В Москве на 82 году жизни скончался историк и политик Юрий Афанасьев. Думается, что это имя сейчас мало кому знакомо. Он человек давно ушедшей и проклинаемой многими эпохи. Он человек эпохи надежд. Он человек времени, без которого настоящее было бы иным.
Когда 25 мая 1989 года в Кремлёвском дворце открылся первый съезд Народных депутатов СССР, вдруг выяснилось, что в стране есть люди, которые умеют толково говорить без бумажки. Блистали многие. Но всех переплюнул историк Юрий Афанасьев. Он поднялся на трибуну и обозвал съезд «агрессивно-послушным большинством». Эта фраза сделала его знаменитым. И она до сих пор в российском политическом лексиконе. Бунтарей в том кремлёвском собрании было немного. Но они смогли сплотиться в Межрегиональную депутатскую группу, отбросив деление делегаций по территориальному принципу, и стали первой официальной оппозицией в стране. Верховодили Анатолий Собчак, речистый юрист из Питера, экономист Гавриил Попов и Юрий Афанасьев. С этого момента берёт начало нынешняя публичная организованная политика.
Позднее межрегионалы патронировали движение «Демократическая Россия», которое смогло выиграть уже российские выборы в Москве, Питере, крупных городах и продавило на съезде НД РСФСР Бориса Ельцина на пост руководителя Верховного Совета республики. Так что, дальнейшими зигзагами страны мы обязаны и им.
Собчак стал губернатором Питера и на этом посту, как вы помните, смог предопределить судьбу России. Попов ненадолго возглавил Москву, уступив пост кабинетной рокировкой многолетнему Юрию Лужкову. Афанасьев же в политическую картину Россия вписаться не смог. В 1991-ом он, пробившись, было, в народные депутаты России, сдал мандат и ушёл из политики. Остался лишь ректором Российского гуманитарного университета, который создал из элитного историко-архивного института, отхватив роскошное здание партшколы КПСС на Миусах. Эта троица и их союзник – строитель и политик Николай Травкин и были, пожалуй, самыми известными в стране «прорабами перестройки». Примыкали к ним и знаменитые тогда борцы с «хлопковой мафией» следователи Тельман Гдлян и Николай Иванов.
Сказать, что Афанасьев и Попов случайно оказались в окрестностях вершины политической пирамиды нельзя. Бывает такое густое время, когда слово становится «материальной» силой. Именно таким отрезком бесконечности и стала ранняя горбачёвщина. Одним из её девизов была «гласность». До свободы слова от неё, как до Луны, но после советской немоты… И слово стало оружием атакующей интеллигенции.
Гавриил Попов долбал советскую экономику. То, что она дурна собой, знали все. Но он ругал её грамотно, хорошим языком и доходчиво. Юрий Афанасьев принялся срывать все и всяческие исторические маски. То, что Сталин «бяка» тоже знали все. Но в брежневщину говорить об этом вслух считалось дурным тоном. Как в доме повешенного молчат о верёвке. И первые статьи Афанасьева воспринимались бунтом. У главных редакторов надрывались те самые телефоны. Но пресса набирала вес. Тиражи стремительно росли. И гласность, словно танковая армада, таранила баррикады развитого социализма. И тот же Афанасьев под занавес съезда вновь пробился к главному микрофону и призвал разобраться не только со Сталиным, которого к тому времени уже изрядно потрепали, но с Лениным. Это было ноу-хау, ибо Сталина давили именно Лениным. Правда, шутница-история от Ильича отреклась легко, но Кобу Конопатого сделала сакральным символом утраченной русским народом Земли обетованной по имени Советский Союз.
Сейчас ни Попов, ни Гдлян с Ивановым не воспринимаются героями истории. Но тогда их влияние на общество было весьма весомо.
Вот такие воспоминания вызвала у меня кончина Юрия Афанасьева, который недолгое время был в числе властителей умов политизированной части общества.
У меня с Юрием Афанасьевым связан забавный личный инцидент. Это было в самом начале горбачёвщины. Это показывает, что он немножко лукавит, говоря о перестройке. Я, конечно, не знаю многих пружин происходившего тогда. Но.
Только-только воцарился Горби. Мне почему-то не подобрали газеты. Пошёл к дежурному главному редактору дня. Листаю. И говорю даме: «Смотри, какая прекрасная антисталинская статья. Это же первая».
Он прочла и согласилась, что статья прекрасная.
«Что ты предлагаешь?» – спросила.
«Да я-то ничего не предлагаю, – отвечаю. – Я просто сейчас пойду на машинку и продиктую изложение минутки на две с хвостиком. Ты к эфиру подпишешь, ибо я сегодня не дежурю. И будем ждать, кого из нас первым уволят».
«Идёт», – сказала коллега.
Через десять минут после того, как это прочли в эфир, в кабинет влетел шеф: «Что вы вытворяете! У меня все телефоны разрываются. Что мне отвечать?»
А мы в унисон, дескать, говорите, что решения 20-го съезда про то, что Сталин бандит, никто не отменял.
Он чертыхнулся и ушёл.
«Слушай, – говорит коллега мне, – почему у него телефоны разрываются, а здесь такой же набор, но все молчат?»
«Значит, ему звонят такие начальнички, которые на наш с тобой уровень опускаться не будут», – отвечаю.
Текст от 15.09.2015
У Афанасьева была некая аура, чего не было у многих других.
Возможно, я ошибаюсь, или время "подрихтовало" мои тогдашние ощущения...
с уважением, Олег