А почему? Да потому что мы - пилоты...

Кудрявцево, «фазенды», время – десять часов, на улице – за тридцать. Жа-а-арко! Васька, Василий Иванович, худенький, щупленький мужичок средних, больше к старшим, лет с сосредоточенно-деловым выражением своего костистого лица энергично машет тяпкой: окучивает картошку, которая в этом году и не картошка, а смех один. Оно и понятно: такая жарища, и уже которую неделю! Васька - хороший мужик, только  на язык острый. Он в своё время в Афгане вертолётчиком служил, и не на транспортной «вертушке», что, впрочем, тоже не сахар, а на боевом МИ-6. На караваны вылетал, десантуру высаживал, со «стингерами» сколько раз чуть не целовался. Два раза подбитый, один раз чуть было к душманам в плен не угодивший, вот с тех, наверно, пор и смех у него такой –чуть визгливый, похожий на истеричный. Впрочем, ничего удивительного в этом нет: это  и на самом деле завизжишь при виде окружающих тебя здоровенных угрюмых дядек в шароварах, чалмах и с наставленными на тебя автоматами, и ждать и от этих дядек, и от их автоматов ничего хорошего не приходится.
Сейчас он, как проклятый, долбит сухую, потрескавшуюся землю и от каждого удара в воздух подпрыгивает султанчик пыли. При виде этих султанчиков Васька раздражённо морщится: какое же гадство! И какой толк от этого окучивания! Всё равно осенью на базар идти, пять мешков брать придётся, никак не меньше!
Разогнувшись, он вытирает ладонью со лба обильно выступивший едучий пот, и в это время над забором неторопливо начинает проплывать некогда популярная среди сельской молодёжи мексиканская шляпа под названием «сомбреро».
- Здорово, сосед! – радостно кричит Васька шляпе. – Чего-то ты сегодня поздно! Нормальные пахари уже с самого утра на своих участках пашут!
- Нормальные пахари сейчас на речке сидят, - невозмутимо отвечает «шляпа», она же – васькин сосед, Миша, Михаил Сергеевич, почти Горбачёв. Именно почти, потому что его фамилия –Горбатов. Здесь, на участках его так и зовут – Генсек. Этой должности он вполне соответствует: толстый, неторопливый в движениях, с круглой мордой, похожий на задумчивого бегемота. Да ещё и «сомбрера» эта мексиканская…
- А пашут в такую жарищу только дураки!
Слова про дураков и про речку достигают своей цели: Васька обидчиво вспыхивает и даже утираться перестаёт.
- Ну канешна! – нарочно разводит он руками. – Где уж нам уж! Мы консерваториев не кончали! (Миша в своё время закончил музыкальное училище и всю жизнь проработал в городском ДК баянистом.) Нам, дуракам, только и пахать по такой жарище! Канешна!
- Вот именно, - спокойно соглашается Миша. – Инфаркт зарабатывать. А я  проснулся  пол-пятого, перекусил - и до пол-девятого, до жары, на огороде, с лопатой и тяпкой. Самая работа! А как припекать начало – на хрен! Собрался -  и на речку. Хорошо! Вода – сказка!
- Чего ж вернулся? – ехидно спросил Васька. Ему не терпелось взять реванш, вот он и думал. к чему бы привязаться. Привязываться пока было не к чему: сосед, как ни крути, кругом прав: огородничать на такой жаре – добровольное самоубийство.
- Сигареты забыл, - ответил тот. – И приёмник взять, новости послушать. Перекурим, что ли?

- Я  не понял, - начал Васька, когда они, усевшись у него на участке, в теньке под навесом, закурили – Ты здесь ночевал, что ли?
- А я уже с самого понедельника здесь живу, - ответил Миша. – Чего дома-то  делать? В квартире сидеть, в бетонной коробке? А здесь всё попрохладнее. И ветерок.
- Ты в отпуске, что ли? – продолжал допытываться Васька.
- Ага, - ответил тот. – Вторая неделя пошла.
Миша  уже второй год на пенсии, а сейчас подрабатывает вахтёром проходной на цементном заводе. Васька тоже пенсионер, и работает в охране воинской части начальником смены.
- Пиво будешь? – спросил Васька.
- Холодное? – спрашивает Миша.
- Ну! – отвечает Васька.
Миша неторопливо кивает: буду. В такую жарищу холодное пивко – самое оно!
Васька поднялся, отряхнул штаны и пошёл к колодцу. Он, Васька, хитрый! Он в колодец на привязанном к верёвке ведре и продукты, и питьевые жидкости опускает, чтобы не испортились и охлаждались. Ведь додумался же, чёрт! Не зря в своём вертолётном училище учился! Наверно, отличником был, боевой и политической!
- И когда ж только жарища спадёт? – говорит он, возвращаясь с двухлитровой пластиковой бутылью.
- Никогда! – уверенно заявляет Миша. – Глобальное потепление. Полный пипец.
Они выпивают по полной кружке, оба довольно крякают. Хорошо! Как будто ангелочек по горлышку пробежал и упал в желудок!
- Картошку-то не подкапывал? – спрашивает Васька.
- Да подкопал, - досадливо машет рукой Миша. – Один горох. Какого хрена сажал?
- Зимой всё сожрётся. – возражает Васька. Он мужик хозяйственный. Он и горох соберёт. У него ничего не пропадает.
- Да, - говорит Миша задумчиво. – Жара. Да ещё шпионы эти…
- Какие? – спрашивает Васька.
- Которых в Америке поймали. Я прям удивляюсь: чего сейчас можно нашпионить? И, главное, зачем? Сейчас же Интернет! Кнопку нажал – и вот они, пожалуйста, все секреты рейха! И ни в  какую Америку ездить не надо. Туда, небось, один билет миллион стоит. Ума-то нету…
- Им государство оплачивает, - возражает Васька. (Откуда знает?) - И до ихних секретов, небось, через Интернет просто так не доберёшься. Там, небось, какие-нибудь защиты электронные стоят. Что ж ты думаешь, американцы такие дураки?
- Да какие защиты! – машет головой Миша. – Зашиты… У меня вон внук, Вовка. Перед выходными мне и говорит: дед, хочешь я сейчас в нашу сберкассу залезу?
- Какую ещё сберкассу? – пугается Васька. У него в сберкассе, на никому не известном вкладе лежит пятьдесят тысяч. Он их на всякий случай положил, с одного тайного калыма. Хотя это и калымом-то не назовёшь: загнал барыгам пять тонн солярки и ещё кой чего по мелочи. Командование части ничего и не заметило. Подумаешь, солярка! Они, отцы-командиры, вагонами воруют – и ничего! Пока на свободе, и в тюрьму, судя по их раскормленным рожам, совершенно не собираются.
- Какую… Городскую!
- Зачем? – не понимает Васька.
- Вот и я его спросил: зачем?  А он отвечает: а просто так. Для спортивного интереса.
-И чего?
- И залез. Показывает: вот все банковские счета. Любой могу открыть и деньги прям сейчас скачать.
- Соврал, наверно, - засомневался Васька, но холод на спине  всё-таки почувствовал.
Миша равнодушно пожал плечами.
-Может и соврал. Только цифирки какие-то там на экране и на самом деле были.
- Ну и ты чего?
- Сказал, чтобы убрал немедля. Залез, понимаешь… В тюрьму, что ли, захотел?
- Да… - вздыхает Васька. – Они сейчас умные. В этих компьютерах – не то, что мы, огородники. Мне мой Валерка как-то говорит: дед, хочешь на голых баб посмотреть? Я и ответить не успел, как он на кнопку нажал: мать моя! А там такие сиськи! И жопа со стол! Хлеще чем у соседки!
- Это называется порносайт, – со знанием дела кивнул Миша.
- Зачем же их по этим компьютерам показывают?
- - А кто может запретить? У нас сейчас демократия.
- А правительство! Куда оно-то смотрит?
- Куда… - хмыкает Миша. – Туда же куда и ты. На соседку.
- Да при чём тут… - тушуется Васька, и есть от чего: эта самая соседка уже два раза оказывала ему знаки внимания. То есть, настойчиво приглашала чай пить с клубничковым вареньем. Нет, Васька, конечно, мужик не промах, он вертолётчиком служил, а вертолётчики крыльями махать огого как умеют! Но он как представил, что начнётся после этого  самого варенья – сразу больной сделался. Она же раздавит! В ней же не вес, а сплошной жир! Это ни один вертолёт такого танка не выдержит!
-Это же порнография! – продолжил он тему. -  А дети увидят?
- А то они не видят! - иронично хмыкнул Миша. – Они сейчас больше тебя и знают, и видят.
- Вот и плохо, что знают! – убеждённо проговорил Васька. – Лучше бы вот сюда приехали, дедам помогли. А то картошку жрать -  за уши не оттащишь. А тяпкой помахать – ни одного нету! Балбесы!
- Хрен заставишь, – согласился Миша. – Они лучше на базаре купят.
- Во-во! – согласно кивнул Васька. – Только на базаре-то она денюжек стоит. Я вчера зашёл: двадцать рубликов кило.
- Я свому тоже сказал. А он мне: на хрен надо. Прямо так, открытым текстом. Чем, говорит, гробиться на этой твоей грёбаной фазенде, я лучше буду вместо картошки макароны есть. С котлетами. Ума-то нету!
Они снова выпили по кружке, снова закурили и замолчали.
- А я навозу заказал, - сказал Миша. – Один тут… проезжал, с «мазовской» тележкой. Продаешь, говорю. Ага, отвечает. Пять тыщ. Могу привезти. Вот на завтра договорились.
- Дорого, - сказал Васька. - Золотой навоз-то.
- Золотой, - согласился Миша,  - а куда денешься? На нашей глине без навоза – никуда.
- Это да, - кивнул Васька. – Без навоза  - труба. Откуда возит-то, не говорил?
- С птичника.
- Ну, если  птичника, то это ничего. Там навоз хороший. Игнатьич в прошлом году брал. Доволен. Помидоры, говорит, с кулак. Только собрать не успел. У него шакалы какие-то за одну ночь оборвали.
- Слушай, а ты не хочешь эту тележку располовинить? – вдруг пришла  Мише мысль. – А? Вот и  выйдет по две с полтиной с носа!
- А чего же? – прикинув кой чего к носу, согласился Васька. – А давай! Во сколько он завтра приедет-то?
- Сказал к обеду.
- Нормально. Я буду. Только у меня сейчас с собой таких денег нет. Завтра привезу.
- Договорились! – сказал Миша. – Вот здесь, у забора свалит, а уж мы тогда перетаскаем. Нормально! По полторы тонны на каждого –куда с добром!
Они допили пиво, опять замолчали. Солнце, словно издеваясь, начало подкрадываться уже под навес. Нет, ну никакой совести!
-Слушай, бросай ты эту мудотень! –предложил вдруг Миша. – Пойдём на речку! По пути в лавку зайдём, пузырёк возьмём, и пивка ещё. А, Васьк?
- Да я прям и не знаю… - начинает мяться Васька. Это есть за ним такое дело: любит, чтобы поупрашивали. Впрочем, ломается он недолго. Действительно, большая радость – по такому пеклу с этой грёбаной картошкой ковыряться. В конце концов, по осени всё равно покупать придётся. Хоть и по двадцать рублей – кило. А всё одно никуда не денешься, жрать-то надо.
- Пойдём, - решается он и поднимается. – Сейчас соберусь.
Они расходятся по своим «курятникам» (переделанным под летнее жильё санкабинам) и через пару минут уже весело шагают в сторону деревенского магазина. Действительно, ну их к чертям собачьим, эти героические сельскохозяйственные работы! На речке лучше.