Август обрушил на город поток дождей. Уже много дней как лето забыло, что ему положено быть тёплым и радовать людей солнечными днями. Вместо этого дождь заливал улицы, стекал потоками с крыш домов в огромные лужи, по которым с шумом проносились серые автомобили, разбивая тусклое зеркало воды на тысячи бесцветных брызг.
Именно такую картину видел сейчас Влад из окна служебного микроавтобуса. Время было послеполуденное, хотя об этом свидетельствовали только часы. За окном же всё было одинаково серым и мокрым.
Водитель Жора выключил радио, за что Влад мысленно поблагодарил его. Шум падающих капель за окном угнетал. Молодой врач ехал консультировать пациентов в диспансере на окраине города. Эта работа ещё была для Влада в новинку, потому он немного волновался, опасаясь ничего не упустить, желая всё сделать правильно.
Автомобиль остановился перед железнодорожным переездом. Семафор и опущенный автоматический шлагбаум преградили дорогу микроавтобусу. Спустя несколько секунд по путям промчался поезд, издавая протяжный гудок, разорвавший мерный шум дождя.
«Каждому своя дорога, – подумал Влад. – Иногда дороги эти пересекаются, иногда нет. Иногда наши дороги разделены стенами. И нам не дано знать, что там, за очередной стеной… Что за странные мысли? Это всё дождь…»
Наконец поезд умчался вдаль, и шлагбаум поднялся.
– Поехали дальше, – проговорил угрюмо сидящий за рулём Жора.
И снова дождь. Минут через двадцать автомобиль въехал на территорию диспансера.
– Спасибо, – произнёс Влад и открыл дверцу.
– Обратно заезжать? – осведомился Жора.
– Нет. Отсюда сразу домой поеду.
– Угу, – кивнул водитель.
Машина уехала. Влад поспешил к высокому крыльцу: дождь всё ещё продолжался. Войдя в фойе, доктор поздоровался с охранником, надел одноразовый халат и маску и поднялся на третий этаж. Диспансер производил гнетущее впечатление: однотонно-белые стены, палаты с белыми койками, пациенты, бредущие как тени вдоль коридоров (те, конечно, кому разрешено выходить из отделений). Про себя Влад называл эту больницу «Освенцимом». Только в отличие от концлагеря здесь людей убивает болезнь, а не другие люди.
Влад шёл мимо дверей и белых стен. «Мы всегда ходим мимо домов, мимо дверей и стен и не задумываемся: а что за этой дверью? Что за той стеной? Счастье или горе. Радость или безысходная тоска. Живёт там кто-то или царят тишина и запустение… А ещё мы не думаем о том, что кому-то за этой стеной больно или страшно…»
Тяжелая металлическая дверь в нужное врачу отделение была закрыта, впрочем, как это и положено. Влад нажал на кнопку звонка. Его пропустила медсестра в длинном халате и плотном респираторе.
– Здравствуйте, – сказал врач (сначала хотел сказать «Добрый день», но передумал). – Центр по контролю за инфекционными заболеваниями.
– Я поняла, – ответила медсестра. – К кому?
– Горбина Светлана Иннокентьевна к вам поступала?
– Четвёртая палата, лежачая она, – бросила медсестра и села за пост.
– Спасибо, – сказал как бы сам себе доктор.
В палате лежала одна женщина, очень худая и бледная.
«Состояние тяжёлое. Прогноз… пессимистический», – как-то профессионально отстранённо оценил доктор состояние больной.
– Здравствуйте, Светлана.
Женщина открыла глаза.
– Меня зовут Владислав Иванович, я врач из центра инфекционных болезней.
– Здравствуйте, – тихо ответила женщина.
Влад знал из медкарты, что лет Светлане чуть больше тридцати – но выглядела она намного старше. Бледная сухая кожа, потухшие безразличные глаза – признаки, которые не опишешь в стандартном листе объективного врачебного осмотра. Ещё врач знал, что Светлана уже много лет употребляла героин.
– Приехал проконсультировать вас по нашей части, – попытался улыбнуться Влад. – Что-то вы давненько у нас на приёме не были. Вы на учёте состоите, помните?
– Помню, – кивнула пациентка. – Всё не могла до вас дойти.
Влад, разумеется, понимал, что Светлана и не собиралась посещать врача, пока её ничего не беспокоило. Нам всегда некогда, если ничего не беспокоит. Зачем к врачу, если всё нормально?
После нескольких стандартных вопросов доктор посмотрел на результаты анализов, сделанных в больнице. «Дела неважно, – подумал Влад. – Плохо».
– Светлана, я должен сказать вам правду о вашем состоянии, – тщательно подбирая слова, начал доктор. – Ситуация серьёзная. И по основному заболеванию, и по нашему. Здесь вы получаете необходимые препараты от туберкулёза, но вам необходимо как можно скорее начать приём противовирусных препаратов.
Женщина молчала.
– Анализы плохие? – наконец спросила она.
– Очень плохие. Вирус стремительно размножается. Иммунитет подавлен. Но есть возможность подавить размножение вируса. Тогда появится шанс.
Светлана тяжело вздохнула.
– Я жила как жила. Никогда не хотела ничего менять, – грустно произнесла больная. – Думаете, у меня есть шанс?
– Надежда умирает последней, – ответил Влад.
Во взгляде больной читалось безразличие. Это была даже не безнадёжность, а именно безразличие – бесстрастное принятие неизбежности.
– Я всё равно умру, – ответила она тихо. – Зачем тратить на меня лекарства? Да и не хочу их. Тут от туберкулёза мне дают горстями. Нет. Не надо.
Владу стало тоскливо. Почему она отказывается? Ведь лечение может дать ей хоть какой-нибудь шанс из миллиона – шанс выжить. Быть может, прожить ещё несколько… лет. Месяцев…
– Вы просто связываете мне руки, – доктор опустил глаза. – Я хочу быть искренен с вами. Скажу, о чём я сейчас думаю. Я думаю: зачем тогда нужен я – красивый и умный такой, в халате белом – если вы отказываетесь от помощи?
Светлана отвернулась.
– Думала, что со мной никогда не случится ничего плохого, – проговорила она. – Жила как хотела. Или как получалось. Тогда было чем жить. А сейчас нет. Муж умер. Дочь умерла. Дома нет. Меня не ждёт никто.
– Пока мы живы, мы должны жить, – не сдавался Влад.
Светлана не ответила. Закрыла глаза.
«Возможно, я слишком напорист, – подумал доктор. – Она устала».
– Не буду вас беспокоить сейчас, – тихо проговорил Влад. – Я приеду в конце недели. До тех пор подберу вам подходящие препараты. А вы подумаете спокойно и примете решение. Договорились?
Светлана кивнула, как-то слабо улыбнувшись:
– Спасибо.
– Было бы за что, – вздохнул врач. – Я же не помог вам.
– Вы помогли. До свиданья.
– До встречи.
…Доктор вышел на крыльцо. И снова дождь…
В конце недели, разбирая бумаги, приходящие из различных учреждений, Влад увидел извещение о смерти. Она. Горбина Светлана Иннокентьевна.
«Не успел».
Влад вышел из здания центра и посмотрел на небо. Сегодня был первый день за весь месяц, когда не шёл дождь.
Отмучилась.