёмом кратера, на морском берегу находится совмещённый местно-космический аэропорт.
На баксе... А на чём есть смысл сидеть?
Тихо вокруг.
Хамелеончик фартовый! Гудит очередная, под осу раскрашенная муха. Выше гудит легкомоторный самолёт, заходя на широкий круг... Сиплый, оглушительный, всепроникающий, на вдохе производимый рёв дольчезавров мерещиться Бэну до сих пор в любом продолжительном звуке. Кожу сдирает, чешую. Интересно, Анук тоже? Он не спросит. А ведь завры и антропоморфные хамелонцы – родственники, из одной ветви разошлись.
Положим, хамелонцы – сапиенсы, разумные, но до чего же дольчи хитрые! Они охотились на хамелонцев десятками способов, догоняли, караулили, выманивали, подражали их голосам, выкуривали из убежищ!
Что такое дольч? Красотулечка, вроде тиранозавра. Змея на двух птичьих лапах. Ночной кошмар. Узкая грудина заканчивается коротким шипом, рогом, похожим на киль корабля. Острый. Это для брачных, внутривидовых разборок. Каких-либо верхних рук-лап-крыльев вовсе нет, на нижних - два когтя вперёд, два назад. Нет перехода от шеи к черепу, изогнувшись крюком, шея сразу раздваивается на пасть. Тяжёлые челюсти. Пуговки глаз там, где возле дырок ушей, кончается сатанинская полуулыбка. Её хамелонцу и на краю вселенной не забыть. И голос, голос, голос...
Рёв стай, переклички дольчей-загонщиков, сопение одиночки в засаде, его стон предвкушающего наслаждения. Дольч пока не поймал, но знает, что вот-вот поймает. Молниеносно схватит, а челюсти сожмёт медленно, запрокидывая башку, чтобы выпить, а не пролить кровь, и после неторопливо грызть. И шея у них длинна, и лапы быстры. На просторе догонит, на короткой дистанции, не сходя с места, атакует змеиным броском головы.
Ночью светятся глаза дольчей, кажутся громадны. Частоколы узких клыков фосфоресцируют бледно-зелёным светом.
"Сбежать оттуда – счастье! Возвращаться туда – безумие!" Как мантру, как мантру повторял себе Бэн Торо.
7.
И на земле бывают солнечные затмения.
Когда приближалось таковое, Бэн Торо смутно чего-то ждал... Чуда? Озарения? С чего бы. Затмение наступило и прошло, быстрое, невыразительное. Всё озарение, что настигло хамелонца: пора успокоиться, остепениться уже. Побег и адаптация сложились, маскировка как нельзя лучше удалась. Обустраивайся, радуйся жизни... Хулигань потихоньку, если уж, когда уж совсем неймётся... Да прекрати, к чертям собачим, выпускать и отбрасывать хвост! Это подозрительно, в конце концов! В мусорном контейнере куски хвоста постоянно! Ещё немного и соседи начнут интересоваться: "Где вы покупаете такую крупную рыбу, вкусная ли она? Быстро портиться?" Бэн Торо, тебе это надо? Подобный цирк? Оно и затратный процесс для организма.
Всё правильно, всё так. Анук смылась куда-то... Значит, пора ждать её в новостях, на центральных каналах. Серый пиджак с искрой, узкий галстук, светлая помада на тонких губах... В президентском кресле или ещё где. Посмотрим, посмотрим...
Целую неделю Бэн куковал в одиночестве, созерцая пламенеющие аэростаты.
Небесные киты слепили ящериные глаза особенно ярким оранжевым светом, а паруса приспустили, чтобы их не сдуло и не сожгло... Готовится вылет корабля. Не так часто оживает их маленький аэропорт для космических кораблей, всё больше для прогулочных планеров.
Как оказался на взлётном поле, Бэн сам не мог объяснить.
Он бормотал, перебирая в уме: "Это будет неслабый рейд... Это будет ещё то приключение: выследить крупных дольчей в такой большой стае, чтобы туристам легко было их найти, а мне - их челнок, соответственно..." Проблема, что у дольчей нюх именно на хамелонцев.
То есть, Бэн сразу планировал обратный путь. Хамелонцы рассудительны, а в его рассуждениях очевидно пропущен главный пункт... Но Бэн летел не зачем, а куда. Он летел на родину.
...ткнуться мордой в одичавшую, измельчавшую мяту плантаций...
...протиснуться в нору, проползти лабиринтами до божественной, очагом осиянной, трапезной комнаты, когда-то вмещавшей без преувеличения весь его род...
...завыть над остывшей золой, и в обратный путь.
Оценив единственное, что его интересовало, размер топливных баков, необходимость дозаправки, к счастью, не обнаружив её, Бэн Торо просочился на борт в комбинезоне грузчика и притаился в грузовом отсеке до момента взлёта. Он захватит корабль сразу после старта, на орбите. Бэн не хотел терять топливо даже на малый отрезок пути в другом направлении.
Экипаж – три человека. Пункт назначения – оптовый космический склад, идеально.
Двух рабочих он вовсе и не бил. Подкараулив, запер в сортире, пардон, в гигиеническом отсеке. Поочерёдно. Когда второй пошёл глядеть, куда запропастился первый, оказался в его компании до конца полёта. Сунув беднягам еды, угонщик поднялся в рубку.
Объёмы штурмана Бэну понравились, два метра ростом, в плечах шкаф. С армии – в гражданскую авиацию? Бывает... Не понравилась идея тащить его по узким железным лестницам и утрамбовывать среди ананасов.
Зашёл со спины.
По сонной артерии. Указательный палец – в отверстие ушной раковины, большой – под челюсть.
- Приятно, знаю. Дашь порулить?
Наручники в комплекте насущного имелись. Капитан соизволил переместиться в соседнее кресло. Не сразу, но и без особых капризов. Руки прикованы перед ним, на радиоточке, Бэном вырубленной. До кучи Бэн, и тумблер с неё отломал, попса заткнулась.
Бледный от ярости капитан, молодых лет мужик, зыркал на захватчика многообещающе, но замеченный не сразу, длинный хвост ящерицы убавил ему спеси.
– Догадался, куда летим? – спросил Бэн приветливо. – Не боись, отпущу и приземляться не буду. Я спрыгну, ты на заправку дотянешь как-нибудь. Если что, сос пошлёшь с орбиты, подгонят тебе канистрочку за ящик бананов! Но сейчас, извини... Ставлю на автопилот и пойду, подкручу кое-что в моторе. На ваших скоростях у меня портится настроение.
8.
Последний аккорд: та-дам!
На старт... Внимание... Расслабься!
Ну, что ты, в самом деле? Будем живые. И колымагу твою сохраню!
Чётко положенный навигатором путь. По интерактивной карте штурвалом корабль вести легко, как маленькую стрелку. Во встречном потоке астероидов и космического мусора. Только зевай, не забывай переключиться, давай автопилоту обогнуть очередной астероид. Их же прибывало.
Поставить на автопилот путь от и до возможности не имеется. Память машины занята первоначальной целью. Подобрать пароль Бен не сумел, а мордовать пленника ради того, что проще и веселей сделать вручную, не намеревался. При вспомогательном режиме, автоматика реагировала лишь на актуальные опасности. Но, как он и обещал, Бен кое-что подкрутил... Так что автопилот с минуты на минуту окончательно превратится в помеху.
Бен Торо переключился на целиком ручное управление и... понеслись!
Надо же, люди до сих пор шепчут свои молитвы!
То ли штурвал был настроен лишку чутко, под человеческие руки, то ли Бен, соскучившийся по чему-то подобному, не рассчитывал силу, но грузовой корабль слушался его, как лодочка на пневматике! Компактный, маневренный... Похоже, и его занесли из армейской на гражданскую службу.
Каждый метеорит целил в лобовуху.
"Гордый кэп..." Не щурится, застывшая гримаса не в счёт, с остекленевшими глазами сидит, только губы шевелятся.
Бэн собрался было отвлечь его светской беседой, но живо уловил, что это не улучшит атмосферу. Не верит капитан в захватчика, как у рулевого! А жаль, ещё двенадцать часов лететь. Возможно, демонстрация?
Оставив левую руку на руле, Бэн пошарил в открытом бардачке под панелью управления, нашёл много резинок, мусора и ожидаемую жвачку. Шит, дыня приторная. Сплюнул ей и, выстрелив языком, поймал раньше, чем вмазалась в лобовое стекло. Видишь, какой я быстрый? Нет проблем, астероиды фигня.
Бэн самодовольно оглянулся, ища сдержанного восхищения и признания расового превосходства, но в глазах капитана встретил немного другое... Да и сам ощутил, как ухмылке что-то мешает, неуместно продлевает её. Ну, конечно, вообще расслабился: кожа пятнами, и "рот до ушей, хоть завязочки пришей". Из углов ехидно растянутого рта нижние клычки лезут наружу, перекрывая верхние... "Хо-хо, я – душка!"
Эта улыбка роднит хамелонцев с дольчами. У одних в пасти, равняющейся каменоломне, у других – на антропоморфном лице. Плевки жвачкой при таких условиях ближе к намёку на плотоядность.
- Последний раз в книжке такого пятнистого, как ты, видал в начальной школе, на уроке природоведения. И много вас, таких... - напрашивающийся эпитет у капитана всё-таки не сорвался с языка. - Прижилось на нашей планете?
- Среди президентов или среди банкиров?
- Ясно...
Бен Торо рулил, человек молился, неотвратимо близилось время расставания.
На орбите Бен притормозил, услужливо развернул корабль, со скрипом разжал кулаки, затёкшие на штурвале, и пошёл освобождать сортирных пленников. Они пускай наручники с капитана снимают.
Катапульты на грузовых кораблях – самая что ни на есть третьесортная дрянь одноразовая. Шар, да и всё. Человек в такой сдохнет при малейшей нештатной. Пятьдесят на пятьдесят и без неё. Ему, хамелонцу – сгодится. Установил таймер на минимум, залез и выстрелился в открытый космос, в направлении родной планеты.
Вот и всё, последний аккорд крутизны отзвучал.
Бэн выбрался из капсулы, выпрямился и сразу припал к земле...
Маленький. Младший. Меньший на своей обожаемой планете. На дышащей волей, сладострастной, кровожадной, неукротимой родине. "Здравствуй, Хамелон. Благословенная Сельва, благослови меня".
Здесь даже тропические бабочки крупней его. Здесь у некоторых ветвистых лиан шипы длинней его руки, а цветы, лежащие на земле в розетке листьев, выше его ростом. Здесь и больше нигде во всей вселенной живут, процветают и, если предельно честно, завершают вытеснять их вид, природные враги хамелонцев – завры дольчи.
Они могли бы оказаться любыми на посторонний взгляд: грациозными, сладкоголосыми, миловидными, совершенными в
