гнев в лазоревых очах: "Ухо-о-оди-и!" — гремит небо грозным голосом.
Но не слушает всклокоченная хмара: застилает она небесные очи
печалью, теснит свинцовой тяжестью небесную грудь, обвивает путами
тоски небесную душу — не выдержало небо и заплакало холодными слезами.
Кап — упала одна слезинка Машеньке на щёчку, кап — упала другая слезинка
на кленовый лист, кап — упала третья cлезинка на куриный клюв.
Удивилась курица упавшей с неба капле, склонила голову набок — ждёт.
Вот ещё одна капля упала, следом — другая, а уже через секунду —
застучали многочисленные капельные ножки по земле, гулко-прегулко,
словно рассыпанные дробинки по барабану.
Всполошилась курица, заметалась по двору, да скоро в курятнике и скрылась.
А дождь всё нарастает и нарастает: до чего же стремителен и буен восторг
танцующих капель!
Стучит дождик в окошко к Машеньке: "Впусти меня, Машенька, впусти меня,
милая".
"Нет, — смеётся Машенька, — не впущу. Ты мне сказку лучше расскажи".
Согласился дождик. Послушаем же и мы...
Жила-была на свете одна курица.
Обыкновенная, ничем не примечательная: две лапки, серые пёрышки,
смешной хохолок. Впрочем, сама курица так не считала и на все,
нелестные для её самолюбия, замечания, лишь страдальчески улыбалась
и повторяла одну и ту же фразу: "Ах, какое невежество!" — из чего можно
было заключить, что все попытки вразумления окружающих отскакивали
от неё, как от стенки горох.
"Я не красавица, — вздыхала с притворным сожалением курица, томно опустив
глаза, — но во мне, ей-богу, что-то такое есть... Некая ослепительная
сущность".
"Да что вы, голубушка, — перебивали её другие курицы, — какая там
"ослепительная сущность". Обыкновенное яйцо! Эдакую сущность мы все
имеем, такова наша куриная доля".
"Ах, какое невежество!" — закатывала глаза курица, брезгливо отшатываясь от
хихикающих товарок.
Однажды, прогуливаясь по двору, забрела наша курица в хлев, где обитала
дружная семья свиней: толстобрюхий папа-свин, пышнорылая свинья-мама
и семь маленьких поросят толстопузиков-пышнорыликов.
Семья как раз приготовилась обедать, собравшись тесным кругом возле
деревянной лохани, из которой валил густой пар.
— А-а, соседушка, здравствуй! — прохрюкал отец-свин, приветствуя курицу.
— Отведай, кума, щец, — присоединилась к мужниному приветствию
свинья-мать. — Щец получился отменный, наваристый... Как говорится:
чем бог послал.
— Вижу: бог вас не обидел, — надменно произнесла курица, оглядывая лохань,
хлев и всю семью. — Спасибо за угощение, но я сыта. К тому же
(курица стыдливо потупила взор), надо беречь фигуру. Конечно,
я не красавица, — уверенным тоном заявила она, ожидая бурных возражений.
Но возражений не последовало.
— Не красавица я! — настойчиво повторила курица, поднимая глаза.
Но и этот призыв остался без ответа: свиньи, громко чавкая,
с наслаждением пожирали еду из лохани, мало обращая внимания
на неудержимую самокритику гостьи.
— Какое невежество! — воскликнула обиженная несушка, спешно покидая хлев.
Чтобы хоть как-то заглушить боль от терзавшей обиды, она решила
прогуляться у тихого пруда, расположенного неподалёку от скотного двора.
***
Разглядывая своё отражение в воде, курица никак не могла взять в толк:
почему никто не видит её красоты? Ведь вот оно — живое воплощение
прекрасного: какие мягкие пёрышки, какие крепкие и сильные лапки,
а какой чудный, изящный гребешок...
"И всё это я!" — ликовала курица, любуясь собственным отражением
до тех пор, пока её взгляд случайно не упал на плывущую по зеркальной
поверхности пруда птицу потрясающей красоты.
Благостное настроение курицы, отполированное недавним самолюбованием
до яркого блеска, тут же рассыпалось в прах.
Тем временем незнакомая птица величаво подплыла к берегу и
поприветствовала курицу:
— Здравствуйте, меня зовут Лебедь, а как зовут вас?
— Лееее-бедь... — восхищённо пролепетала несушка, зажмурившись от
удовольствия. Однако, открыв глаза и увидев, что Лебедь улыбается,
поспешила объясниться. — То есть я не Лебедь, конечно... Не в том
смысле, что я не могу зваться так, просто... Я, знаете ли, не красавица...
да и вообще...вот. — Курица окончательно смутилась и замолчала.
Лебедь поспешила ей на помощь:
— Вы очень смелы. Не от каждой птицы услышишь такое признание,
тем более, от такой милой, как вы. Да и что такое красота, если ей
не сопутствуют скромность и доброта?
Курица, разинув клюв от удивления, жадно внимала словам Лебеди.
Её только что назвали милой (не красавицей, конечно, но всё же).
Вот он — ключевой момент всей её жизни! Трепещите же все недруги
и подлые завистники истинной красоты.
Приободрившись, курица улыбнулась, шаркнула ножкой и торжественно
представилась:
— Кура! — и тут же торопливо пояснила, — отец, знаете ли, всегда тяготел
к иностранным именам.
— Красивое имя, — одобрила Лебедь.
Сердце курицы бешено забилось от восторга, а клювик покраснел
от удовольствия: уже второй раз Лебедь награждала её похвалой.
"Я мила, — мысленно ликовала курица, — и у меня красивое имя —
вот оно счастье!
Не всем в жизни так везёт, чтоб и красота, и имя... Да взять ту же Лебедь.
Что это за имя — "Ле-еее-бедь"? Одно неприличие, ей-богу. А всё-таки
нехорошо, с моей стороны, так отзываться о бедняжке, ну не повезло птице
с именем, так что же, я добра, и потому должна быть снисходительна
к недостаткам других, к тому же, природная скромность никогда не позволит
мне высказаться о ком-либо дурно вслух. Надо бы как-то приободрить
страхолюдину несчастную".
Лебедь грациозно скользила вдоль берега и была погружена в собственные
мысли, когда внезапно до неё донёсся голос курицы:
— А что, дорогая Лебедь, не мешает ли вам ваша длинная шея?
Лебедь улыбнулась:
— Ах, дорогая Кура, лучше иметь длинную шею, чем короткий ум,
ибо у короткого ума — длинный язык, а он до добра не доводит. Прощайте! —
с этими словами Лебедь изо всех сил забила крыльями по воде,
оттолкнулась перепончатыми лапами от водной глади и, пролетев низко
над прудом, вскоре уже плавно парила в воздухе, поднимаясь всё выше и выше.
Глядя ей вслед, курица силилась понять услышанное, но так и не пришла
к однозначному выводу, окончательно запутавшись в мерах длины.
"Дура — Лебедь! — заключила она по дороге домой. — Даром, что и летает,
и плавает. Нет в ней ослепительной сущности, вот что! Оттого и мучается,
выдумывая про всякие там умы: короткие и длинные. Ах, какое невежество!
Трудно нам — красивым птицам — когда в мире столько завистников и невежд,
готовых в любую минуту бросить тень на наши ослепительные сущности".
И, придя в хорошее расположение духа, поспешила курица к большой куче
свежего навоза, где уже вовсю копошились её славные сородичи.
