Сел Вован-царевич на Серого волка и поскакал… Ерунда какая-то получается. Как это можно скакать на волке? Волки бегают, прыгают, но не скачут. И попрыгал Вован-царевич в соседнее королевство. Кстати, зачем это он туда попрыгал? Чего это ему дома не сиделось? Вроде, на всём готовом: и одежа, и стол налогом не облагаются; папаша-король на карманные расходы подкидывает; опять же, фрейлины всякие рядом крутятся… Нет, причина должна быть достаточно уважительная. Что там раньше-то было? Ага, папаша заболел: то ли что-то соматическое, то ли враги зарубежные вирус какой подбросили - несказанно. Дело серьёзное, царский трон - это вам не хухры-мухры, дело очень даже политическое, а где политика, там и жди всякой подлости. Вован-царевич, значит, не дурак оказался, вовремя ноги сделал: пока там драчка будет между старшими братьями можно и под раздачу бесплатных колотушек попасть, а вот пересидеть это смутное время где-нибудь в курортном заграничном городишке – мысль весьма здравая.
Уезжал, естественно, наспех; деньжонок немного. Это понять можно: только царь слёг - старшенький сразу ключи от казны в карман спрятал (во избежание всяческих соблазнов у окружения). Ведь у нас как: только власть ослабнет, так все, как один, верноподданные патриоты воровством заниматься начинают, тащат всё подряд. Вон, зеркало венецианское, за три тыщи золотом купленное, после смерти Вованова деда где нашли? В чулане королевской кухни (изволите видеть, Старший повар его спёр из тронного зала). Спрашивают его следаки из тайной канцелярии: «Что ж ты, морда твоя сальная, зеркало спёр, оно же в описи прописано и свой инвентарный номер имеет? Ни один ломбард его у тебя не взял бы за самую что ни на есть малость». Молчит подлец, сам не знает, зачем ночью, надрываясь, эту тяжесть на своём горбу пёр. Ну это так, к слову пришлось.
Вован-царевич границу папашиного королевства пересёк и прямо к погранично-таможенному посту соседней страны из лесу выпрыгал. Здесь, понятно, свой гонор в карман спрятал и вежливо говорит, что, мол, он третий сын царя, и будьте любезны оказывать ему всяческое уважение, согласно дипломатическому протоколу. За границей - не у нас, на слово не очень-то и верят, да и понятно, много швали всякой уже границу перебегало, кого только таможенники заграничные с нашей стороны не видели. Вот не поверите, один наш, совсем на голову слабый, себя Папой Римским на том посту обозначил и бумаги представил с печатями. Ох, и ржали эти пограничные таможенники над его простотой. Извините, опять отвлёкся.
У царевича Вована все бумаги в полном порядке, придраться не к чему, так что повытрясли с него последние деньжонки за въезд в суверенную страну и пропустили, правда, волку въездную визу не оформили, сказали, что зубаст слишком: или к дантисту зубы менять на пластиковые, или обратно в свои лесные логова. Вован-царевич как ни возмущался, что его транспорта лишают, а поделать ничего не смог.
Вот, значит, стоит он на обочине автобана и чешет то место, куда цари обычно корону надевают. Вдруг останавливается около него «ягуар», кабриолет последней спортивной модели, а за рулём сидит такая кошечка, во всем мини, что ни в сказке сказать, ни глаз отвести.
- Вас, - спрашивает она, - молодой красавец заграничной наружности, подвести ли не требуется? Мне кажется, нам в одну сторону дорога.
А он стоит пень пнём, только рот раззявил. Да и понятно, кто его в тереме царском политесам обучал всяким? Да никто. Повезло тебе родиться в царской семье - так этим ты уже эталон для подражания. Но сам по себе он парень не глупый был, нашёлся, что ответить на любезность.
- Ах, большой вам, мадам, пардон за приглашение. А то, понимаете ли, мой «серый вездеход» сломамшись, и я, царский сын, в полном непонятии о своём дальнейшем перемещении.
Она, как услышала его вежливую речь, так расхохоталась, что чуть из машины не выпала. Вован-царевич обрадовался: девка какая весёлая попалась, знать с ней не соскучишься. Слово за слово - разговорились, да и чего им-то, дело молодое, к вечеру уже и в придорожном мотеле ночевать вместе легли. Началась тут у нашего Вована-царевича жизнь сказочная, девка-то его кормит-поит-ублажает, костюм справила, рубах разных накупила. Только на мытье с мылом помешанная и зубы велела два раза на дню специальной щёткой тереть; ну, да это ничего, потерпеть можно. Зато всяких постельных хитростей знала, куда там папашиным фрейлинам до неё.
Живёт он, значит, с ней уже второй месяц и уже по-местному пару фраз выучил: «пай мась» и «нау фик». И тут вдруг Марго (это девку его так звали) интересно стало, чего это вдруг он из родного королевства в чужедальние страны попёрся? Пришлось царевичу обрисовать картину, всю как есть. Мол, старшие братовья, гады последние, меж собой за папашин трон сцепились, ему же примыкать к этой драке - не с руки, так как ни с какой стороны ничего не обломится, а голову потерять - запросто можно. Тут-то она его и спрашивает, а хочет ли он сам на папашин трон залезть? Что ты скажешь, оглянулся через оба плеча Вован-царевич, да и говорит слабым шёпотом, что мечтает о том счастии с самого, что ни на есть, детства, а точнее, с пяти лет от роду, когда, играючись, залез на папин стул и коронку примерил. Содрали его старшие братовья с трона и таких плюх надавали, что он пятнадцать последующих лет ближе, чем на десять метров, не имел храбрости к тому мягкому стульчику подойти.
Здесь-то Марго невзначай и говорит, что у неё есть знакомые люди, которые рады помочь Вовану-царевичу, только и от него дело малое сделать требуется…
Вот, товарищи, далее вам всё известно из официальных источников. А то, что вы сейчас услышали, - есть истинная правда о том, как мы с вами стали очередным заграничным штатом. На этом давайте закончим собрание нашего подпольного кружка по изучению родного языка. Расходитесь по одному, не привлекая излишнего внимания, в Вован-сити очень серьёзная контрразведка.
