Больше ворон ко мне не прилетал. В основном вымогал он у Ботика.
Я догадался об этом по очевидным признакам: ругаться ворон стал интеллигентнее и выражался, пусть односложными, но законченными предложениями.
- Закрой рот! Здесь вафли не летают! - хрипел он, завидев нас на поляне, выпадая откуда-то сверху огромной половой тряпкой с эскортом молодняка. И почти всегда совершал аварийную посадку: тормозил, распахивая острыми растопыренными лапками настил мха; спотыкался о корневища и клювом, со всей дури, втыкался в лесной перегной.
Вполне оправдано и ожидаемо было, если бы ворон, поднявшись и стряхнув с себя налипшие ржавые иголки пихты и прошлогоднюю лиственную труху, вдруг проклокотал:
- Извините, мужики, я ёкнулся - проигнорировал первый, второй и третий законы Ньютона - так торопился!
Но он, булькая, надувал зоб и только выплевывал нам:
Хрен - к носу! Муде - к бороде!
Это означало, что он уже обнаружил в нашем мешке для сменной обуви трёхлитровую банку яблочного вина, купленную в складчину за 90 копеек у бабы Шуры в гараже №110.
"Птица счастья завтрашнего дня
Прилетела крыльями ЗВЕНЯ..."
Орнитологи сильно ошибаются, утверждая, что ворон - одинокая птица. Никогда и ни за что не живет в стае. Мы умилялись тому, как нежно и трогательно ворон, засосав в зоб вина, вышагивал вдоль строя воронят и каждому вливал его в клюв с завидной отцовской щедростью. Нас вот родители так заботливо не спаивали.
Пусть, в складчину, но все же без десяти копеек рубль - сумма для школьника была значительная. Ровно столько отпускалось черепами на неделю обедов в школьной столовой. Лапша с клецками, сарделька или котлета с картофельным пюре, три кусочка хлеба и чай из прогнившей тряпки - вкус детства.
Были и счастливчики, которых ссужали ежедневно двадцатью копейками. На них можно было купить пять пончиков или, добавив две копейки, выпить кружку пива после уроков, если повезет.
Итак, Вовка Чайка предложил снова смыться на поляну и залечь на три урока с любимой птицей. Мероприятие значилось нужным, но не обязательным в то утро. Предстоял разговор с директором Владимиром Яковлевичем, который откладывали вторую неделю. Ботик - единственный среди нас, кто не боялся заходить к директору в кабинет и имел наглость просить прикупить ионику "Юность" к трем армянским гитарам и ударной установке школьного мокально-менструального ансамбля.
- Дисциплина-то отличная,за три года всего одна беременная на всю школу, и та - уже выпускница, - подбивал Ботика пойти к директору Белоусик.
- Именно - отличная. Если не учитывать, что в молодой школе этот выпуск первый, - не поддавался на уговоры Ботик: - Цариковскому из ГОРОНО прилетает столько, что отмахиваться не успевает и от шефов завода - что успевает только подмахивать. Дрючат его со всех сторон. Да и не отмяк он еще от первого нашего выступления.
Ну, выступление, как выступление. Не хуже, чем у других. Выучили "Шизгару" на двух языках, правда, так и не разобрались в переводе - почему на русском "Шизгара" вдруг превратилась в Венеру, - исполнили на школьном празднике дважды на английском и один раз на русском: - Волосы твои до плеч, Глаза большие в пол лица, и можешь ты собой завлечь, Любого в мире молодца... Венера, ты меня очаровала, И мои мысли, И мое сердце с тобою одной".. Поплясали, поаплодировали. Потом подошла девочка из восьмого "Б" класса и попросила: - А сыграйте, пожалуйста, "Шизгари". Мы очень хотим услышать ее в вашем исполнении. Сыграли еще дважды.Впрочем, другого репертуара и не было еще.
Да и откуда ему взяться, репертуару-то. Цариковский пригласил руководить ансамблем какого-то татарина с электробаяном на полставки, который на свадьбах и похоронах раньше подрабатывал. Тот профессиональным оком оглядел музыкантов и сказал: - Девочек у вас нет. Не на кого положиться, а без девчонок трудно, по себе знаю.
прод. сл.
