мне память, что-то сделали не так.
Мы с Миррой Станиславовной никак не могли прийти в себя от услышанного. Если бы я своими глазами не видела НЛО, то подумала бы, что дон Гильермо либо разыгрывает нас, либо сошёл с ума. Теперь я понимала, что самоубийство вовсе не входило в планы моей начальницы. Да и способ ненадёжный – бросаться со второго этажа. Особенно учитывая, что её квартира в соседнем доме - на пятом.
- А ещё, - продолжал гость, - они мне, видимо, для того, чтобы компенсировать неудобства, оставили некоторое умение или, вернее сказать, предчувствие. Я стал видеть, с кем в ближайшее время случится беда. В первый раз было – разговариваю с Педро, своим товарищем по партии, и вдруг понимаю, что больше его никогда не увижу. Тогда мне эта мысль показалась бредовой. Парень был здоровый, ему ещё сто лет жить и жить. А я как раз собирался на неделю улететь по делам. Думал: разве что я сам прямо в самолёте отдам Богу душу. И что вы думаете: он на следующий день попал в аварию и разбился. Я даже на похороны не успел. Потом ещё несколько раз было такое.
- А Вы не пытались как-то предупредить, предостеречь? – спросила моя начальница.
- Да если бы я знал, за каким углом человека караулит смерть или беда! Тогда бы я, конечно, сказал. Возможно, меня бы и приняли за сумасшедшего, но совесть моя была бы чиста. Но подробности мне, увы, неведомы.
- Но с нами хотя бы ничего не будет, не знаете? – честно сказать, я начала немного бояться его зловещего дара.
- Ничего плохого не вижу – ни с Вами, ни с Миррой. По крайней мере, в ближайшие две недели.
Я облегчённо вздохнула – хоть какое-то утешение! Впрочем, минут через пять я уже в это не особо верила. Иногда у меня критические дни проходят более-менее терпимо, но иногда как схватит живот – хоть вой от боли и лезь на стенку. Словно вовнутрь залили крутой кипяток, обжигая внутренности.
К тому времени я уже допила свой чай и, сжимая пальцы от боли, побрела на своё место. Цифры, понятное дело, шли плоховато. Даже слушать, о чём говорили начальница и гость, почти не получалось.
Впрочем, поговорить им особо было некогда – вошла Света и привела другого посетителя. Чтобы не мешать Мирре Вячеславовна работать, дон Гильермо взял книгу и углубился в чтение. Но перед этим вдруг встал, приблизился к Свете и пожал ей руку со словами:
- Держитесь, Светлана!
- Спасибо, - ответила та несколько озадаченно.
Я же, памятуя о его даре, не на шутку испугалась за коллегу. Неужели и с ней должно что-то случиться? Жалко! Она такая молодая, одна воспитывает пятилетнего сына. Как же ребёнок без мамы будет? Хотелось надеяться, что дон Гильермо что-то перепутал. Бывает же, в конце концов, такое – все ошибаются.
Боль же с каждой минутой становилась всё невыносимее. Уже не было никаких сил её терпеть. В аптечке не оказалось ничего, кроме «ношпы» - но мне она как мёртвому припарки. А что-нибудь более эффективное я, как назло, не взяла.
В конце концов я попросила Мирру Вячеславовну отпустить меня домой, объяснив, что сильно болит живот.
- Конечно, Даша, идите, - ответила она.
Уходя, я попрощалась с ней, с доном Гильермо и с другим посетителем, имени которого так и не узнала.
- Счастливого пути, сеньор Монтана! – сказала я по-испански, вспомнив, что завтра утром он улетает к себе на родину.
- Спасибо, Дарья! – ответил он с улыбкой. – Вам тоже удачи и счастья! Рад был встрече с вами!
Потом был тесный автобус, где каждый, казалось, так и норовил дать сумкой в живот, путь длиною в вечность от остановки до дома. Конечно, кто-то удивиться, как после такого я не смотрела в испуге на небо, готовая спрятаться, лишь только на нём покажется что-то круглое. Но в таком состоянии мне было не до инопланетян. Одна мечта была – поскорее добраться до дома, выпить обезболивающего и лечь на диван.
Утром я чувствовала себя значительно лучше.
- Как ты, Даша? – поинтересовалась Мирра Вячеславовна, когда я переступила порог библиотеки.
- Нормально. А Вы?
- Всё хорошо.
- А Света как? Надеюсь, она жива?
Лицо начальницы сделалось испуганным:
- Да ну тебя! Что ты каркаешь? Сейчас должна прийти.
- Дай Бог! А то после того, что сказал дон Гильермо, я уже боюсь за неё.
В ответ Мирра Вячеславовна удивлённо выпучила глаза:
- Какой дон Гильермо?
Чего-чего, но такого я никак не ожидала. Я как стояла, так и застыла на месте, не зная, что вообще сказать на такое заявленьице.
- Ну, этот же… сеньор Монтана. Ну, с которым вы про астрономию говорили. Он ещё вчера Вас от инопланетян спас.
Начальница как-то странно на меня посмотрела – с сомнением, в здравом ли я рассудке.
- Даш, по-моему, ты чересчур увлеклась фантастикой. Я астрономией никогда не интересовалась, и сказать мне на эту тему совершенно нечего. А с инопланетянами тем более не общалась. Не приходилось.
И как прикажете это понимать?
- А посетителя из Перу хотя бы помните? Политика, который к нам заходил?
- Перуанские политики? Я тебя умоляю! Тут и наших не дождёшься, а ты хочешь, чтобы с западного полушария кто-то к нам притащился!
«Ну всё! – подумала я. – Это труба!»
Ничего не понимая, я прошла на своё рабочее место, бросила сумку и пошла к Свете. В воздухе витал запах груш и фиалок. Интересно, откуда? Фиалок в цветочных горшках не было. А груши… Может, Мирра Вячеславовна принесла?
Света пришла на работу через две секунды. Слава Богу, живая и здоровая.
- Ну что, попьём чайку?
Я охотно согласилась.
За чаем я рассказывала коллеге, что стряслось с Миррой Вячеславовной.
- Представляешь, после вчерашнего сама не своя. Совершенно не помнит дона Гильермо…
- А кто это такой? – спросила Света.
- Свет, ты чего? Он же только вчера уехал, а ты его сразу и забыла?
- Вообще такого не знаю.
Дурдом! Понятно, Мирра Вячеславовна могла от потрясения умом тронуться, но Света… На неё-то инопланетяне вроде не покушались. Может, они снова похитили дона Гильермо, а им как свидетельницам стёрли память? От этой мысли становилось жутковато. Эдак в один прекрасный день они могут утащить и меня. И никто из землян не вспомнит, что была такая Даша Козлова. Жесть!
Когда мы попили чай, и я помыла за собой кружку, спустилась немедленно на первый этаж.
- Николай Андреевич, можно вопрос?
- Да, что ты хотела?
- Да вот, посетитель из Перу, кажется, оставил карандаш.
- Из Перу? Это кто же?
- Ну, который наведывался к нам, как на работу. Целых две недели.
- Этот еврей с палочкой, что ли? С чего ты взяла, что он из Перу?
Еврей с палочкой, который больше недели активно посещал наш музей, точно был не из Перу. Коренной москвич, Моисей Исаакович прожил в столице нашей Родины до самой старости и только на восьмидесятом году уехал к сыну в Израиль. Это случилось ещё в прошлом году.
- Я про дона Гильермо, - сказала я прямо.
Андреевич в ответ недоумённо пожал плечами: мол, вообще такого не знаю. Значит, ему тоже стёрли память.
Оставалась последняя надежда – Марья Михайловна, уборщица. Чтобы прокормить двух оставшихся без родителей внуков, она работает на двух работах. У нас – по совместительству, приходит к нам вечером и убирает здание. Вполне возможно, что инопланетяне её просто не застали и, следовательно, память стереть не успели. Надо будет обязательно с ней поговорить.
Весь день я, как обычно, занималась платёжками. К вечеру пришла Марья Михайловна. Что-то я у неё хотела спросить… Ах да, насчёт отпуска. А то она говорила, вроде хочет взять в июле или в августе, с внуками на дачу поехать.
- Ой, Дашуль, я, наверное, всё-таки в июле. Пока тепло, пусть побегают, в речке покупаются.
Написала заявление, Мирра Вячеславовна не возражала, подписала, сказав при этом странную фразу:
- Надеюсь, инопланетяне не будут отвлекать тебя, когда ты будешь рассчитывать отпускные?
Интересно, почему они должны меня отвлекать? И существуют ли они вообще?
На следующий день Света пришла на работу с опозданием и явно встревоженная. Вечером её маме стало плохо с сердцем. Вызвали скорую. Будет жить или нет – ничего не обещают. Где-то в полдень её телефон зазвонил. Один вопрос: как? что? Увы, ответ не оставлял никакой надежды. Кто бы мог подумать? Такая была цветущая женщина! Активная, ни минуты не могла усидеть без дела: и по огороду, и по дому прыгала, как козочка, и за собой следила – дедушки удивлённо присвистывали, едва завидев её. Наверное, если бы меня спросили, как бы я хотела уйти из жизни, я бы ответила: так же, как и мать Светы – когда ещё вчера была в добром здравии и в ясном уме.
Конечно, время лечит раны. Постепенно Света смирилась с утратой. Марья Михайловна вступила в гражданский брак с вдовцом и уволилась. А через два с половиной года я уже работала в другом месте, с большей зарплатой, чем могли мне платить в Музее истории стран Латинской Америки. Иногда навещаю бывших коллег, болтаю с ними о том о сём.
С личной жизнью пока никак. Встречалась с Андреем из Псковской области, но вскоре поняла, что кроме московской прописки ему от меня ничего не нужно. Послала куда подальше. И ведь даже толком не осознала, как мне такое в голову пришло. Любила, верила ему – и вдруг его корыстность показалась мне настолько очевидной, что все его слова стали для меня не более чем пшик.
Вчера я смотрела телевизор. В новостях передавали, как в Перу в день инаугурации нового президента террористы попытались устроить взрыв. К счастью, у них этого не получилось – вовремя сцапали. Президент – Гильермо Хосе Луис Монтана – что-то говорил, но я его не слушала. Я пыталась вспомнить, где и когда я видела этого человека. В памяти отчётливо проплывали разговоры об астрономии, попытка похищения инопланетянами Мирры Вячеславовны, его откровенное признание, как он сам был ими похищен. То, что я так скоро и так надолго забыла.
Вспомнился мне и тот удивительный запах, что стоял в библиотеке в тот день. Груш, принесённых моей бывшей начальницей, я так и не увидела. Должно быть, память моим коллегам стирали с помощью какой-то гадости. Пустили сразу после ухода дона Гильермо – те и надышались. Я же помнила его чуть подольше потому, что ушла с работы раньше, и газ подействовал только на следующий день – через несколько часов после того, как я его вдохнула.
Остаётся непонятным, почему инопланетяне не попытались вновь похитить Мирру Вячеславовну? Ведь если они за нами следили, если пустили свой непонятный газ, что мешало им завершить начатое? Может, их целью была я? Вполне логично – подоконник, на котором я её застала, располагался прямиком у моего стола. Её стол был по другую сторону – и тоже у окна. Но если так, почему они потом не похитили меня?
А может, они меня всё-таки похищали? Почему я, никогда прежде не боявшаяся ездить на лифте, вдруг стала подниматься на седьмой этаж пешком? И почему я отчётливо помню ту субботу, когда мы с подругой Валей прошлись по магазинам, перемерили кучу одежды (мне, к огорчению, ничего не подошло), потом посидели в кафешке, поели мороженное, а Валя уверяет, что никакого шоппинга тогда и быть не могло, потому как она с мужем и детьми была у свекрови на даче? А дача у неё – не ближний свет.
Зато наш разговор по телефону в воскресенье она отлично помнит. Значит, меня не стали мучить целых три дня – вернули на следующий. И судя по тому, что у меня так и не появилось страхов ни перед недостатком воды, ни перед разреженным воздухом, обращались
